Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней - Страница 3

Робер Мюшембле. Оргазм, или Любовные утехи на Западе

Таким образом, заколебалось все здание общественных устоев, и в это время восторжествовала концепция ухода в себя и крайнего эгоизма.

В заключительной части я размышляю о том, какие изменения в общественном сознании увлекли Европу к поискам радости жизни, в то время как в Соединенных Штатах культивируется идеал традиционных семейных ценностей и ностальгия по традиционному сексуальному идеалу, некогда закрепленному репрессивными мерами; отсюда проистекает и особая настороженность по отношению к соблазнам.

Последнее вызывает особый интерес. На мировой арене происходят потрясения и перевороты, которые настойчиво требуют изменить традиционную европейскую модель половых отношений. Таким образом, скрещиваются интересы традиционной семейной пары и требования, предъявляемые современной жизнью. Многочисленные сочинения и предписания для сексуальных партнеров настоятельно советуют различать собственные половые импульсы, направленные на получение удовольствия, и желание иметь детей.

В своем исследовании я хотел бы предложить расширенную историю культуры, опираясь также на результаты исследований в других научных дисциплинах, чутких к требованиям нашего времени. Скрещение различных взглядов и точек зрения оказалось необходимым для того, чтобы дать современный ответ на древний вопрос: что такое наслаждение и для чего оно нужно?

Часть первая ОРГАЗМ НА ЗАПАДЕ

Человеческое существо не может жить в одиночестве. Человек -стадное животное, и первобытные люди, как и те, кто в начале третьего тысячелетия более всего ценит радости жизни, нуждаются в помощи других и чтобы жить, и чтобы умереть. Историческая наука ставит своей задачей анализ взаимосвязей в человеческом коллективе, а также пытается понять, почему то или иное сообщество держится и не распадается, приспосабливаясь к новым условиям быстротекущего времени.

В этой книге история человеческого общества рассматривается с точки зрения телесного удовольствия. Выбор такого угла зрения может показаться парадоксальным, тем более что сам предмет может быть описан лишь приблизительно и расплывчато1. Однако каждая цивилизация стремится определить свое отношение к естественным проявлениям человеческой сущности — к телу и сексуальной сфере жизни, которые и позволяют Субъекту обрести идентичность и строить взаимоотношения с другими членами коллектива. Телесная оболочка держит личность в плену плотских удовольствий, но она же определяет личность как единицу коллектива, она — объект любой политики, она — частица необъятной территории символов и знаков. Многочисленные предписания и запреты, связанные с телесной деятельностью человека, вводят каждую личность в те или иные рамки, определяют место в коллективе, независимо от того, стремится человек их исполнять или нарушать.

Со времен эпохи Возрождения особенно обострились поиски ответа на великий вопрос, вот уже два тысячелетия терзающий западную цивилизацию: какова взаимосвязь между индивидуальностью и коллективом? Каким тайным образом они соединены? Что за особое свойство позволило гомо сапиенс пойти дальше всех форм животных сообществ, в том числе сообщества приматов, с которыми у него, как утверждают биологи, так много родственных черт?

В этой книге рассматривается длительный гісторический период — от открытий Христофора Колумба до начала XXI века. Именно в это время Западная Европа распространила свои ценности по всему земному шару. «Животное-властелин» превратилось за пять столетий в колонизатора-империалиста2. Во многом его могущество основано на неуловимой, но действенной способности распоряжаться будущим. На Западе появились не только различные технические и экономические усовершенствования, но и такие идеалы и представления, которые позволили наполнить смыслом человеческое существование. Из поколения в поколение, из века в век создается и уплотняется полотно общественных установлений, а перевороты и новшества разного толка постоянно пытаются его растянуть и проредить* Медленно и постепенно уходили в прошлое старые христианские представления о противопоставлении тела и души, и в наши дни отзвуки этих представлений еще порой возникают Но современное общество склонно видеть скорее взаимодействие между мыслящим существом и реальной сферой его деятельности; этому способствовали век Просвещения и установление прав человека, марксизм, либерализм и т. д. Перемены во взглядах на взаимоотношение души и материальной реальности начались еще с Декарта, приобрели особый размах у Ньютона и стали называться «современными научными представлениями», «верой в прогресс», «устремленностью к счастью человечества». В конечном счете речь шла о том, чтобы порвать с тягостным представлением о мире, где все правила жизни установлены раз и навсегда, где в великой Божественной Книге уже определены все грядущие события — от Сотворения мира до Апокалипсиса, а земная жизнь имеет лишь один смысл — дать возможность заслужить спасение души после смерти.

В XVI—XVU веках наслаждение — недозволенная вещь. Личность помещена в строгие рамки, созданные как равными по положению, так и разного рода опекунами, которые строго следят за тем, чтобы у человека не возникло искушения заглянуть в самого себя. В XVHI—XIX веках появляются различные системы, объясняющие поступки и свойства человека, а с ними возникает и право получать плотское удовольствие без страха перед законом или преисподней. Более того, появляется право открыто обсуждать половую сторону жизни. Роль таких обсуждений все возрастает; разговор об эротике становится одновременно разговором о человеке, о его желаниях — дозволенных или запретных и о том, какое место уделяет данное сообщество сексуальной сфере, что в свою очередь связано с системой ценностей и главенствующих целей сообщества. Об эротике и сексе пишут все больше, что не означает еще свободу от ограничений, но говорит о том, что между неизгладимым отпечатком старых запретов и новыми потребностями в свободе возникло глубокое и плодотворное противоречие. Свою лепту вносит Фрейд, подчеркнувший двойственность человеческого «я», устремленного в разные стороны инстинктом продолжения жизни и инстинктам смерти, к Эросу и к Танатосу. Можно сказать, что с 1960-х годов Европа пережила нечто вроде революции сладострастия.

Вот краткий набросок того, чему будет посвящено мое исследование. Попутно речь будет идти и об открытии наук о человеке, верных спутниц развития западной культуры. Без истории развития этих наук нельзя понять, каким образом

Личность вышла на авансцену культуры как новый герой, Нельзя сказать, что этот герой разорвал все привязанности и обязательства перед другими, — речь идет о том, что общество настойчиво предлагало ему лучше познать самого себя, свои собственные потребности и желания, а вместе с ними и четко осознать меру своей собственной ответственности перед другими. Наслаждение как маленький светильник позволяет различить нить Ариадны и, следуя за ней, углубиться в лабиринт наших изначальных устремлений. Сделать это следует именно сейчас, так как Европа столкнулась с как никогда сильным сопротивлением, с системами ценностей других регионов, чье влияние все возрастает в мире. В переломные моменты по трещинам и изломам скрытый смысл становится виднее, чем в пору твердых и непоколебимых убеждений.

НАСЛАЖДЕНИЕ, НАЗВАННОЕ ПЛОТСКИМ

Физическое наслаждение соединяет существо со всем миром. Прежде всего надо попытаться понять, какое место занимает в западной культуре личность в соотношении с удовольствием. Христианские богословы и Фрейд опираются на разные теории и используют разную терминологию, однако они сходятся в том, что человеческая сущность основана на непримиримом противопоставлении двух начал. Если первые говорят о теле и душе, то Фрейд выделяет стремление к жизни и стремление к смерти и при этом переворачивает основополагающий дуализм, заявляя, что сексуальность одновременно связана с инстинктом продолжения рода и содержит скрьггый заряд саморазрушения человека. У теологов и у Фрейда собственно радостям плоти выделено достаточно ограниченное пространство. Лишь в последней трети XX века расцвели теорий, говорящие о пользе оргазма и о значительности его места в нашей культуре.