Ошибка в объекте - Страница 7

– Как его зовут?

– Николай.

– Какой Николай? А фамилия? Отчество? Где он живет? Чем занимается?

– Не знаю. Ничего этого я не знаю. Мне известно только, что его зовут Николаем, что он нездешний…

– Так. – Демин в раздумье потер подбородок, отодвинул лежащие перед ним бумаги. – Когда произошло убийство?

– Неделю назад.

– Почему же вы не заявили раньше?

– Не мог… Это не объяснишь вот так с ходу, все сложнее, чем может показаться… Так получилось… Я не мог оставить его, вернее, он не отпускал меня… Понимаете?

– Откровенно говоря, плохо. Евгений Андреевич, давайте по порядку. Вы пришли сюда, чтобы заявить о совершенном преступлении. Об убийстве. Преступник – некий Николай. Он уехал, а вас послал сюда, так?

@B-MAX = – Нет, – Сухов вскочил, но тут же сел. – Я сам пришел. Он меня не посылал.

@B-MAX = – А как же вы узнали о преступлении? – осторожно спросил Демин. – Или вы вместе…

@B-MAX = – Нет! Он убил один. А вместе… Вместе мы труп прятали.

@B-MAX = – Ни фига себе! – невольно воскликнул Демин и, встав, прошелся по кабинету, озабоченно поглядывая на странного посетителя. – И куда же вы его спрятали?

@B-MAX = – Мы его утопили, – упавшим голосом сказал Сухов. – Я хочу, чтобы вы знали… На случай, если все обнаружится, когда все станет ясно…

@B-MAX = – Да уж обнаружилось! – Демин сел, откинувшись на спинку стула. – Вы хотите, чтобы этот наш разговор был зачтен как явка с повинной? Так?

@B-MAX = – Не знаю, как это у вас называется… Просто я считаю, что поскольку стал свидетелем преступления, то должен об этом поставить в известность… Вы не думайте… Я вполне нормальный… Только слегка больной, в том смысле, что у меня температура, простыл… Что-то вроде горячки после той истории.

@B-MAX = – Дела-а, – протянул Демин и с силой потер лицо ладонями. – И вы можете показать, где все это произошло?

@B-MAX = – Хоть сейчас! – Сухов вскочил, начал застегивать пуговицы на плаще, пятиться к двери…

@B-MAX = – Нет-нет, мы еще потолкуем, если вы не против.

@B-MAX = – Конечно! Я за этим и пришел, я с радостью… Не то чтобы в самом деле с радостью, но так уж говорится, вырвалось, понимаете, бывает, что… – он говорил все тише и наконец совсем замолк.

@B-MAX = – Начнем сначала, – Демин вынул из стола чистый бланк протокола. – Где вы познакомились с Николаем?

@B-MAX = – На улице. На нашей улице. Я нес воду, а тут он… Дай, говорит, воды напиться. Конечно, я дал, что мне, воды жалко? Он напился, по сторонам посмотрел и говорит, что надо бы ему в одном деле помочь, что дело необычное, не каждый справится, а я вроде того… Ну, вызываю у него доверие.

@B-MAX = – Ну что же, вы оправдали его доверие?

@B-MAX = – Выходит, оправдал, – растерянно проговорил Сухов.

@B-MAX = – Правильно! Доверие надо оправдывать. Вы где работаете?

@B-MAX = – На мясокомбинате. В колбасном цехе. Начальником участка.

– Ого! У меня намечается выгодное знакомство!

Демин бросил эту шутливую фразу, чтобы дать себе передышку. Слишком уж необычное складывалось положение. Чтобы вот так, средь бела дня, по доброй воле пришел человек и признался в соучастии, или, как он утверждает, в сокрытии следов преступления, и какого преступления! Такое случается не каждый день, во всяком случае, у Демина подобное вообще произошло впервые.

А Сухов словно освободился от непосильного груза – вздохнул облегченно, разогнулся, откинул голову назад, так что волосы легли на спинку стула. Слишком уж измаялся он за последнюю неделю. И не столько болезнь его извела, сколько бесконечные колебания. Отчаянная решимость пойти и все рассказать сменялась вялым безразличием, на смену страху, подавленности приходило оживление, бывали минуты, когда он во всем винил себя, потом себя оправдывал… А теперь все кончилось.

Демин с интересом рассматривал сидящего перед ним длинного узкоплечего человека, остроносого, с близко поставленными глазами, обратил внимание на обгрызенные ногти, неглаженую сорочку, будто Сухов выхватил из ящика первую попавшуюся, второпях натянул ее на себя и прибежал, опасаясь передумать. «Вот только в своем ли он уме? – думал Демин. – Не стоит ли на каком-нибудь интересном учете? Придется навести справки. А если он честный, порядочный человек, каким и пытается предстать, что же заставило его участвовать в преступлении? Страх? Солидарность? Или же его отношения с Николаем гораздо ближе?»

– Скажите, а что, собственно, вас заставило помогать незнакомому человеку в столь необычном деле?

– Видите ли… – Сухов помялся, не зная, видимо, насколько откровенным следует быть. – Вероятно, я выгляжу не самым лучшим образом, но… Как вам это объяснить…

– Струсили? – участливо спросил Демин.

– Похоже на то. – Сухов виновато посмотрел на следователя. – Уж слишком все это было неожиданно!

– Он вам угрожал?

– Д… да! – после небольшой заминки кивнул Сухов. – Он мне угрожал. Да-да, конечно, иначе бы я не мог вот так просто…

– Он был вооружен?

– Да! У него был пистолет!

– А ведь у него не было пистолета, – улыбнулся Демин.

– Вы уверены?! – воскликнул Сухов, но, взглянув в смеющиеся глаза следователя, опустил голову. – Да, действительно… Пистолета я не видел… Но ведь он мог и быть!

– Нет, так не пойдет, – покачал головой Демин. – Сейчас я спрошу у вас, не было ли при нем небольшой пушки, и вы скажете, что да, конечно, пушка у него была. Я очень серьезно отношусь к вашим показаниям и надеюсь, что вы пришли сюда, руководствуясь искренним стремлением помочь правосудию. – Фраза получилась тяжеловатой, но Демин понимал, что именно этих слов и ждал от него Сухов, эти слова лучше всего успокоят его, придадут уверенность, желание быть полезным и, кто знает, может быть, даже искренним.

Сухов принялся быстро и убежденно что-то говорить, заверять, размахивать руками, его жесткий плащ при этом скрежетал, он несколько раз вскакивал со стула, снова садился, а Демин прикидывал – как быть дальше. Он понимал – на него свалилась большая работа.

– Разумеется, я понимаю, что вряд ли могу рассчитывать на ваше уважение, – неожиданно закончил Сухов.

– При чем тут вообще уважение? – Демин махнул рукой. – Не об этом речь.

– Да? – Сухов исподлобья глянул на следователя, и его острые желваки дрогнули под тонкой бледной кожей. – Значит, об уважении и речи быть не может?! А я вовсе не уверен, что вы на моем месте смогли бы поступить вот так! Я пришел к вам и говорю – судите! Судите! У вас законов на всех хватит, – он дернул головой в сторону шкафа, заваленного кодексами, сводами, комментариями. – Судите! Я надеюсь на вашу справедливость, порядочность, честность – судите! – Освободившись от мучившей его тайны, Сухов вдруг почувствовал, что самолюбие восстало в нем нервно и обостренно. – Законы здесь, в этой комнате, и вон там, за окном, – он вскочил, загремев плащом, и ткнул пальцем в сторону стройплощадки, – разные! В этом кабинете нетрудно говорить о мужестве, о самоотверженности, правосознании! Здесь за это деньги платят. Но когда ночью встречаешь детину с ухмыляющейся рожей, который говорит, что надо бы труп спрятать, то думаешь не о мужестве…

– А о чем же? – с интересом спросил Демин.

– Думаешь о том, как бы рядом с этим трупом не улечься!

– Тоже верно.

– Так что вы, товарищ следователь, в своих умозаключениях поправочку на жизнь делайте, если это вас не очень затруднит! – Сухов вскинул подбородок, как бы ожидая извинений.

– Я вас обидел? – тихо спросил Демин.

– Да. Вы отказали мне в своем уважении. Вы, очевидно, полагаете, что человек уже потому только, что оказался здесь, в вашем кабинете, не имеет права на достоинство, – в голосе Сухова появились плачущие нотки.

– Ну, это вы уж подзагнули, Евгений Андреевич, – улыбнулся Демин. – Согласитесь, что подзагнули, а? Я ведь только сказал, что не время сейчас говорить о том, кто кого больше уважает…

Сухов посмотрел на улыбающегося следователя, потом обмяк, опустил лицо в ладони. Эта короткая вспышка истощила его силы, и он, кажется, с трудом удерживался, чтобы не свалиться со стула.