Орлиное гнездо (СИ) - Страница 4

У дверей пустой просторной комнаты, отведя светильник от лица, Василеску пожелал Раду доброй ночи и удалился.

Раду еще с минуту стоял посреди комнаты, точно не мог решиться лечь здесь спать, - а потом быстро стащил с себя верхнее платье и лег.

Ему долго не спалось; но под конец сон сморил боярина, несмотря на боль в костях и в сердце.

Утром он проснулся позднее обыкновенного – хоть перед сном наказывал себе не лениться и не терять бдительности; но утомленное тело было ему благодарно за отдых. Умывшись и одевшись, расчесав длинные волосы и бороду, Раду покинул комнату. Семейство Василеску уже ждало его в каминном зале к завтраку.

Раду поздоровался с хозяйкой, сыновьями и старшей невесткой Василеску – младшая, брюхатая, не могла сойти, ей с утра было дурно. Домочадцы боярина поглядывали на Раду любопытно и тревожно – одинаково. Василеску был любезен, но молчалив и под этою любезностью мрачен.

Однако долг гостеприимства он исполнил до конца – после трапезы предложив Раду пополнить его дорожные запасы, что тот принял с благодарностью. Бояре распрощались во дворе – еще раз обнявшись, поцеловавшись и перекрестив друг друга.

Но когда один уехал, а второй остался, каждый мучительно раздумывал – что у другого на уме.

Раду же размышлял всю дорогу до столицы – в виду Тырговиште боярин оказался через несколько дней. Там он и его свита спешились и устроили стоянку. Издали Тырговиште был прекрасен и ясен, как блистающий рыцарь; вблизи же, как этот рыцарь, грозил смертью.

Раду глядел на высившиеся посреди зеленых лугов башни и стены столицы ярого князя и думал о своей дочке – она была как агнец, и как агнца он ее назначил в жертву… но такая ли это будет жертва? Раду Кришан положит свое имя, богатство и славу к ногам одного из молодых детей господаря, не родовитых, а одного из тех, кого Дракула отличил как опору престола и возвысил уже в свое княжение…

Это как шахматная партия – Раду был не очень силен в игре с фигурами; но не поможет ли ему чутье лучше в игре с людьми? Люди имели собственную волю – и важно было угадать, чему эта воля благоприятствовала.

Начало темнеть, когда отряд подъехал к воротам города. Раду стало тревожно при виде стражи – но пока, если его нюх не лгал, бояться было нечего. И в самом деле: пропустили трансильванского боярина скоро, и еще напутствовали по-доброму.

Что ж: имя Кришанов было не совсем неизвестно даже здесь, и встречали везде по одежке… главная опасность в Тырговиште исходила не от слуг дьяволовых, а от самого дьявола.

Проезжая по тихой и узкой мощеной улице, среди увитых виноградом глухих стен, над которыми вздымались усыпанные румяными плодами яблони, Раду осознал, что невольно тянет носом – он пытался уловить смрад “садов смерти”, о которых ему насказал Василеску. В Тырговиште и вправду попахивало, помимо фруктовой сладости, - но так, как во всех городах в жару: никакой трупной вони Раду не учуял. И криков казнимых не было слышно.

Впрочем, возможно, сюда просто не доносилось.

Он ехал, считая дома, начиная от городских ворот… у пятого, довольно большой усадьбы, отряд остановился. Раду сделал знак своему гонцу – и тот подъехал и постучал в ворота. Раду перекрестился, глядя на дом, - и свита повторила его жест. Никому из них не требовалось слов, чтобы понимать друг друга.

Громко залаяли во дворе собаки; а потом раздался шум, и ворота отворились. На Раду Кришана из темноты смотрел человек, щурившийся от света факела в руке.

- Кто стучится в такой час? – громко и неприязненно спросил он.

- Боярин Раду Кришан из Трансильвании, - громко ответил Раду со своего вороного коня, прекраснейшего и приметнейшего в отряде. Рука предводителя невольно потянулась к мечу, не то к поводьям: сражаться или бежать. – Впусти нас и доложи хозяину! – приказал он привратнику.

Слуга несколько мгновений смотрел на них – так, что у Раду кровь вскипела; рука уже против воли рванулась к рукояти меча. Но потом слуга отступил, давая дорогу, и низко склонился перед ним.

- Добро пожаловать, господин.

Раду поглядел направо, налево – на всех родных трансильванских лицах читалось одно и то же – потом тронул поводья и въехал во двор… в логово дракона, если не в самую пасть.

* Город в центральной части Венгрии.

========== Глава 4 ==========

Ворота заперли снова; Раду остался окружен благоуханием яблонь и орешников. Словно у будущего его свата здесь, посреди ада, тоже сохранялся собственный маленький рай.

- Пожалуй в дом, господин, - пригласил его тот же привратник.

- Где же хозяин твой? – спросил Раду, поводя очами по сторонам: единственного факела ох как не хватало! – Мне нужно говорить с Тудором о большом деле!

Темнота скрывала его – Раду Кришан опустил крупную руку на рукоять меча, и рука закаменела на оружии. Теперь только с душою у него вырвали бы меч.

Наконец появился хозяин – пожилой, но помоложе Раду; простой, совсем незнатный человек, но защищенный сейчас крепче сильных бояр. Или же проклятый?

Один Бог рассудит!

Раду склонил голову.

- Мир тебе, почтенный Тудор. Я приехал к тебе с большим делом. Не позволишь ли мне пройти в дом, дабы мы могли побеседовать без спешки?

Хозяин смотрел на рыцаря так же, как незадолго перед тем его слуга, – настороженно, ненавистно, испуганно; а впрочем, быть может, Раду Кришана обманул неверный свет? В следующий миг лицо Тудора Испиреску сделалось приветливым, и он склонился перед боярином в глубоком поклоне.

- Пожалуй в дом, господин! Прости мою неучтивость. Сейчас устроят твоих людей и зададут корму лошадям. Большая честь для нас!

Нет, Испиреску был не рыцарь – еще прежде, чем заговорить, он выдавал свою породу, суетливостью и пугливостью, которые он не мог спрятать, как ни старался. Впрочем, для Тырговиште, который день и ночь палило зловонное дыхание, не было ничего удивительного в таком обращении.

Боярина провели в дом и почтительно усадили. Раду прикрыл глаза от усталости, расположившись в кресле перед очагом, как у себя дома; его ладони полностью скрыли широкие подлокотники. Испиреску несколько мгновений глядел, как сверкают на пальцах Раду драгоценные перстни, - а потом, точно опомнившись, кинулся прислуживать гостю.

Он налил ему вина – и Раду, улыбнувшись и поблагодарив кивком, пригубил. Он пил без опасений. Боярин почти слышал мысли Испиреску – тот очень хотел спросить, зачем пожаловал высокий гость; и с каждою минутою все более. Но Раду не заговорил, пока не выпил все вино. – Еще, пожалуйста, - попросил он, отставляя кубок.

Когда хозяин подлил еще – руки подрагивали, он чуть не пролил на стол багряный веселый напиток – Раду заговорил.

- Где теперь твой сын, почтенный Тудор?

Испиреску был вдовец, и сын от покойной жены ему остался единственный; теперь он состоял в государевой службе. Хозяин выпрямился, голос его окреп и глаза заблистали, когда он сказал о своем сыне:

- Он при государе, в палатах! Несет службу, сегодня - всю ночь!

Раду слегка улыбнулся.

- Очень рад тому, - ответил он степенно. – Твой Корнел, конечно, все еще не женат?

- Нет, господин…

Тудор Испиреску понял, о чем с ним хотят говорить, - и не то обрадовался в душе, не то заметался. Раду опять сделал глоток вина.

- У меня есть дочь-невеста, как ты, должно быть, не забыл, Тудор, - проговорил он. – Красавица Иоана. Услада для моих глаз и утеха для моего сердца, мне очень горько будет расстаться с нею, – но пришла пора ей выпорхнуть из гнезда, как и твоему сыну обзавестись гнездом и доброй подругой. Ныне я предлагаю тебе дружбу и прочный союз… Ты понимаешь, о чем я говорю?

Испиреску затрепетал под взглядом черных глаз боярина.

- Какая честь для нас, господин!

Раду улыбнулся, показав белые зубы, сверкнувшие под черными усами. Да; это была и честь, и страх великий - и перед Кришаном, и перед господарем: как-то Дракула посмотрит на союз своего человека со старым боярином, старым княжьим мужем?