Ошо. История жизни независимого мистика - Страница 44
Однако иммиграционные власти продолжали отказывать Ошо в предоставлении вида на жительство, потому что они находились под неослабевающим давлением влиятельных политиков из Вашингтона, которые требовали найти способ выдворить Ошо из США. Постольку иммиграционная служба не могла найти основания для отказа, после трехлетнего всеобъемлющего расследования они в конце концов вернули дело в офис генерального прокурора США в надежде, что там сделают это лучше. Из-за обстановки всеобщей политической травли и указаний, поступавших с самого высокого уровня, включая Белый дом, хоть как-нибудь отделаться от этого человека, Департамент юстиции США предъявил Ошо обвинение, основанное на измышлениях касательно его умонастроений.
Спустя долгое время после того, как было составлено обвинительное заключение, генеральный прокурор США отказался даже сообщить адвокатам Ошо, что такое обвинение существует, и уж тем более обсуждать его с ними, чтобы потом в суде не дать рассмотреть должным образом. Вместо этого в то же самое время, когда генеральный прокурор США отказывался признавать существование обвинительного заключения, они арестовали Ошо как бежавшего от обвинения, существование которого отказывались признавать. После того как в течение пяти лет Ошо препятствовали получить вид на жительство в США, его арестовали, когда он собирался покинуть страну! Правительство США нарушило закон для достижения чисто политических целей.
Когда Ошо наконец освободили, выяснилось, что то помещение, где он сидел, ожидая освобождения, намеревались взорвать. Посыл был предельно ясен, но позднее был в завуалированной форме доведен до сведения адвокатов Ошо: было бы лучше для его собственной безопасности признать себя виновным и покинуть страну, «а иначе…».
Его ученики оказались в тупике. Они, как хотел Ошо, могли бы помочь ему бороться и доказать его невиновность, но им дали ясно понять, что тогда вряд ли им повезет увидеть его живым, в особенности если ему удастся доказать свою невиновность. Более того, они были глубоко обеспокоены его здоровьем, сильно подорванным во всех этих грязных политических играх. Очевидно, дальше рисковать судьбой Ошо было нельзя.
«Правительственные адвокаты весьма ясно дали понять кое-что моим поверенным — так, что тем пришлось явиться ко мне и сказать: „Мы никогда не сталкивались с подобными вещами. Это абсолютно ненормально, абсолютно незаконно и преступно. Сейчас они хотят, чтобы вы признались в двух любых преступлениях, совсем ничтожных преступлениях, но признать, что вы виновны, так, чтобы они могли сохранить лицо Америки, американской демократии и американской юстиции. А как только вы признаетесь в двух преступлениях, судебного процесса не будет и вас освободят“.
Я был очень упрям. Я сказал моему поверенному, что будет лучше бороться и выиграть дело, потому что у них нет ни единой улики и они не смогут предъявить ни единого доказательства. Но адвокат сказал: „Дело пахнет шантажом. Они запугивают нас тем, что отзовут залог и отправят вас в тюрьму. Они могут постоянно откладывать дело в течение десяти лет, и все эти десять или пятнадцать лет они смогут изводить вас, мучить. И мы боимся, что они могут лишить вас жизни, потому что они дали ясно понять, что правительство не готово терпеть поражение от одного-единственного человека“.
…И что было дальше? Как только я признался в двух преступлениях, судья немедленно приговорил меня к штрафу в 400 000 долларов, что почти 60 000 000 рупий — за два преступления, которых я никогда не совершал, признания в которых они выудили у меня путем шантажа, запугивая моих адвокатов тем, что моя жизнь в опасности и что это надо сделать, „чтобы спасти мою жизнь!“ Но они никогда не упоминали, что если я возьму на себя преступления, то за это на меня возложат штраф в 60 000 000 рупий. Они этого не упоминали. Это был второй обман.
По пути в аэропорт я получил сообщение, что под моим сиденьем находится бомба. Они решили, что если я не возьму на себя вину и захочу продолжать судиться, то лучше просто взорвут бомбу и покончат со всем этим разом, потому что если нет человека, то нет и никакой проблемы с судебным процессом».
В середине ноября адвокаты Ошо согласились на сделку, предложенную правительственными поверенными, согласно которой Ошо считался невиновным по обвинениям согласно «Alford Plea»[64], но был приговорен по двум из них. Его оштрафовали на 400 000 долларов, приказали покинуть США и не возвращаться в течение пяти лет. Он должен был выехать из страны немедленно после судебного слушания. По словам Ошо, правительство планировало также, что это станет концом существования Раджнишпурама.
Так или иначе правительство США было решительно настроено на то, чтобы любым способом депортировать Ошо. Генеральный прокурор США Эдвин Миз не оставил ни малейших сомнений в своей точке зрения, когда приказал выдворить Ошо «назад в Индию, чтобы ни слуху ни духу его больше здесь не было». Тем не менее, что касается законности и соблюдения прав человека, множество вопросов осталось без ответа. Городской поверенный Раджнишпурама, доктор юриспруденции Санджит Дючейн, поднял следующие вопросы:
«Почему генеральный прокурор США не счел нужным проинформировать адвокатов Ошо о выдвинутых обвинениях? Почему им не давали с ним видеться для того, чтобы сообщить о возможных обвинениях и посоветовать ему вернуться в Орегон, чтобы таким образом избежать ареста? Почему Ошо отказались выпустить под залог в Северной Каролине, а потом немедленно освободили, когда он прибыл в Орегон? Почему правительству потребовалось двенадцать дней, чтобы отвезти Ошо на расстояние шестичасового перелета? Почему правительство внезапно потеряло дальнейший интерес к преследованию Ошо, как только он достиг Орегона, при том, что в Северной Каролине его объявили опасным человеком?
…С течением времени тело Ошо постепенно слабело, его здоровье необъяснимым образом ухудшалось, выяснилась чудовищная правда. Неожиданно стало ясно, почему правительству было достаточно продержать Ошо в заключении двенадцать дней… Ошо заявил, что был отравлен правительством Соединенных Штатов за время того двенадцатидневного заключения… Это был план правительства — заставить Ошо вернуться назад в Индию, держать его подальше от прессы в течение нескольких лет и дать ему умереть медленной, тихой смертью, так, чтобы их было сложно уличить».
После вынесения приговора Ошо в федеральном суде один из его адвокатов, Роберт Мак Грэй, сказал: «Они снова это сделали. Они снова распяли Христа».
Трудности на родине
Ошо поднялся по трапу арендованного специально для него реактивного самолета, медленно, под шум работавших в ночной темноте двигателей. Его ученики стояли поодаль, и слезы катились по их щекам. Им было трудно поверить, что самое невероятное приключение их жизни заканчивается — так неожиданно, так грубо, так болезненно. Их сердца сжимались при мысли, что они не смогли сделать ничего, чтобы их дорогой гость пробыл с ними еще немного. Он повернулся, его борода развевалась на ветру; он широко улыбнулся, одновременно на прощание помахав рукой своим друзьям, ученикам и почитателям.
Летя через Ирландию и Кипр, Ошо 17 ноября 1985 г. наконец прибыл в Дели. Эти две крайние точки путешествия не могли бы быть более непохожими друг на друга: из темной, холодной портлендской ночи с плачущими учениками — в солнечный Дели, с целым морем санньясинов, одетых в оранжевое, которые заполнили аэропорт в восторге от того, что они снова видят своего любимого мастера.
Там, в США, известный автор Том Роббинс был единственным представителем интеллигенции, кто публично поддерживал Ошо. Согласно Роббинсу:
«…Ошо — великий человек, и его травля выставила лжецами и лицемерами любого, кто провозглашал, что в Соединенных Штатах существует религиозная свобода. Он, несомненно, очень влиятелен, иначе не представлял бы такой угрозы. Он говорит о вещах, о которых не отваживается говорить кто-то еще… это человек, у которого имеется целый набор идей — они не только зажигательны, но и обладают свойством вызывать ответный отклик истины, что до смерти пугает уродов, стоящих у власти… Если б распятие все еще было в ходу, его бы точно приколотили к кресту. Но коль скоро мы — цивилизованная страна, вместо этого мы отправили его в ссылку.
Уверен, что с гораздо большим удовольствием его бы распяли на лужайке у Белого дома».