Орудие ведьмы – любовь - Страница 9

– Мира сейчас спустится, – объявила Айона. – Ей сестра позвонила.

– Что-то случилось? – мгновенно встревожился Коннор. – С их мамой?

– Да нет, они какие-то детали Рождества обсуждают. – Без всяких просьб и подсказок Айона прошла к шкафу и принесла на стол приборы, завершая начатое Коннором, а Бойл поставил чайник.

И кухня Брэнны наполнилась голосами, суетой и теплом родных людей – сейчас, после порции кофе, она готова была это признать. Ко всему этому прибавилось возбуждение влетевшей в двери Миры, подхватившей по пути Коннора и пустившейся с ним в пляс.

– Мне велено упаковать оставшиеся мамины вещи. – Она исполнила быстрое па, притянула к себе Коннора и наградила его жарким поцелуем. – Она решила подольше пожить у Морин. Хвала небесам, и особенно младенцу Иисусу в его яслях!

Коннор рассмеялся, а она вдруг остановилась и закрыла лицо руками.

– Боже мой, какая я ужасная дочь! И вообще я плохой человек. Пляшу от радости, потому что родная мать уехала жить к сестре в Гэлоуэй и мне не придется изо дня в день с ней общаться.

– Ты не ужасная дочь и не плохой человек, – возразил ей Коннор. – Ты ведь радуешься тому, что твоя мама довольна?

– Ну конечно, только…

– А почему бы и не порадоваться? Она нашла дом, где ей хорошо, где она может баловать внуков. И почему бы тебе не плясать от радости, что теперь она не будет по два раза на дню тебе названивать, когда у нее не получается выкрутить лампочку?

– Или когда она спалит в духовке баранью ногу, – напомнил Бойл.

– Так в этом причина моего веселья, да? – обрадовалась поддержке Мира и исполнила еще одно па. – Я за нее рада, правда – рада. А за себя рада до безумия.

Явился Фин, и Мира принялась за него, тем самым дав Брэнне возможность собраться с мыслями, что ей всегда требовалось, когда он входил в ее дом.

– Финбар, ты лишился арендатора. Моя мама перебирается к моей сестрице навсегда. – Мира и его крепко расцеловала, чем сильно рассмешила. – Это в благодарность тебе – только не говори, что ты ее не заслужил! – за все те годы, что ты брал с меня копейки за свой очаровательный домик, и за то, что придержал его свободным, пока она не приняла окончательного решения.

– Твоя мама была чудесным арендатором. Дом содержала в идеальной чистоте.

– Сейчас дом действительно в отличном состоянии, после того как мы его подремонтировали. – Воспользовавшись тем, что Айона приняла у него эстафету по накрыванию на стол, Коннор первым схватил себе кофе. – Думаю, Фину не придется долго ждать нового жильца, только свистни.

– Я этим займусь. – Но глаза его были прикованы к Брэнне, так, словно он пытался заглянуть ей в самую душу. Потом он молча выхватил у Коннора кружку.

Брэнна же занималась своим делом и кляла себя, что не навела красоту. На его-то лице никаких следов бессонной ночи! На этом прекрасно вылепленном лице… В этих дерзких зеленых глазах…

Он выглядел безупречно, этот мужчина и колдун, – с мокрыми от дождя, черными, как вороново крыло, волосами, с рослой поджарой фигурой. Фин скинул черную кожаную куртку и повесил ее на крючок.

Она любила его всю жизнь, понимала, принимала таким, каков он есть, и так будет всегда. Но в тот первый и единственный раз, когда они отдались друг другу – тогда еще такие юные и такие невинные, – на нем проявилось это пятно.

Знак Кэвона.

А Смуглая Ведьма Мейо никогда не будет вместе с тем, в ком течет кровь Кэвона.

Она могла работать с ним – и работала, и будет работать впредь, – потому что он не один раз доказал, что не меньше нее жаждет конца Кэвона. Но этим все и ограничится.

Примиряло ли ее с этим сознание того, что ему так же больно, как ей? Возможно, отчасти – да, это она готова была признать. Но только отчасти.

Она выложила на блюдо последнюю партию оладий, которых напекла уже приличную горку.

– Давайте-ка рассаживайтесь, и поедим. Айона, это по рецепту твоей бабули. Посмотрим, удалось ли мне не уронить фамильную честь.

Она собралась нести оладьи на стол, но Фин подскочил и взялся помочь. В тот момент, как он взял у нее из рук блюдо, их глаза встретились.

– Насколько я понял, к оладьям прилагается какая-то история.

– Верно. – Она принесла на стол полную тарелку жареного бекона и сосисок. И села. – Меньше часа назад я сидела тут и беседовала с дочерью Сорки, Брэнног.

– Она была здесь? – Коннор замер, как был, занеся вилку с подцепленной оладышкой над тарелкой. – На нашей кухне?

– Да. Я сегодня плохо спала, все видела какие-то сны, слышала голоса. И среди других – ее голос. Где это все происходило, я толком не разобрала, все было сумбурно и спутанно, как часто бывает во сне. – Себе она положила единственную оладью. – Я была здесь, пила кофе, а потом обернулась – и увидела ее. Она – вылитая я. Точнее, я – вылитая она. Я очень удивилась, сходство просто поразительное. Хотя она была на сносях. Ее сын должен родиться сегодня. А может быть, и не сегодня – в их времени до Сауина еще две недели.

– Перемещение во времени, – негромко прокомментировала Айона.

– Да. Оно самое. По пути сюда они заехали в аббатство Бэллинтаббер. Вот там как раз я во сне и была.

– Бэллинтаббер. – Айона прильнула к Бойлу. – Помнишь, я там их чувствовала? Когда ты меня возил посмотреть, я почувствовала их, я знала, что они были там. Это такое энергетически мощное место!

– Угу, – потупив взгляд, кивнула Брэнна. – Но я там была много раз, и Коннор был. И никогда их там не ощущала.

– После приезда Айоны вы ни разу там не были, – напомнил ей Фин. – То есть с того момента, как вы трое соединились. Вот с этого момента вы туда и не ездили.

– Это правда. – Что ж, упрек справедлив, нехотя мысленно признала она. – Но я съезжу. Мы туда съездим. Уж на вашу-то свадьбу, Айона, непременно, а может, и раньше. Брэнног сказала, что другие, те, что были до нас, это место стерегут, и Кэвону туда ход заказан. Он не может туда войти, не может заглянуть, что там делается. Это настоящее святилище – если мы поймем, что оно нам требуется. Те, что приходили туда раньше, передали этим трем свет и силу. И надежду – думаю, в этом Брэнног больше всего нуждалась.

– И ты тоже, – вставила Айона. – И все мы. Нам всем надежда бы не повредила.

– Я предпочитаю не надеяться, а действовать, но она получила там то, что было ей необходимо. Я это видела. Она сказала – и во сне, и здесь, – что мы одолеем. И чтобы мы в это верили, а они будут с нами, когда мы вновь сразимся с Кэвоном. И чтобы мы нашли способ. И чтобы знали, что, если нам не суждено с ним покончить, это сделают другие трое, которые придут после нас. Мы одолеем.

– Даже если на это уйдет тысяча лет, – добавил Коннор. – Ну что ж, я и надеяться не прочь, и действовать тоже. Но будь я проклят, если мне придется ждать конца Кэвона тысячу лет!

– Значит, мы найдем способ это ускорить – здесь и немедленно, – вступил в разговор Фин. – Слушайте, я, когда ездил в Монтану – это на западе Штатов, – однажды ел оладьи. Они их как-то по-другому называли…

– Пышками, наверное, – хмыкнула Айона.

– Ага, пышками. Ох и вкусные были! Но эти еще вкуснее.

– Ты немало поездил, – с прохладцей заметила Брэнна.

– Было такое дело. Но сейчас с путешествиями покончено – пока не сделаем дело. Так что, как и Коннора, тысяча лет меня никоим образом не устраивает. Следовательно, мы найдем способ одолеть злодея.

«Так просто?» – подумала Брэнна и с трудом подавила раздражение.

– Она сказала, в следующий раз, как мы с ним схлестнемся, они будут с нами. Но ведь они были рядом и на Сауин, однако же ему удалось уйти.

– Были, да не совсем, – напомнил Коннор. – Как тени, помнишь? Но как привлечь их по-настоящему? – Коннор принялся рассуждать. – Может быть, как часть нашего заговора на сон? Это возможно. Но как нам использовать их помощь в полном объеме? Да и вообще, реально ли это? Если бы нам удалось найти этот способ, ему бы, уж будьте спокойны, от нас не уйти. Первые трое, мы трое. И еще трое с нами.