Орлиное гнездо (СИ) - Страница 15

- Стой! Погоди!

Она быстро сунула ком грязного тряпья обратно в сумку; да, дорогая работа, да и просто сорить вещами не годилось.

- Теперь поехали! – звонко крикнула Иоана.

Морщась, она, однако, ловко вскочила в седло. И тут раздался крик дозорного:

- Враги!

Да, это были, без сомнения, враги: и сразу стало ясно, какого рода, - тюрбаны на головах скакавших к ним всадников не дали ошибиться. Турки! Головорезы!

- Приметили наше богатство и женщину! – крикнул предводитель отряда Кришана. – По коням, принимаем бой! Они слишком близко! Прикрывайте госпожу!..

Иоана вцепилась в поводья, глядя на весь этот страх, точно он происходил с кем-то другим. Турки приближались, со смехом и свистом; а потом ее люди своими конями и телами загородили ее от них.

Иоана быстро наклонилась направо – и, наудачу нащупав в темноте, выдернула из переметной сумы длинный кинжал. Стиснув коленями мокрые и пахучие бока коня – она сидела по-мужски – Иоана перехватила поводья и развернулась лицом к врагу. Она услышала вокруг во мраке крики и лязг оружия: бой уже начался! Так вот как это бывает!

Она только успела подумать, кто одолевает, - как перед самым лицом ее схватился с главарем прикрывший ее предводитель; несколько раз мелькнули в воздухе сабли, перекрещиваясь и отскакивая друг от друга, - а потом ее воин схватился за бок и выпал из седла!

Иоана не успела даже подумать, что ее человек убит: главарь отряда турок наскочил на нее. Но теперь не хватался за саблю: с торжествующим хохотом осман ладил стащить беспомощную женщину с коня за волосы и перекинуть через свое седло…

Иоана с воплем ринулась навстречу потерявшему бдительность разбойнику и, схватив его за огромный тюрбан, полоснула по горлу кинжалом. Она никогда еще не резала глоток людям, только животным; но чутье и память о воинских упражнениях отца подсказали ей, как бить. Турок забулькал, харкнул кровью, обрызгав ей руки и одежду, - и мешком вывалился из седла.

Иоана, вся дрожа от возбуждения и дикого восторга битвы, огляделась по сторонам – и увидела, что все стихло. Кто-то стонал на земле, но никто больше не дрался.

- Троих мы убили, ранили двоих - остальные удрали! – крикнул ей один из воинов, заметив взгляд боярской дочери. – Ты цела, госпожа? Слава Христу!

- Мы убили четверых, не троих, – я прикончила четвертого, - проговорила Иоана, тяжело дыша.

Тут ее замутило от мысли, что она только что впервые в жизни убила человека; но Иоана укрепилась и отогнала эти неуместные сожаления.

- Что с Ионом? Я видела, он был ранен… - проговорила она.

- Он мертв, - сумрачно ответили ей. – Мы потеряли одного из наших!

Иоана спрыгнула с лошади и подбежала к телу предводителя отряда. Склонившись над ним с глубокой печалью, она подумала - как опечалится об Ионе отец…

- Никто больше не пострадал? – спросила боярская дочь.

- Нет, никто не ранен!

- Похороним его, - велела Иоана, пристально глядя на своего доблестного защитника. – Немедленно.

- Но нам никак нельзя ночевать под открытым небом! – ответили ей.

- Мы уже это делаем, - громко засмеялась Иоана. – Если теперь еще не ночь, то вот-вот будет ночь! Не предлагаете же вы оставить нашего воина без честного погребения?

- Госпожа права, - сказал один из людей.

Двое отделились от их отряда и пошли рыть могилу, кинжалами и ножами, поскольку не было других орудий.

Иоана утерла пот со лба. Только бы забыть все это, отдохнуть! И тут ее люди спросили ее:

- А что делать с этими погаными?

Иоана только сейчас вспомнила, что в их руках двое раненых, но еще живых врагов. Добить?..

Она еще от первого своего убийства не оправилась! И одно дело – честный бой; другое - прикончить беспомощного противника после сражения…

- Боярин велел бы добить, - заметил один из воинов, поглядев на предводительницу – но не решаясь действовать без ее приказа. Никто не решался.

- Господарь Влад тоже велел бы! – сказал другой.

Иоана опять громко засмеялась.

- Господарь Влад?.. Уж конечно, он велел бы! И ведь это только проклятые турки!

- Верно, - подтвердили люди, не заметив ее насмешки.

Иоана глубоко вздохнула. Откинула за спину свое забрызганное кровью врага покрывало и ответила, сложив руки на груди:

- Сделайте так, как поступил бы мой отец.

Ей хотелось отвернуться, зажать уши – но она заставила себя глядеть на агонию и слушать предсмертные стоны врагов. Когда все было кончено, Иоана кивнула и угрюмо улыбнулась:

- Очень хорошо. Теперь оставим их здесь как есть – чтобы кто проедет видел: османы опять настолько обнаглели, что посмели бесчинствовать в самом сердце Валахии…

- Слова, мудростью достойные самого господаря, - восхищенно заметил один из воинов.

Тут они нашли ее противника – с перерезанным ею горлом; и тогда возгласы восхищения раздались со всех сторон.

- Сама сразила главаря? Истинная дочь Кришана! Мы все ему расскажем - господин будет гордиться такой дочерью!

Иоану затошнило, она привалилась к шее своей лошади; потрясла головой, взявшись за виски, и дурнота отступила.

- Как там с Ионом? Закончили? – спросила она, поглядев в сторону могилы.

- Уже недолго, госпожа!

Она села без сил к ногам своей лошади, посреди трупов, и, уронив голову, закрыла глаза и сложила руки на коленях.

Иоана впала в забытье, из которого ее слишком быстро вырвали – могила была готова, настало время хоронить павшего. Иоана встала, схватившись за руку одного из своих людей. Ее подвели к могиле, почтительно поддерживая с двух сторон.

Воины поднесли и положили по другую сторону длинной неглубокой ямы своего собрата – со страшной раной в боку, с открытыми глазами и еще оскаленным от ярости бородатым ртом. Иоана зажмурилась.

- Закройте ему глаза, - сдавленно приказала она через несколько мгновений. – Заверните в плащ. С ним положите его оружие: похороним его с почестями, которые в силах воздать…

Ее указания быстро и точно выполнили – и тогда Иоана, не зная, верно ли поступает, выпростала из складок плаща мертвую руку воина и надела ему на палец, на мизинец, свое кольцо. Точно пожаловала за службу посмертно.

- Госпожа делает очень хорошо, - опять похвалили ее. Иоана угрюмо промолчала.

- Надо бы сказать над ним святые слова, - глядя в яму, проговорила она, нехотя разомкнув губы. – Но у нас нет с собой ни одного молитвослова! Тогда просто прочитаем по памяти… хотя бы “Отче наш”…

Никакой заупокойной молитвы они сейчас вспомнить не могли.

Они все вместе коротко и жарко помолились об ее усопшем тезке, взявшись за руки и склонив головы.

Когда могилу засыпали, Иоана проговорила:

- Теперь уж, должно быть, за полночь – и ехать под покровом ночи дальше еще опасней, чем спать; так дождемся утра здесь. Выставим часового…

- Ложись, госпожа, мы постережем!

Другого выхода и не было. Воины вместе со своей предводительницей отошли подальше от тел и там, взяв Иоану в кольцо, предложили ей лечь и уснуть.

Она уснула, едва коснувшись головой земли, на которую ей постелили два плаща – плащи ее людей; в собственный Иоана завернулась сама.

Посреди ночи – или уже в предрассветные часы она проснулась, потому что продрогла; было особенно жутко и тихо. Небо начало сереть; очертания деревьев и кустов, как и тел спящих людей, окружавших ее, выступили черно и пугающе. Прокричала какая-то птица, и Иоана вздрогнула.

Она села и поглядела в сторону убитых турок – и ей вдруг показалось, что один из этой черной груды пошевелился; нет, в самом деле пошевелился, начал вставать! Иоана вскрикнула и перекрестилась; дозорные всполошились.

- Что такое, госпожа?

- Я… Примерещилось, - проговорила она, глубоко вздохнув. – Будто бы турок ожил… Не мой ли главарь?

Воины встревожились совершенно серьезно: один сбегал к мертвецам и крикнул, что никто не шевелился.

- Нежитью турки не становятся, госпожа, - только христиане, которые слишком много нагрешили; или те, которые из нашей истинной веры перекрестились в католическую! – сказали ей. - А эти исчадья ада сразу отправляются в ад!