Ороборо: Арлекин (СИ) - Страница 25

— Попробуй найти в этом плюсы. Ты же оптимист.

Чанёль на миг задумался, потом просиял.

— Это ты так решил меня пометить?

— М-м-м?

— Ну ведь след останется. Типа метка. Твоя. Ты же у нас собственник, ага?

— Не ага. Об этом я не думал, но знаешь… — Чонин закусил нижнюю губу, разглядывая Чанёля из-под спадавшей на глаза чёлки.

— Да-да?

— Нет, ничего.

— Эй…

— Новости рассказать?

— Ну давай, — подумав, согласился Чанёль.

— Поймали террориста того, бывший военный. У него с головой проблемы. Слегка. Та мина на вокзале — его рук дело. Но в тот раз он не рассчитал Х-фактор в твоём лице. И подумать не мог, что какой-то полицейский в свой выходной обнаружит проститутку с миной раньше положенного. Си-четыре он, кстати, покупал у тех контрабандистов, которых сейчас берут за жабры военные, но это уже не дело полиции. Это же дело официально закрыто. Тебе там, кстати, собираются какую-то медаль даже вручить и послать отдыхать в Японию на горячие источники.

— Послать, да?

— Ну отправить, — поразмыслив, предложил более удобный синоним Чонин.

— Одного отправить?

— Естественно.

— А можно нас вместе?

Чонин тут же ядовито прокомментировал:

— Представляю буквально воочию сие душераздирающее зрелище. Если учесть твою уникальную склонность огребать себе на пятую точку даже по выходным и в праздники, то мы влипнем в историю, едва сойдём с самолёта в Японии. А потом нас будет провожать всё население Японии в полном составе, махать вслед мокрыми от слёз платками и умолять, чтобы мы никогда больше не возвращались в эту благословенную до нашего нашествия страну.

— Тебе бы только позубоскалить, да? Когда ты стал таким треплом?

— Беру уроки у лучшего. Как вспоминаю, что ты вешал на уши террористу, так вздрагиваю от ужаса и просыпаюсь в холодном поту. Иногда даже задаюсь вопросом: ты сам вообще слушаешь, что говоришь-то?

Чонин вдруг поднялся и отступил к окну, смахнул с подоконника скомканную салфетку и опять присел на край койки, медленно развернул салфетку и положил на ладонь Чанёля ту самую подвеску с опалом.

— Вот. С ним всё в порядке.

Камень в самом деле сиял и переливался всеми цветами радуги точно так же, как в тот день, когда Чонин подарил его Чанёлю.

— Но… почему?

— Я же тебе говорил, он любит чистоту. Грязь убивает его. Надо было просто окунуть его в чистую воду и дать высохнуть.

— А-а-а… — протянул Чанёль, завороженно любуясь сиянием «арлекина». Потом тихо спросил, не отводя глаз от камня: — Ты вернёшься домой… ко мне?

— Считаешь, в этом вопросе есть необходимость? — после долгой паузы отозвался Чонин. И Чанёль посмотрел на него, залюбовался так же, как камнем.

— А разве нет?

Чонин покачал головой и сверкнул ослепительной улыбкой, той самой, по которой Чанёль так скучал.

— Мне проще приказать сердцу остановиться, чем… без тебя жить. Всё, что я могу — вернуться или уехать как можно дальше от тебя.

— Первый вариант, пожалуйста. Второй не подходит нам обоим. Полежишь со мной рядом?

— Если только просто полежать. С твоей ногой на большее рассчитывать пока не приходится.

— Пф… Сам подстрелил — сам и мучайся теперь. Так ты полежишь?

Чонин молча улёгся рядом с ним на койке, повернулся на бок и бросил ладонь ему на грудь. Он накрыл горячую ладонь собственной и умиротворённо прикрыл глаза, согревшись теплом Чонина почти мгновенно.

— Без своей птички я совсем замёрз, — прошептал он.

— Назови так ещё разок — я тебе в другой ноге новое вентиляционное отверстие прострелю, — тут же обрычал его Чонин. — Бесплатно.

— Угу. Я тут подумал… а если ты ограничишься пальцами?

Тихий вздох рядом с ухом и дрожь под ладонью, преступно громкое биение сердца.

— Не будь эгоистом. Я же сдохну. И вообще, не дразни. У меня почти месяц секса не было.

— К твоему сведенью — у меня тоже, — грустно пробормотал Чанёль.

— Давай страдать вместе, — подумав, предложил Чонин.

— Мне не хочется. Ты мог бы… мог бы…

— Нет.

— Нет? — возмутился Чанёль.

— Нет, — повторил Чонин и уткнулся лбом ему в плечо. — Я не железный, Ёлли. Просто поправляйся поскорее, пока мы оба не сдохли. Потом будет всё, что захочешь.

— Прямо уж так и всё.

— Угу.

— Тогда хочу танец.

— Что?

— Ты станцуешь для меня, ладно? С раздеванием в конце.

— А тебе не треснет? — хмыкнул Чонин, вытянувшись на спине и подложив руки под голову.

— Ты сам сказал, что я могу захотеть всё, что пожелаю.

— Кажется, погорячился. — Чонин приподнялся, склонился над Чанёлем и потёрся носом о его щеку. Осталось бросить ладонь Чонину на затылок и подставить губы для поцелуя. Мягкого и долгого, запутанного и нежного. Горячие пальцы тронули скулу Чанёля, и поцелуй стал глубже и жарче, с ощутимыми нотками сдерживаемой страсти.

Чонин немного отстранился, позволив Чанёлю сделать вдох и ощутить такой родной аромат хвои и мандарина. Яркая улыбка на смуглом лице как добивание.

— Я обещал, что лжи больше не будет, да? — прошептал Чанёль, кончиком пальца обводя контур улыбки. — Так вот, я… люблю тебя.

Чонин закусил нижнюю губу на миг и потом снова просиял улыбкой.

— Знаю.

— И это всё, что ты можешь мне ответить?!

— М-м-м… А ты хочешь услышать что-то ещё?

— Ты!!! Да ты!..

Чонин увернулся от удара подушкой, слетел с койки, сшиб ширму и удрал из палаты за миг до того, как Чанёль швырнул подушку ему вслед.

Подушка встретилась с лицом врача, проходившего мимо палаты и заполнявшего на ходу какой-то журнал.

Чанёль зажмурился и зарычал от бессильной ярости.

— Ну только подожди у меня! Вот выберусь из этой койки, и я найду твою наглую задницу! И плевать на все твои пояса и даны, и прочую боевую муть! Будешь сутками стриптиз танцевать!

— Сынок?.. — внезапно прозвучал голос матери. Чанёль уставился на ошарашенную мать, потом полюбовался на ехидно улыбающегося Чонина, заглянувшего в палату из коридора.

Чанёлю впервые хотелось заорать так же, как в далёком-далёком детстве: «Мама, а он меня обижает!» Останавливали его лишь два соображения: во-первых, он уже далеко не ребёнок; во-вторых, он точно знал, что его чувства к Чонину взаимны, и Чонин сказал ему о своих чувствах первым, но иными словами.

Было ещё и третье соображение — Чонин не мог не отомстить за «птичку» — просто оно Чанёля не устраивало.

«Мне проще приказать сердцу остановиться, чем… без тебя жить».

«Мне тоже, Чонин-и. Мне тоже».

Alles, выносите!

Комментарий к 12. Последствия дебюта Пак Чанёля в роли парламентёра

Меня нет)

Автор ушёл немножко умирать, вернётся, как воскреснет )))