Ороборо: Изгоняющий кошмары (СИ) - Страница 29

Чонин резко оттолкнул Сончжина, коснулся ладонью стены и сделал шаг к ступеням, но Сончжин ухватился за его плечо и вновь прижал к стене спиной.

— Прекрати, слышишь? Хватит делать вид, будто ты забыл, как трахал меня. Трахал, когда приспичит. И тебя всё устраивало, помнится. Если устраивало тогда, почему не устраивает сейчас?

— Это тебе хватит делать вид, будто ты не знаешь ответа на этот вопрос. Убери руки.

— Не уберу. И что ты сделаешь, мой маленький Нини? Мой такой беспомощный слепой Нини… Станешь громко кричать и звать на помощь? Давай. Жажду это увидеть…

Сончжин заткнулся от умелого и довольно точного удара кулаком в челюсть. Чонин явно хотел добавить ему, но плохо представлял, куда именно бить, потому что звуки на лестнице сопровождались своеобразным эхом. Вероятно, это несколько сбивало Чонина с толку и не позволяло привычно ориентироваться в пространстве, потому он просто стоял, напряжённо вслушиваясь и вскинув перед собой сжатые в кулаки руки. Неплохая стойка, хотя Кёнсу не слишком этому удивился: у боевых искусств и танцев одинаковая база, а в танцах ещё и гораздо лучше учат держать равновесие. А тот, кто владеет искусством равновесия, всегда будет хорош в драке.

Чип дольше не выдержал и рванул к Хону, наверняка мечтая опробовать зубами нежную филейную часть. Оказавшись рядом с Чонином, Чип преградил Сончжину путь и залаял, потом с угрозой зарычал.

— Тупая шавка! — Сончжин попытался пнуть собаку, но Кёнсу громко вопросил сверху:

— Господин Хон, что вы тут делаете?

Сончжин с удовольствием ответил бы нецензурно и бессодержательно, но Чип, готовый к драке Чонин и неуместный Кёнсу не вписывались в угодный ему антураж. Он промолчал, сплюнул себе под ноги, прижал платок к разбитой губе, круто развернулся и принялся спускаться по лестнице.

Чонин — тоже молча — прошёл мимо Кёнсу, толкнул дверь и свернул к туалету. Кёнсу в компании Чипа ломанулся туда же. Потом наблюдал, как Чонин умывался и после вытирал лицо бумажным полотенцем.

— Ты мог настоять, чтобы я остался, — негромко заметил Кёнсу. — Если бы я остался, ничего подобного не случилось бы.

— Не сегодня, так в другой день. Он всегда получает то, что хочет. — Чонин смял бумажное полотенце и бросил получившийся комок в урну. Попал.

— Нини…

— Назови так ещё раз — уволю без сомнений и колебаний, — мрачно предупредил Чонин. В низком голосе — ни одного намёка на шутку.

Кёнсу грустно вздохнул, подошёл к Чонину вплотную и выудил из кармана расчёску. Осторожно провёл по густым волосам раз, другой, поправил чёлку, затем привёл в порядок галстук и полюбовался результатом.

— Красивый, — пробормотал невольно, но в тёмном костюме и при галстуке Чонин в самом деле выглядел потрясающе.

Комплимент произвёл на Чонина не то впечатление. Он отшатнулся и недовольно поморщился.

— Тебе тоже приспичило?

— Что? — не понял Кёнсу.

— Ты же слышал. Если не всё, то многое. Тоже захотелось секс-машину с идеальными для минета губами? Иди к чёрту тогда.

— Что ты… Нет! Я же всего лишь сказал…

— Это всегда начинается одинаково.

Кёнсу ухватился за запястье Чонина и притянул его к себе.

— Ты как огонь. Во всех смыслах. Вспыльчивый, завораживающий, красивый и горячий. И да, у тебя идеальные губы. — Кёнсу притронулся к нижней губе Чонина кончиком пальца и повторил чёткий контур. — Идеальные губы для того, чтобы ими улыбаться. И чтобы ими целовать. А минет я тебе сам могу сделать, потому что ты везде идеальный. К тебе можно просто прикасаться губами и пьянеть, как от вина. И к твоим губам хочется прикасаться дыханием, потому что как-то иначе — это не то и не так. Только дыханием. С надеждой, что ты сам позволишь нечто большее. Например… — Кёнсу обнял Чонина за шею и сделал лёгкий выдох. — Например, поцелуй? Быть может.

В ожидании он разглядывал лицо Чонина и пытался представить, какими могли быть отношения Чонина и Сончжина. Если верить услышанному на лестнице, такие отношения когда-то существовали. Если верить всему, то Чонин трахал Сончжина не раз и не два, а потрахивал частенько и с большой охотой. И Кёнсу пока не мог для себя решить, что в этом самое неприятное. И это лишь кусочек истины. Если это вообще истина, ведь Хону трудно верить.

Пока он думал об этом, его начали жадно целовать. Грубо, с несдержанностью и жёсткостью, сминая губы и выбивая запас воздуха из лёгких неведомым образом. Чонин уверенно втолкнул ему в рот язык, ладонью надавил на затылок, делая поцелуй глубже и развязнее, злее. И Чонин не пытался скрыть раздражение и бешенство. Оставался лишь один вопрос: на кого именно он злился? На Кёнсу или всё-таки на Сончжина? Кёнсу предпочёл бы злость на себя. Потому что если Чонин злился на Сончжина, это означало, что Сончжин вполне мог добиться того, чего хотел. Потому что глупо злиться на того, к кому не испытываешь никаких чувств.

Кёнсу повозился с брюками Чонина, расстегнул и сжал пальцами потяжелевший от возбуждения член. Собрался опуститься на колени, но Чонин ухватился за его плечо, помотал головой, слегка задыхаясь после поцелуя.

— Я сам предложил, — хриплым голосом напомнил ему Кёнсу.

— Знаю. Но не люблю. Предпочитаю чувствовать на члене твои руки. Или тебя… целиком. Минет меня никогда не впечатлял. Слишком… слабо.

Кёнсу послушно сжал член Чонина пальцами, сжал так же крепко, как рукоять пистолета, и прикрыл глаза, чтобы насладиться низким стоном над ухом. Этот голос… Этот чёртов голос…

Кёнсу запустил пальцы в жёсткие волосы на затылке Чонина, притянул к себе, заставил наклонить голову, чтобы ощутить на губах губы Чонина, другой рукой вновь крепко сжал горячий и восхитительно твёрдый ствол, резко провёл по всей длине — к головке — и тут же обратно, сдавив у основания чуть сильнее. Застонал сам, едва Чонин прихватил зубами его нижнюю губу и толкнулся в его кулак.

— Погоди… — Он лихорадочно нашарил вентиль, повернул, сунул ладонь под струю воды и опять крепко обхватил напряжённый член. Целовал чувственные губы и жмурился, пока Чонин трахал его кулак. Это несколько подзатянулось. Кёнсу уж решил, что довести Чонина до закономерного финала не сможет, но прогадал. Получилось. Он в тишине смывал с ладони сперму, пока Чонин приходил в себя. Стоял у стены, привалившись к ней спиной и немного запрокинув голову. И совершенно не волновался из-за расстёгнутых брюк и того, что было выставлено на всеобщее обозрение.

Кёнсу вытер руки, прихватил пару бумажных полотенец и принялся аккуратно приводить Чонина в порядок. Напоследок застегнул брюки, оправил одежду и снова расчесал непослушные волосы. Придирчиво осмотрел и остался доволен результатом. Разве что полные губы слишком яркие. Чересчур. Но это скоро пройдёт, и тогда никто не догадается, чем именно Чонин недавно занимался.

— Вспыльчивый, — едва слышно подытожил Кёнсу и слабо улыбнулся. На всё это посмотреть по-всякому можно, но, как ни крути, расшевелить Чонина у него получилось. И это означало, что у Кёнсу появился достойный противник по-настоящему. И теперь игра обещала быть интереснее с каждой минутой.

Домой они добирались в привычном молчании, только в лифте Чонин немного ожил и слегка повернул голову к Кёнсу.

— У тебя ведь не было выходных?

— Наверное, их и не должно быть, — с безразличием отозвался он, продолжая откровенно разглядывать Чонина.

— Но разве тебе не нужно навестить родных? Семья же у тебя есть?

— Нет. Никого. — Кёнсу теперь смотрел на Чонина с лёгким удивлением.

— Вообще? — Плавный разворот, взгляд без фокуса, недоверчиво сведённые к переносице брови.

— Вообще. Я совсем один, поэтому мне никого навещать не нужно, не беспокойся.

— Тебе всё равно нужен выходной. Даже если тебе некого навещать, должно быть хотя бы любимое место. И тебе полагается отдыхать от меня.

— Я от тебя ещё не устал, — невольно хмыкнул Кёнсу.

— Терпеть не могу, когда уклоняются от ответов на вопросы, — мрачно буркнул Чонин, шагнул вперёд, потому что лифт остановился, и подошёл к двери квартиры вместе с Чипом.