Оседлай молнию! - Страница 76
— Интересно, а почему важность чудес видите только вы, умники? — спрашивает Скептик. — Почему эта политика не применялась и после лунных экспедиций?
Очень важный вопрос. Побив русских в «войне чудес», американская элита, в которой все больше задавали тон новые кочевники, решила: довольно с нас чудес. Слишком уж меняют они мир, которым в США уже научились управлять. Да и русских это мобилизует на ответные шаги. Нет уж, лучше разлагать СССР в спокойном, предсказуемом мире.
Американцы прекрасно просчитали, что такие же настроения обуревают и верхи СССР. Те устали рваться и вкалывать ради воплощения чудес по двадцать часов в сутки, как при Сталине. Советская верхушка уже внутренне капитулировала и вообще питала иллюзии насчет того, что с Западом можно договориться и войти в «мировое сообщество». Богатство страны? Да хватит нефти, которую мы продаем на экспорт. Внутри СССР уже начался процесс моральной деградации, когда гордость меняли на колбасу и шмотки. Включался механизм Большой сделки, описанной нами в «Третьем проекте».
И тогда эпоха чудес, казалось бы, умирает навсегда. США, уверив весь мир в своей победе в битве за Луну, резко сворачивают космическую романтику и прекращают экспансию в мировое пространство. Еще в 1969 году художник Маккол в журнале «Америка» на волне ликования рисовал космические программы США 1989 года: высадку на Марсе, полеты к астероидам, долговременные лунные базы. Но ничего этого не случилось. Одновременно прекращается и гонка за создание подводных поселений на океанском шельфе. (Этот поворот в американской национальной системе очень хорошо исследован аналитиками группы Линдона Ларуша — о ней мы уже упоминали.) Это полностью устраивало хозяев Америки. Технический прогресс свели к бесконечному совершенствованию шампуней и унитазов. На этом удалось проехать почти тридцать лет — и вот только теперь наступает расплата.
В СССР же, который обладал и мощной мобилизационной силой, и огромными богатствами, отказываются от целой плеяды чудес. Мы так и не строим флот экранопланов, этой техники на стыке авиации и флота. А ведь они могли бы стать прекрасным противовесом авианосцам США и отличным средством завоевания рынка дальних перевозок. Мы не строим космические самолеты Лозино-Лозинского, которые могли бы по дешевизне превратить полеты в космос почти в обычные рейсы. Кладутся в стол планы строительства высокотехнологичных дирижаблей. Советское чиновничество хоронит работы по альтернативному топливу, по технологиям развития человеческих способностей, по маховичным электромобилям и еще многому другому. В 1980-м так и не стартует «Гелиогиро» — космический корабль под лепестковыми парусами, который должен был лететь к комете Галлея, используя давление солнечного света. И так далее, читатель.
Чудеса оказались ненужными тупому чиновному Голему. Ведь религия Голема — это стабильность своего положения, стабильность любой ценой, пусть даже это будет спокойствие кладбища или палаты умалишенных, накачанных успокаивающими таблетками. Этого добивалась советская бюрократия, того же самого хочет и бюрократия россиянская — ухудшенный вариант советского чиновничества. Навыки творения чудес оказались забытыми, ушла необходимая для этого смелость, уверенность в себе.
О каких— либо попытках сотворить чудо при Горбачеве и Ельцине говорить глупо. Хотя…
Знаешь, читатель, у нашей «элиты» был шанс совершить чудо даже после расчленения СССР. Мы в чем-то могли повторить судьбу Германии и Японии после 1945 года, которые, проиграв мировую войну, нашли силы для экономического рывка.
В сентябре 1991 года известный тогда предприниматель Артем Тарасов послал Ельцину звуковое письмо. Один из авторов этой книги был одним из первых, кто его слышал. Тарасов говорил: Россия проиграла Третью мировую войну, и теперь важно взять реванш на экономическом фронте. На осень 1991-го русские обладали безусловными преимуществами — обученной рабочей силой, которая очень дешева по западным меркам, да еще и дешевыми сырьем и энергией. Тарасов заклинал победивших демократов: ни в коем случае не открывайте границы для ввоза в страну готовых иностранных товаров, чтобы не сгубить производство. Пусть иностранцы завозят сюда оборудование, налаживают производство — и гонят произведенные в России товары на экспорт. (Этого нет и сейчас — произведенные иностранным капиталом товары в России продаются только у нас, не принося доходов стране, а унося из нее деньги.) И не давайте вывозить из страны непереработанное сырье!
Такого поворота дела ждал не только Тарасов. Еще в 1991-м и на Западе думали, что при Ельцине Россия может совершить чудо, превратившись для этого в прагматичный авторитарный режим на манер «азиатских тигров». Ведь в тот момент у РФ еще был огромный запас вполне конкурентоспособных разработок и готовых образцов техники в авиации, в вооружениях, в космической отрасли, в энергомашиностроении и ядерной индустрии. Было готово производство массы прекрасных товаров в рамках конверсии оборонного производства — и медицинская техника мирового уровня, и системы связи, и машины для переработки аграрной продукции. Завод в алтайском Рубцовске, помнится, даже предлагал прекрасный трактор-робот. Огромный заряд разработок был накоплен в еще живых тогда центрах научно-технического творчества молодежи (хвала советскому наследию!) и внедренческих кооперативах. Еще были живы советские теневики-цеховики, которые умели заниматься не рваческим «купи-продай», а производством. И «братки» тогда покупали заводы и оборудование.
Одним словом, при политике «а-ля Тарасов» русские до середины 90-х годов при поддержке авторитарного государства могли выбросить на мировой рынок либо вещи, которые не имели западных аналогов (скажем, экранопланы), либо вполне наукоемкую продукцию, которая была гораздо дешевле западной (истребители, авиалайнеры последнего поколения, вертолеты, компьютеры «Эльбрус», АЭС). При этом уже тогда умные люди говорили: нас на западные рынки с таким товаром не пустят (не пускают и до сих пор). Давайте же пойдем на богатые незападные рынки — в Индию, Малайзию, Китай, страны Персидского залива, в Иран, в Латинскую Америку.
Но мы могли пойти на прорыв и с более прозаичной продукцией. Даже наши легковые машины хорошо продавались в своих нишах на мировом рынке, даже бытовая техника и электроника находили широкий спрос за рубежом. Когда в 1990-м нахичеванцы снесли границу с Ираном, хлынувшие оттуда иранцы буквально вымели из советских магазинов все: телевизоры, магнитофоны, стиральные машины и пылесосы, миксеры и кофемолки с клеймом «Сделано в СССР». Хотя в самом Иране в магазинах давным-давно есть и японская, и южнокорейская бытовая техника. А недавно в журнале «Русский предприниматель» (№ 7, 2002 г.) из интервью с коммерсантом мы узнали, что русские в СССР поставляли за рубеж около тридцати миллионов наручных часов ежегодно, причем их охотно покупали в Канаде, Британии, США и Франции. Оказывается, мы тогда занимали ту нишу, которую теперь захватили китайцы с их дешевыми поделками, но мы предлагали куда более качественный товар.
В этот момент у нас еще были кадры обученных рабочих и инженеров, которые не успели разбежаться с остановившихся заводов, спиться, потерять навыки и превратиться в «челноков». Еще был запас времени. Еще была полностью в руках государства собственность на нефть, газ, алюминий, полиметаллы и минеральные удобрения, миллиарды долларов от них текли в бюджет, и эти деньги могли быть направлены в поддержку промышленных проектов. Запад беспокоился серьезно: ведь русские товары отличались не только оригинальностью, но и дешевизной.
Будь у нас в тот момент правитель, который отличался умом и волей, Россия могла восстать из пепла и превратиться к нынешним дням в крепкую, поднимающуюся страну, которая не дарила бы ежегодно миллиарды долларов туркам и китайцам за их ширпотреб.