Орлиное гнездо (СИ) - Страница 154

Василика смотрела в лицо Иоаны – прекрасное и одухотворенно-скорбное сквозь улыбку на рубиновых устах. “Лики святых всегда ужасны, - вдруг подумала невольница. – Это мало кто понимает, потому что они невообразимо ужасны…”

Княгиня успокоительно кивнула, не сводя глаз со своей девушки.

- А теперь вам пора бежать назад к Адриану, - произнесла Иоана. – Вы еще можете бежать: у вас пока не отняли корабля, но до этого недолго. Нам не нужны бесполезные смерти.

- Так ты хочешь, чтобы мы заразили Адриана – и его приспешников? – прошептала Василика.

- Мне не дано знать, что будет, - сурово ответила Иоана. – Но теперь ты знаешь, чего от тебя желает Господь. Ты не должна погибнуть здесь. Скажи Штефану, что его дело в Царьграде кончено, – и бегите, не медля ни минуты…

Василика покорно склонила голову.

На другой день она рассказала Штефану о своем видении.

Тот тоже покорился слову Иоаны с готовностью христианского подвижника – даже скорее, чем Василика ожидала: может быть, Штефан ждал только повеления свыше, чтобы уступить своей человеческой слабости.

Они взяли все ценности, которые могли унести; все книги, которые Штефан вынес из спаленного хранилища, а лучшую одежду увязали в узлы.

- Когда поднимемся на борт, то платье, что на нас, нужно будет уничтожить, - предупреждал Штефан.

Потом они оседлали коней и посадили на них всех, кто жил в доме. Служанку Анастасию взял к себе на седло Корнел. Выехали со двора и помчались без оглядки по улицам, на которых руки смерти, протянутые из-под рубищ, хватали их за плащи…

В порту Ускюдар, где стоял корабль Штефана, “Магнавра”, тоже пахло смертью: там шел бой. Обомлевший Штефан увидел, как его команда, его люди дерутся с какими-то чужаками.

- Господин! Они хотят отбить корабль! – крикнул ему капитан, обливавшийся потом и кровью; его уже ранили, он слабел. Штефан спрыгнул с коня; тогда и Корнел, не колеблясь ни мгновения, спрыгнул с коня, выхватывая меч.

- А ну!.. Всех положу здесь! – рявкнул он, наступая на разбойников.

Главарь, бившийся с капитаном, на миг оторопел при виде грозного рыцаря. Но потом с ревом ринулся на Корнела; свистнул клинок, и голова злодея слетела с плеч. К Корнелу, кроме самого паши и его людей, примкнули два других витязя, Михня и Ливиу. Тогда нападавшие бросились бежать.

Их не преследовали. Корнел вытер меч о плащ и, кивнув Штефану, первым направился в сторону корабля. За ним потянулись остальные, едва верившие в свое спасенье.

Когда “Магнавра” - истинно велико-златая – тяжело отвалила от берега, Корнел снял и вышвырнул за борт свой темный плащ, испачканный в греческой крови. Все прочие, даже женщины, тоже расстались со своими плащами.

Василика сидела на палубе, держа за руки свою служанку Анастасию, а над ними возвышался Корнел – он все смотрел на удаляющийся Царьград. Вдруг валашка рассмеялась и обернулась к витязю.

- Эй, Корнел-бей… не боишься стать соляным столпом? – спросила она, теребя свою пышную косу, перевитую золотой цепочкой.

Корнел засмеялся.

- Нет, сестра, - ответил он. – Господь не любит трусов.

Василика отвернулась.

- А мне вот страшно, - тихо сказала она через несколько мгновений, тоже не отрывая взгляда от зачумленного города - который представлялся тем прекрасней и заманчивей, чем дальше уплывал.

Василика видела, как радужные волны, омывающие Стамбул, качают мертвецов.

- Господь не любит, когда боятся те, кому нельзя, - неожиданно подала голос гречанка Анастасия, на своем языке. Ветер шевелил черную прядь на ее узком уже прорезанном морщинами лбу, под темным покрывалом. – А если все вдруг станут храбрецы да воины – брат брата бояться совсем перестанет, и всем конец придет…

Корнел кивнул.

- Да, - тихо сказал он. – Брат брата бояться совсем перестанет… Ты мудрая женщина, Анастасия.

Он повернулся и ушел туда, где расположился боярский сын.

Через день после начала плавания случилось несчастье. Николае Кришан утонул.

Он был на палубе наедине с Корнелом – но вдруг выпал за борт: и ушел под воду, в своих дорогих доспехах, почти сразу. Как Корнел допустил это – и почему не спас своего товарища? Конечно, он тоже был в доспехах; и едва ли смог бы вытащить их обоих и догнать корабль…

Витязь, не скрываясь, явился к Штефану и признался в убийстве.

- Почему ты это сделал? – спокойно спросил паша.

Турок уже догадывался, почему; и ужас подбирался к его сердцу, когтил его. Корнел улыбнулся.

- Николае был зачумлен, - ответил он. – Я понял это – и избавил моего брата от страданий… и от бед душевных… а всех нас от верной гибели.

Турок долго смотрел на него.

- Ты страшный человек, - наконец сказал он. – Но ведь ты понимаешь, что…

- Да, - ответил Корнел, склонив голову: полуседые волосы застлали лицо. – Если я захвораю, выбросьте и меня за борт, как Николае.

Штефан подошел к нему и крепко схватил за плечи.

- Нет, - прошептал он. – Тебя смерть не коснется: ты страшный и великий человек. Аллах хранит таких людей, как ты, от всех смертей!

Корнел кивнул и ушел. Он до самого конца плавания не показывался на глаза товарищам – только Штефан, разведав, где укрылся витязь, навещал его и носил ему хлеб и воду.

Больше на судне никто не заболел.

- А теперь нам нужно ехать к Андраши? – спросила Василика, взбираясь на свою драгоценную кобылку.

Она бесшабашно улыбнулась в лицо испуганной Анастасии. Та уже за своим морем успела переслышать, кто такой белый рыцарь.

- Да, - ответил Штефан, не глядя на подругу. – Едем к Андраши. И едем к моему дорогому брату.

Корнел, услышавший этот разговор, засмеялся. Он исхудал за время своего затворничества – и только резче обозначились мышцы и жилы этого тела, созданного для борения.

- Ах, как весело стало жить, братие! – сказал он. – Ни отцы наши, ни деды никогда не знавали такого веселья!

Василика посмотрела в его черные непроглядные глаза под темными нерасходящимися бровями – и вдруг засмеялась тоже: громко, искренне.

========== Глава 91 ==========

Василика вскоре занавесилась покрывалом, хотя три другие женщины из дома ее покровителя – домашние служанки-гречанки – ехали с открытыми лицами. Ее покров словно бы обозначал ее особое положение.

Она видела, что Корнел омрачился при виде такой перемены, - хотя знала, сколько горестей у этого человека. Впрочем, теперь было не до терзаний – никому; и Корнел едва ли не более них всех готов был оборонять себя и товарищей в любую минуту.

Штефан, казалось, немного отвлекся от сиюминутной опасности, имея такую защиту: он просчитывал будущие и большие опасности. Василика почему-то не ждала, что он заговорит с ней сейчас, - хотя в Стамбуле они много советовались.

Однако в дороге господин тронул ее за руку и обратился к ней, совершенно как тогда, когда их спутниками были одни турки.

- Василика, мы сейчас поедем к султану.

Василика чуть не стала посреди дороги от неожиданности; Годже фыркнула, прядая ушами, чувствуя волнение хозяйки.

- Как так? – спросила валашка. – Разве Мехмед не…

- Нет, - сосредоточенно ответил Штефан. – В том, что случилось с Стамбулом, рука Аллаха, а не кого-нибудь из нас… и домой нам вернуться нельзя. Нам нужна заступа.

- Против ордена? – тихо спросила Василика.

- Против ордена, - подтвердил ее господин. – И против моего брата. Орден сейчас может сделаться… нет, уже сделался страшнее султана, - прошептал Штефан. – Орден - союз высоких людей, лишенных страха Божия… я знаю, что это такое.

“Ты сам таков, - подумала Василика. – Ты помолился дьяволу, и он сделал тебя свободным – а следом и я уподобилась тебе. Такова воля Господа. Но другая Его воля – не дать таким, как вы, братья-драконы, овладеть христианским миром: потому что от вас придет смерть всем простым людям, которым еще не пришло время освободиться”.