Орленок (СИ) - Страница 61

Девушка отрицательно помотала головой и… криво усмехнулась:

— До судьбоносной встречи с подполковником Колывановым упиралась бы руками и ногами. А сейчас понимаю, что попытка продать эти Искры ничем хорошим не закончится.

— Умничка! — удовлетворенно кивнул я и изобразил самодура, то есть, отправил Кольцову готовить «болтушку»: — Ядра и нужные нам узлы — в левом боковом кармане моего рюкзака. Что с ними делать — знаешь. Вперед!

Соли шутки она не поняла, но метнулась в угол, в котором хранилось наше имущество, влезла в нужный кармашек, наткнулась на тестер, намеренно оставленный сверху, и застыла:

— Ты хотел, чтобы я своими глазами увидела, как светится ядро первого ранга?

— Ага!

— Спасибо — мне действительно было любопытно! — хихикнула она и развила бурную деятельность. Мою порцию притащила уже минут через пять-шесть, ничуть не удивилась, увидев, что я не тороплюсь ее употреблять, навела вторую и с огромным удовольствием чокнулась кружками. Убрав за собой, прискакала ко мне, благодарно поцеловала в щеку, легла рядом, обняла и еле слышно мурлыкнула: — Игнат, я тебя обожаю…

А через мгновение, услышав чей-то предсмертный визг, переключилась в боевой режим:

— Кстати, а почему бы нам с тобой не воспользоваться представившейся возможностью и не начать собирать Искры, добровольно доставляемые прямо к нашей баньке? Ведь для этого надо эдак раз в полчаса выходить наружу, по уже апробированной методике запрыгивать на крышу, раскидывать сферы и собирать урожай…

Собирали. Часов до двух ночи. Незаметно для самих себя превратив этот процесс в простенькую, но нужную тренировку. Потом задолбались и решили дать местному зверью возможность «устроить генеральную уборку». Поэтому открыли настежь и отдельную калитку, и ворота, быстренько пополнили запас воды, закрылись в срубе и раскочегарили баню, ибо спать не хотелось от слова «совсем». Пока разогревалась каменка, оторвались до слабости в коленях, так что, добравшись до парилки, обессиленно растеклись по верхней полке и на весь первый заход выпали из реальности.

Прыгать в купель с питьевой водой, естественно, не стали — облили друг друга, немного остыли и вернулись обратно. А после того, как улеглись на свои полотенца, Ольге захотелось поболтать:

— Игна-а-ат?

— Ау?

— А мне разряд пробуждать или отложить это дело до весны?

— Пробуждать, конечно! — ответил я и предельно подробно описал ей методику «переноса» соответствующего узла из лобной доли головного мозга в ладони, придуманную еще в расщелине. Потом вспомнил о необходимости заняться упрочнением костей и схватился за голову.

— Вот и я так думаю… — вздохнула девушка, словно услышав мои мысли, перечислила весь список навыков, в которые нам надо было вкладываться, затем расфокусировала взгляд, несколько секунд пялилась в стену и пришла к тому же выводу, что и я: — Может, забьем на пробуждение узлов метаморфизма эдак до весны? Зачем они нам прямо сейчас?

— Незачем… — согласился я. — Поэтому на него мы забьем. А питание заныкаем. При первой же возможности. В схрон, который выкопаем где-нибудь поблизости. Оно ж, вроде, не портится.

— Даже если испортится, нам проще будет купить новое, чем таскать эти банки туда-обратно… — добавила Ольга, дождалась подтверждающего кивка и сменила тему беседы как-то уж очень радикально: — Слышь, Игнат, а почему ты решил выходить обратно именно к тридцатому?

— Хочу отметить с тобой наступление Нового Года… — мягко улыбнулся я, задвинул куда подальше воспоминание о том, что Александра Ярославовна собиралась наведаться к нам в гости, и продолжил тем же тоном: — Тренировки, безусловно, нужны. Но подменять ими всю нашу жизнь я не собираюсь.

— Ну да: толку от такой жизни… — неожиданно мрачно усмехнулась Оля. — … особенно с учетом того, что она у нас может оборваться в любой момент?

Я торопливо перевернулся на бок, заключил ее в объятия и… получил ответ на вопрос, который еще не задал:

— Твои догадки верны: я только что поняла, чем могла закончиться наша авантюра с тренировками на этой заимке, и сделала чрезвычайно важный вывод…

— Какой именно? — хрипло спросил я, увидев в ее глазах пробуждающееся желание.

Девушка в мгновение ока выскользнула из объятий, перевернула меня на спину, перебралась пониже и потянула вниз мои шорты:

— Нельзя откладывать на завтра то удовольствие, которое я могу… и хочу доставить тебе сегодня…

30–31 декабря 2512 по ЕГК.

…На исходе пятых и последних суток убийственного марш-броска по маршруту «веселая» заимка — форпост «Дальний» мы с Ольгой умудрились окончательно загнать жар в фоновый режим. Естественно, этот качественный прорыв случился не от хорошей жизни — отключаться в объятиях друг друга, как следует разогревшись и завернувшись в «одеяло» из спальника, удавалось от силы на полчаса, ибо на морозе за тридцать пять градусов разгоряченные тела остывали слишком уж быстро, а зарабатывать обморожения не хотелось от слова «совсем». Да, в теории можно было забираться в спальные мешки, но на практике это стало бы форменным самоубийством, ибо оголодавшее зверье становилось на наш след как минимум раз в три-четыре часа и, как правило, догоняло. А вступать в бой в столь стесненных условиях, спросонья и не имея возможности мгновенно уйти в рывок как-то не хотелось. В общем, отдыхали мы по два-два с половиной часа, по очереди и вполглаза, а это, как оказалось, стало прекрасным стимулом для «прорыва».

Первой в фоновый режим этот навык загнала моя напарница. Благодаря чему после второго получасового «отрезка» ухнула в нормальный сон и продрыхла еще полтора. А на следующем привале жар покорился и мне. Да, на предпоследнем «отрезке», но покорился. И помог справиться с частью дичайшей усталости, пригибающей к земле, добавил нешуточного энтузиазма обоим и позволил пройти последние километров семнадцать-восемнадцать не в два приема, как планировалось, а за один раз. И пусть из-за поднявшейся метели и семидесятисантиметровых сугробов, о-о-очень сильно затруднявших ориентирование, я фактически промахнулся мимо форпоста, но русло Еланки, на которое мы наткнулись метрах в четырехстах от «Дальнего», позволило скорректировать направление движения и не умотать к Стрежевому своим ходом.

Будь я вымотан немного меньше, наверняка почувствовал бы себя «восторженным шпаком» и напредставлял бы всяких-разных последствий своей криворукости. Но оставшегося запаса душевных сил хватало только для того, чтобы более-менее уверенно переставлять неподъемные ноги, держать прозрением свой сектор ответственности и не отрываться от Кольцовой. Так что этот «диагноз» Цербера даже не вспомнил — доплелся по берегу напрочь замерзшей реки до опушки, остановился, условным жестом приказал скинуть невидимость, убедился в том, что эта команда понята и исполнена, постоял еще немного и понял, что вот-вот отключусь. Поэтому заставил себя сообщить Оле, что мы, фактически, дошли, нащупал и ободряюще пожал ее предплечье, попросил потерпеть еще немного и, наконец, качнулся вперед.

Шаге на четвертом-пятом все-таки набрал «крейсерскую скорость» для пробивания пути сквозь сугробы и снова погрузился во что-то вроде активного забытья. А «через Вечность» засек прозрением энергетическую структуру, почти без участия разума переключился в боевой режим, дернул за подушечку самосброса, тяпнул эрзац-коктейль и мысленно взвыл, сообразив, что вижу не зверя, а человека, судя по позе, сидящего в кресле или на стуле!!!

Кольцова, отзеркалившая все мои действия и приготовившаяся к бою, тоже включила голову и вымученно хихикнула:

— Увидел Страшного Двуногого Зверя, Сладко Спящего в Засаде на нас с тобой?

— Почти… — вздохнул я. — Он сидит. И шевелит руками. А раз в такую рань, значит, является дежурным по форпосту…

— То есть, до забора рукой подать?

Словно отвечая на этот вопрос, снежная круговерть перед нами стала чуть-чуть «прозрачнее» и позволила увидеть фрагмент вертикальной стены.