Оружие Танита (ЛП) - Страница 69

Кожекрыл, вероятно, ошибочно принял его за конкурирующего хищника. Или, быть может, вообразил себе крупную добычу. Разведчик увидел его на подлёте в последнюю минуту: сухопарую, вытянутую, крысоподобную тварь, хлопавшую крыльями с размахом в два метра и тонким хвостом-плетью четырёх метров в длину. Тварь спикировала ему прямо в лицо, закрытое визором, неистово взвизгивая ультразвуком и молотя его крыльями. Маколл оступился, выругавшись, качнулся и соскользнул с бруса.

Он ухватился за край бруса левой рукой. Сила удара едва не вывихнула ему плечо. Маколл застонал от боли, перебирая ногами, пытаясь найти хоть что-то, на что можно опереться. Его левая рука начала соскальзывать, и он ухватился за брус правой, но и она соскользнула с пригоршней термоворов. Он стряхнул их с пальцев и ухватился получше. Его ноги всё ещё болтались, а предплечья горели от попытки удержать вес.

Кожекрыл вернулся, атакуя сзади, вереща так громко, что стальной шлем танитца завибрировал.

- Отвали к фесу! – проорал Маколл.

Скрипя зубами, кряхтя, он закинул один локоть на балку, затем второй, затем ботинок. Наконец, он вкатился на балку и растянулся, трясясь и задыхаясь, уткнувшись лицом в мешанину раздавленных слизней-паразитов.

Он долго лежал, пытаясь унять бешеное сердцебиение, чувствуя себя так, будто вот-вот умрет.

Он, наконец, двинулся вновь, когда кожекрыл сел ему на плечо и начал обгладывать герметичное сочленение шлема и ворота. Он резко перевернулся, поймал тварь за голову и крепко держал, в то время как та билась и боролась. Разведчик удерживал кожекрыла достаточно долго, чтобы успеть вытащить кинжал и прикончить его.

Маколл сбросил его и наблюдал, как тот упал в пучину, болтая крыльями и длинным хвостом. Гнусная фесова тварь едва не убила его.

Как раз перед тем, как сгинуть в облаках далеко внизу, смутные очертания чего-то гораздо, гораздо большего, чем кожекрыл, мельком появилось из Скальда и безжалостно схватило его в полёте, прежде чем вновь пропасть.

Маколл понятия не имел, что только что промелькнуло перед ним. Но внезапно обрадовался тому, что всего лишь кожекрыл возжелал его себе на ужин.

Танитец поднялся, нетвёрдо встал на ноги, покачиваясь, стряхнул слизь с кителя, и возобновил свой нелёгкий путь.

Несса закрыла Майло рот рукой, прежде чем разбудить. Казалось неправильным беспокоить его. Он крепко спал, как ребёнок.

Но уже было почти 20:00 часов по имперскому времени, и начинался цикл сумерек. Им пора идти.

Майло проснулся и посмотрел на неё. Она ободряюще улыбнулась и убрала руку, открыв ответную улыбку.

Он уселся и потёр лицо руками.

- Ты в порядке? – прошептал он.

Она не ответила. Он опустил руки и повторил шёпот так, чтобы она могла видеть его губы.

- Да, - сказала она. Затем добавила: - Слишком громко?

Она с трудом соизмеряла громкость своей речи.

- Отлично, - сказал он.

Скрывшись от бригады рабов, с которой смешались, проходя по переходу, они провели первую половину дня, продвигаясь через зоны основной фабрики и рабочие площадки, избегая ретивых патрулей врага. В середине дня, утомлённые усилиями и постоянным напряжением, они расположились в брошенном многоквартирном доме на окраинах купола Альфа, чтобы урвать несколько часов сна.

Никто из них не упоминал об ужасающих несчастьях, случившихся во время прохождения перехода. Майло не знал Дойла хорошо, но знал, что Призраки потеряли ценного и одарённого разведчика. Смерть Адаре подействовала на него на более личном, эмоциональном уровне.

Лурн Адаре – проницательный, уверенный и сильный, всеми любимый танитец и товарищ. Он был закадычным другом и собутыльником на попойках с распитием сакры у полковника Корбека, крепким выпивохой, который любил встречать рассвет наравне с Варлом, Дерином, Коуном, Домором, Браггом и Бростином. Часть внутреннего круга, сердце и хребет Первого Танитского. Майло вдоволь насмотрелся на проделки Адаре, с самых ранних дней. Он помнил, как Адаре постоянно разыгрывал Баффела и Клюггана. Он помнил, как в стельку напился с ним, когда Адаре присвоили звание сержанта. Он помнил его частые мудрые советы.

Теперь их обоих не стало. Адаре и Дойла. Мертвы. Майло был уверен. Как и остальные. Баффел – на Хагии. Клюгган – давно погиб на Вольтеманде. Маколл – в небесах над Уранбергом.

Сколько ещё пройдёт, задался вопросом Майло, пока исчезнут последние остатки танитцев?

Он встал и потянулся, пытаясь стряхнуть печаль, чтобы голова прояснилась. Голая комната освещалась единственной химической лампой, которую Несса отважилась зажечь, так как окна были закрыты листами картона. Её лонг-лаз лежал на маскировочном плаще и был разобран. Она использовала маленький клочок синей ткани, чтобы отполировать и смазать стрелковый механизм.

Майло вытащил несколько запечатанных в фольгу сухих пайков и с жадностью съел, запив водой из фляги. Он заметил, что его руки испачканы пылью, но ему было всё равно.

Он раскрыл одну из схем Уранберга на копировальной бумаге, которыми обеспечили их всех, и вновь изучил её, прокладывая маршруты.

- Ты поспала? – спросил он, сперва коснувшись ее, чтобы она посмотрела на него.

- Немного.

- Достаточно?

- Я видела сон, - сказала Несса, занимаясь своим снайперским прицелом.

- Сон? – спросил он.

- Мне приснилось, что полковник Корбек и сержант Сорик придут и найдут нас. Они живы.

- Возможно, - сказал Майло. – То есть, мы не знаем.

- Нет, но они были близки к смерти, когда мы уходили. Одно дело, когда ты теряешь кого-то в битве. Другое – когда ты оставляешь их умирающими и потом никогда не узнаешь… никогда не выяснишь…

- Мы выясним. Они дождутся нас, когда мы вернёмся. Сорик будет сыпать остротами и ужасно гордиться тобой. Корбек откроет бутылку сакры и потребует, чтобы я откопал свою волынку ради пары мелодий.

- Почему Сорик будет гордиться мной? – спросила она.

- Потому что ты всадишь «горячий выстрел» промеж глаз Слэйта.

Она засмеялась.

- Приятно знать, что ты так уверен во мне. И что ты можешь заглянуть в будущее, Брин.

- Это дар, которым я обладаю.

Она, хихикая, покачала головой, и начала собирать свой лонг-лаз. Её руки работали с расчетливой точностью, соединяя части воедино. Майло сомневался, что смог бы собрать лазган и за вдвое большее время.

Он наблюдал за Нессой. Она повсеместно считалась самой красивой женщиной среди Призраков, несмотря на то, что у мужчин были свои фаворитки: Мьюрил, Арилла, Бэнда, Солиа, Элайан, Крийд, и, когда они были пьяны или испытывали достаточную боль, чтобы по-настоящему отважиться признать это – Ана Кёрт.

Крийд и Бэнда считались самыми притягательными, несмотря на то, что Майло часто поражало то, что Крийд твёрдо рассматривалась вне игры, даже на уровне разговорных фантазий, ввиду её связи с Каффраном.

Несса не была столь же притягательна, как Бэнда или Солиа. Отчасти – из-за глухоты, самой по себе являвшейся шрамом войны. Но в основном – из-за тонкокостного, ошеломляюще прекрасного лица, безупречных очертаний щёк и носа и тёмно-синих глаз. Её развевающиеся, гладкие волосы казались ключевой частью образа девушки. Теперь их не было, но она всё ещё была чрезвычайно красива. Волосы Нессы только начали отрастать вновь, и выглядели как прелестный пушок, и отсутствие волос лишь подчёркивало её скульптурные черты.

Несса подняла глаза и встретилась с его взглядом.

- Что так заинтересовало? – спросила она.

Майло покачал головой.

Он отвёл взгляд, и увидел небольшой кусок картона, прислонённый к стене. Кончиком кинжала на нём были вырезаны слова: «Несса Бура, 341.748-225.771 М41».

- Это что за фес? – спросил он.

- Просто привычка, - ответила она.

- Это фесово надгробие!

- Расслабься, Брин. Мы делали так каждый день во время партизанских боёв. Я никогда не оставлю эту привычку.

Майло озадаченно покачал головой.

- Тебе придётся объяснить поподробнее, - сказал он.