Ордынский дефолт - Страница 5

Промышленное же производство цинка в Европе началось только в XVII веке, причем единственную известную в то время цинковую руду (каламин, англ. calaminaris, нем. Galmei, фр. calamite, гидросиликат цинка) в Европу впервые привезли португальцы в XVI в. из Индонезии — с острова Калимантан, откуда, по всей вероятности, и название руды — каламин. Португальских, а затем и вытеснивших их в начале XVII в. голландских колонизаторов из Ост-Индской компании в Малайзии привлекла самородная медь, цвет которой был желтее обычного и приближался к цвету золота. В силу вулканической природы месторождения, эта медь содержала несколько процентов цинка. Малайское название этой меди tambaga затем легло в основу названия ныне хорошо известного медно-цинкового сплава, содержащего до 12 % цинка — томпак. Необычная медь обнаруживалась как раз там, где были и выходящие на поверхность залежи каламина (галмея). Ярким признаком этих залежей были заросли галмейной фиалки, ставшей затем индикаторным растением при поиске цинковой руды в Европе (обнаружена впервые в XVII в. в Саксонии и Чехии). Добавим, что ставшая теперь обычной главная цинковая руда («цинковая обманка», сфалерит) открыта только в XVIII в., а в английском языке обозначающее ее слово blende впервые отмечено в 1753 г.

В поисках путей получения «нового золота» из более дешевых металлов голландские и немецкие алхимики занялись сплавлением меди с каламином. При добавлении древесного угля им удалось получить ковкий сплав, по цвету практически неотличимый от золота. Однако природный каламин имеет переменный состав, поэтому приготовление желанного состава сплавлением меди с каламином и древесным углем представляло собой очень сложный и заранее не предсказуемый процесс, потребовавший определенного уровня не только металлургических, но и химических знаний.

Только усилиями И. Глаубера, получившего в 30-х годах XVII в. чистый «белый витриол» (цинковый купорос, сульфат цинка), а затем и выделившего новый металл при восстановлении сульфата цинка углем в отсутствие воздуха стало понятно, что в заветном сплаве содержится ранее неизвестный металл, по внешнему виду похожий на олово, но воспламеняющийся при плавлении на открытом воздухе.

В энциклопедиях говорится что само слово цинк — «неясного происхождения». Что уж тут такого неясного? Олово по-немецки — Zinn, поэтому, естественно, что новый металл, похожий на него, сначала так и был назван — Zinn-gleich, т. е. «похожий на олово». Доказательством этого служит и английское Zinc, впервые отмеченное в английском языке в 1651 г., причем именно как заимствованное из немецкого и произносившееся как «zing»! Цинк легче белого олова, поэтому из переразложения Zinn-gleich получилось Zing-leicht, т. е. «легкое олово», откуда и окончательно английское Zinc, немецкое Zink — «оловце», ср. аналогичное платина, исп. platina дословно — «серебрецо», от испанского plata «серебро». (Интересно, что слово платина впервые отмечено в 1557 г. Скалигером-старшим — Юлием Цезарем, описавшим трудности выплавки золота, добытого в Америке). Тем не менее, все детали способа получения чистого цинка были обнародованы только в XVIII в. академиком СПб АН голландцем А. Марграфом (Andreas Margraaf). И это далеко не случайно, потому что за этим скрывается химическая и металлургическая подоплека первой в мире глобальной финансовой аферы — выпуска в принудительное обращение ничем не обеспеченной латунной валюты под видом золотой.

С. Э. Цветков в своей книге «Карл XII» (М., Центрполиграф, 2000, стр. 210) приводит характерный случай. В 1706 г. один ливонский перебежчик по фамилии Пайкель, взятый в плен и приговоренный стокгольмским сенатом к смерти, предложил в обмен на жизнь открыть секрет приготовления золота. Ему позволили произвести алхимические опыты в тюрьме, в присутствии полковника Гамильтона и членов магистрата. Все они засвидетельствовали, что в тигле действительно оказался слиток золота, который отправили на стокгольмский монетный двор. По этому поводу был сделан ученый доклад в сенате, показавшийся столь важным, что бабка Карла XII приказала приостановить действие приговора и ходатайствовать перед королем о помиловании Пайкеля. Карл не помиловал Пайкеля, но его рецепт пригодился для реформы 1715 г. при замене полновесных крупных серебряных далеров на мелкие золотоподобные латунные.

Таким образом, во второй половине XVII в. алхимики выполнили свою задачу — изготовили имитатор золота, и алхимия уступила место современной химии. Этим имитатором золота и стала латунь: медный сплав, содержащий 14–16 % цинка. Возникает вопрос: неужели поддельные латунные монеты не вызывали немедленного разоблачения и отторжения населением? А как же пробирное дело?

Именно подделка и порча монет послужила стимулом развития пробирного дела — это фактическое начало металлографии и аналитической химии. Первый труд, в котором впервые возникает понятие пробирного дела, издан Г. Агриколой в 1556 г. Проверка монет на качество проводилась в то время следующими способами: 1) путем испытания на пробирном камне — по цвету черты, оставляемой металлом, сравниваемой с таковой, оставленной наиболее чистым доступным золотом или серебром; 2) по весу однотипных монет в стопе; 3) разрубанием монеты — проверка на внутреннюю однородность или биметалличность (слоистость). За весовую единицу принимались «марка» (т. е. некоторая мерка отливки), лот (часть), греческая «литра» (фр. livre, лат. libra, т. е. фунт!), гривна, рубль и т. п.

Весьма важно, что объем монет никогда не вычислялся, а следовательно, не вычислялась и их плотность. «Весы мудрости», позволяющие различать металл по плотности, описаны, как традиционно считается, в 1121 г. в уже упомянутой книге Аль-Хазини. Сама датировка этой книги проводится по «хиджре» (499 г.), однако в Европе обнаружена она как раз через 499 лет после 1054 г. (вспышка «Вифлеемской» сверхновой в Тельце), т. е. в 1553 г. и издана на латыни тем же Г. Агриколой. Само понятие «плотность вещества» появилось во второй половине XVI в.: слово density в английском языке отмечено лишь в 1603 г.!

Поэтому приписываемое изобретению Архимеда умение «древних греков» распознавать содержание серебра в золотосеребряных сплавах по их плотности является фикцией — первые таблицы реальной плотности металлов изданы только в трудах А. Лавуазье в 1789 г. Пробирное дело как анализ минералов и сплавов получил развитие только после открытий И. Глаубера в конце XVII в. усилиями У. Иерне (1641–1724) в Королевской химической лаборатории в Стокгольме.

Очевидно, что до развития химического и металлографического лабораторного анализа, например, позолоченную латунную монету, монопольно выпущенную в обращение, вообще нельзя было отличить от золотой: пробирный камень давал золотую черту, свежий разруб монеты свидетельствовал о ее металлографической однородности, а вес ее определялся князем-монополистом не в граммах, а в частях марки, отлитой из той же латуни. Поэтому некоторое время «новое золото» охотно принималось населением, большинство которого знало о золоте только понаслышке, а финансовый обвал наступал после введения принудительного курса из-за гиперинфляции. Единственным доступным населению способом проверки золотых монет в конце XVII в. стала «проба на зуб», поскольку латунные монеты значительно тверже золотых.

Тем не менее «Поле Чудес в Стране Дураков» прокатилось по всей Европе — последняя фаза европейской «латунной» аферы была осуществлена министром финансов Карла XII бароном Герцем в Швеции выпуском «античных», отчеканенных «под золото» денег с изображениями Юпитера, Марса и т. п. в 1715 г. (Неизбежный последующий финансовый обвал в Швеции и государственный переворот, инспирированный Англией и приведший к убийству Карла XII, смещению Герца и удалению от власти законной наследницы престола сестры Карла Ульрики Элеоноры, произошел уже в 1718 г.)