Осень в Кёнигсберге (СИ) - Страница 16

- Слушаю.

(взгляд мой утонул в пустоте, перебирала мысли;

вежливо молчал, давая свободу моей внутренней борьбе)

- Не знаю с чего начать, - обреченно выдохнула и опустила голову.

- Говори, как есть. А дальше сообразим, что подправить.

- У меня проблемы, - уткнулась взглядом в глаза.

Понимающе кивнул. Промолчал.

Вдох – и затараторить:

- Как уже знаешь, наверно… Умерла моя бабушка. Ее тогда хоронили.

(вновь молча кивнул)

Продолжила:

- Меня здесь только она держала. Сама я из Украины, город Сумы. И хоть уже получила гражданство, мать все никак не успокоится, хочет, чтобы я вернулась.

(и вновь тишина)

В общем, они с отчимом решили продать бабушкин дом и… Короче…

(вновь грызу ногти, подбирая слова; взглядом блуждаю по стенам)

- И что ты хочешь? – не выдержал.

(благодарно улыбнулась за его участь; посмотрела в глаза)

- Я знаю, это, наверно, глупо. В общем, если бы сказала, что меня что-то… кто-то здесь держит, то они бы отстали. Не продавали бы дом, и вообще…

- То есть, - вдруг перебил, видимо, уже не вытерпливая моего мямлянья, - ты хочешь им сказать, что у нас с тобой отношения? И, по-твоему, это решит все проблемы?

- Ну, д-да, - несмело кивнула, сгорая от стыда.

- Тебе сколько лет?

- Э-э… а, давно уже есть восемнадцать, если ты об этом.

- Сколько тебе лет? – сдержано повторил; немного подался впереди уткнулся локтями в колени, невольно скрестив руки перед собой.

- Д-двадцатьтри.

(не распознала реакции; лишь дальшес полной серьезностью в голосе повел свою мысль)

- Вот так им и скажи. Не маленькая  ведь уже. Не умеешь врать, и не начинай. Умела бы – и без меня сочинила три горы лжи, а так…, - тяжело вздохнул.

(опустила взгляд; щеки запылали еще сильнее от громкого позора)

- Скажи, что сама разберешься со своей жизнью. Давно сделала выбор, за ними осталось - только смириться.

(молчу, нервно сглатывая слюну; от переизбытка чувств обиды, растерянности и стыда едва не плачу)

- Что молчишь? - вдруг встал, прошелся по комнате; замер, взор обрушился на меня, - разве я неправ?

- Проще…, - едва слышно шепчу.

- Что? – чуть ли не рявкнул.

Выстрелила взглядом в лицо, разгораясь в ответной злости.

- Проще сказать, чем сделать.

Нервно скривился. Глубокий вдох. Замер на мгновение, не шевелясь.

- И что затем будет? – вдруг ухмыльнулся. – Скажешь, бросил, ублюдок, скотина эдакая… Да?

- Ну…, - отвела глаза в сторону.

Тяжко выдохнул.

- Да и потом, будь ты моей девушкой, я бы не думал о доме твоей бабушки. Я бы полностью был в ответеза тебя. И не нужна мне ничья помощь. Пусть хоть продадут, хоть сожгут. Жили бы,так или иначе,все равно у меня.

(невольно провела взглядом вокруг, сдержала улыбку; заметил – рассмеялся в ответ)

- Нет, ну… она была бы немного краше.

Не выдержала – залилась смехом и я, осеклась. Закусила губу.

- В общем, тебе мой совет: не ломай голову, не сочиняй, черт знает что, скажи как есть. И будет всем проще. И только не мямли, как вот ты здесь мне начала, будь твердой и настойчивой в своем решении – никто и слова поперек не скажет.

- Ну, спасибо…

- Говорю, как есть. Нравится тебе это, или нет. Ты пришла за помощью? - (выжидающая пауза - промолчала). – Я вот и помогаю…

Секунды тишины. Сомнений и неловкости.

Хотелось, было, удушить себя за свою глупость.

Робкие, плавные движения – встала со стула.

- Я,… наверно, - несмело начала; резко уставился в ответ на действия  в глаза. – Я наверно, пойду…

Ухмыльнулся. Покачал головой.

Шаг ближе – и на короткое мгновение привлек к себе, притиснул к своей груди.

- Эх, Злата, Злата.

Секунды замешательства – и резко оторвался.

Живо пошагал к выходу.

- Молоко или чай будешь?

- Ч-чай…

***

Стянуть шарф, расстегнуть куртку, снять ее и повесить на крючок рядом с его одеждой.

Шаги на кухню. Что ж, посуды грязной стало куда меньше, по сравнению с прошлым разом, но все равно чистота не блещет. Ехидно ухмыльнулась себе под нос.

- Пошли в комнату, - подхватил две чашки со стола и направился к двери.

…

Опуститься на табурет.

Хотела, было, взять чашку, да обожглась. Злобно затрясла рукой и затем подула на пальцы.

- Аккуратнее, - ласково улыбнулся.

Ответила и я ему тем же.

Секунды тишины… 

(решила как-то сгладить неловкость из-за предыдущего разговора)

Опустила глаза в пол и заговорила:

- Не знаю, как жить дальше.

Тяжелый (его) вздох.

- Как и раньше.

(кисло улыбнулась; уставилась в лицо)

- Просто сказать. Здесь я останусь совсем одна. Никого родного, близкого… Не дай Бог, конечно, но представь, если бы у тебя так стало…

- А кто тебе сказал, что я не один?

(вздернула бровями от удивления; ошарашенная, замерла; молчу)

- Про отца и мать, наверно, знаешь из дела.

(промолчала)

Решил продолжить:

- Его видел один раз в жизни, и то… издалека, лет так в двадцать. Матери же - некогда было до меня: работала день и ночь, на износ, не покладая рук. И в итоге поплатилась - болезнь утащила за собой в землю очень рано. Мне исполнилось тогда только двенадцать.

… Так что, воспитывала бабушка. Вот получила, как ветеран войны, трехкомнатную в Краснознаменске. Продали и купили однокомнатнуюв Калининграде. Все-таки, работы здесь куда больше, да и жить проще, чем там…

А теперь, лихая, и по нее пришла. Скосила – лежит, прикованная к постели уже больше года. В Добровольске у нас дом оставался. Небольшой, дряхлый, но все же крыша над головой. Уезжать она оттуда не захотела. Сама, наверно, знаешь. Стариков ближе к земле клонит, да и родные места не больно хотят покидать, особенно досчитывая до конца свои дни. Ей там легче – а потому не настаиваю. Соседка приглядывает – ей плачу, вожу продукты, оставляю деньги на мелкие расходы. Расстояние, конечно, некислое – больше ста километров, но кручусь, как могу.

- Соболезную…

Тяжелый вздох.

- Не надо. Бывало и хуже. Главное, что жива…

- И все же… значит, не один.

Ухмыльнулся. Опустил взгляд.

- Ладно, уговорила, - уставился мне в глаза, -не один. И раз на то пошло, если тебе так станет легче,пусть будет у тебя здесь в Калининграде  далекий, всегда готовый выслушать и поддержать, «неплатежеспособный» друг.

Сам над своими словами рассмеялся – поддалась на шутку и я.

- Да, кстати, - вновь заговорил, - как там твоя «карьера» судебного пристава? Небось, уже в начальники отдела метишь?

(кисло улыбнулась)

- Да никак. Уволилась.

(удивленно вздернул бровью)

- Чего так?

- Не мое это.

- Ясно.

(улыбается, пристально смотрит на меня)

- Что? – не выдержала напора.

- Да сразу было видно, что не твое. Ни один нормальный пристав не будет ходить невесть куда с повестками, да еще и ждать в квартире должника всю ночь. Им наглости не занимать… Все как-то странно тогда получилось, если честно.

(усмехнулась)

- Да знаю, - тяжелый вздох. – Там все сложно было. Отчасти сработало то, что в меня не верили, да и назло дали «некурабельное» дело.

- В смысле?

- Моего провала только и ждали…

- Ясно, - с усмешкой прожевал слова. – Бывает. А теперь чем занимаешься?

- Продавец в магазине одежды.

(рассмеялся)

- Что? – надула губы.

- А это - твое?

- Н-не знаю, - немного помедлила с ответом, - Главное, что стабильно, рядом с домом.

- Наверное, хорошо платят?

- Ну, так себе…

- Ах, теперь все понятно. А я-то думал, какие же сейчас мечты у молодежи? Какие амбиции и рвения? Зарплата «так себе», зато «стабильно» и «рядом с домом»!

(ехидно скривилась, прищурив глаза, и покачала головой, ерничая над его словами)