Ордо Юниус - Страница 3

В учебниках не было и описания того, что делать, когда тебе шестнадцать, за спиной поселение, в котором живет самый дорогой тебе человек, а перед тобой чудовище, грозящее убить каждого поблизости.

Чудовище, с которым сейчас Алоизас не справится.

Хотелось бежать, да. Но если он сейчас не решится, то кто знает, что случится?

Алоизас тяжело дышал, ступая ближе еще на один шаг под внимательным взглядом Греха. Его подташнивало от нарастающего ужаса и растерянности. Где-то позади скрипели от ветра деревья, мимо проносились сорванные с веток листья и хвоинки.

– Я сотру пентаграмму. Но ты не тронешь меня. И не тронешь никого из деревни Хайкрель, что рядом с лесом. – Алоизас старался быть твердым, чтобы голос не дрожал.

Грех оскалился, показывая ровные зубы, склонился и почти уперся лбом в еле заметную стену барьера. Его глаза смотрели прямо в лицо Алоизаса.

– А не многовато ли ты просишь, мальчик мой?

– Тогда жди Мастеров. Пусть они помогают тебе бесплатно, – смело ответил Алоизас.

Грех распахнул в изумлении глаза, а затем звонко расхохотался.

– Создатель и Его братья, какой храбрый птенчик мне попался! – Он вытер острыми костяшками выступившие от смеха слезы. – Такой юный, а столько хочешь хапнуть. Мне нравится!

Грех посмотрел на него с восхищением и затем протянул руку, упираясь кончиками пальцев в барьер.

– Я бы с удовольствием поболтал еще, освободился и преподал бы тебе урок о жадности, но я и так достаточно здесь задержался. Не хочу больше ждать, так что принимаю условия.

– Произнеси их вслух, – совсем расхрабрился Алоизас, демонстративно протянув руку для рукопожатия и остановившись.

– Чему вас только в Ордене сейчас учат? – Грех покачал головой, рывком оголил предплечье, выкидывая кожаный наруч прочь. – Я обещаю не трогать жителей деревни Хайкрель и тебя, если ты выпустишь меня отсюда. И я обещаю исполнить любую твою просьбу при нашей следующей встрече. Клянусь.

– По рукам. Я отпущу тебя. – Алоизас нервно облизал губы, собрал всю свою храбрость и протянул руку. Он без труда проник сквозь барьер, словно его не существовало, и Грех с жадностью стиснул его пальцы в крепком рукопожатии.

Алоизас вздрогнул всем телом. Он вцепился в ледяную ладонь Греха, чувствуя, какая у него обычная, человеческая кожа на ощупь, и подался вперед, наступая ногой на пентаграмму.

– По рукам, – улыбнулся Грех.

Предплечье Алоизаса обожгло, словно кто-то уронил на голую кожу уголек, и юноша вскрикнул от неожиданности. Пентаграмма под его ногой смазалась, барьер пошел рябью и затем, полыхнув алым напоследок, исчез.

Алоизас затаил дыхание.

Он его выпустил.

Чудовище возвышалось над ним, абсолютно свободное и довольное, не отпуская его руку. На бледном, словно мраморном, предплечье Греха чернела метка в виде птичьего черепа. В этом же месте горела огнем рука Алоизаса, и, торопливо отскочив от Греха, он задрал рукав. По телу пронесся жар: на его коже была точно такая же отметка.

«Что же я наделал?! Что скажет учитель, если увидит это?»

– Нравится? – Голос мужчины раздался совсем рядом.

Алоизас вскинул голову, едва не ткнулся носом в перетянутую ремнями грудь и тут же шарахнулся назад, но уперся спиной в ту же лиственницу. Грех улыбался, поправляя одежду. Он медленно скользнул к нему, склонился, перехватил его предплечье и поднял выше, словно любуясь.

– Впервые заключаю договор с юным Мастером. – Золотые глаза хитро прищурились. – Не бойся. Я ничего не сделаю тебе, я же обещал и буду связан клятвой навеки.

– Тогда уходи отсюда, – еле выдавил из себя Алоизас.

– Хочу дать совет. Я обещал тебе помощь, но только один раз. Используй этот шанс с умом, юный Мастер. Иначе твоя душа будет запятнана мной напрасно. – Грех провел пальцами по своей метке на его коже. Алоизас поежился от прикосновения, прикусил губу, пытаясь шумно не дышать. Грех еще немного полюбовался его страхом, а затем отпустил. – Мое имя Хайнц. Когда я буду нужен – начерти призыв и позови меня. Я приду. До встречи, храбрый юноша. Не заключай больше такие сомнительные сделки.

Мужчина обернулся огромным чудовищем, взмахнул крыльями и взмыл вверх. Алоизас зажмурился от поднявшейся пыли, а когда раскрыл глаза, Греха и след простыл. Как будто его здесь никогда не было.

Алоизас дал себе волю и расслабленно сполз по стволу дерева на землю. Его трясло, ноги не держали, став будто набитыми ватой. С неба, кружась, спускались черные перья, где-то в кронах каркали вороны.

Метка с птичьим черепом никуда не исчезла.

Как только Алоизас закончил свой рассказ, в гостиной воцарилась тишина. В камине звонко треснули пожираемые пламенем поленья.

Алоизас, расположившись в кресле ближе всех к теплу, поежился и замолчал. Он плотнее закутался в серый плед крупной вязки и уставился куда-то под ноги, нервно покусывая губы.

То, как они добрались до Флуминскрига, было похоже на сон. Воспоминания тонули в море адреналина, который постепенно перетекал в волны усталости, боли и голода. Они ждали, что после взрыва в Теневале город будет стоять на ушах, что их будут всюду искать и попытаются арестовать.

Устроившись на привал недалеко от города, Йель заверил всех (в особенности возмущающегося Кейрана), что незаметно проберется в Флуминскриг, разведает обстановку и, конечно, принесет вещи, оставленные Мастерами и Фергусом, кажется, в прошлой жизни. Все время ожидания их большая компания практически не общалась друг с другом. Они были слишком вымотаны и, что греха таить, напуганы случившимся. Мастер Грейден мысленно молился Создателю, чтобы Михаэль вернулся с хорошими новостями, и у них будет возможность оказаться в теплой квартире, чтобы обработать раны, передохнуть и обо всем поговорить. Вернувшийся через пару часов Цзинь рассказал, что Флуминскриг живет своей жизнью, и новости из Теневаля либо еще не добрались до города, либо им вообще плевать на случившееся.

Родной трости, ритуальному кинжалу и саквояжу Грейден был рад так сильно, что даже боль на какое-то время отошла на второй план. Кейрана больше ободрил вернувшийся в целости Йель, чем собственные вещи, а Фергус вообще не придал им значения. Молчаливый и занятый своими мыслями, Грех вызывал у Грея беспокойство, настолько Мастер привык к тому, что Фергус постоянно трещит над ухом. Мужчина даже подумал о том, что после Теневаля Грех вернулся совершенно другим.

На удивление, Михаэль раздобыл вещи и для Мейбл, которая после тюрьмы и побоев могла привлечь слишком много внимания. Платье из темной ткани и шляпа с черной вуалью должны были создать иллюзию траура. Одежда не пришлась ей по вкусу, но, оставив свои мысли при себе, Мейбл переоделась с помощью Шерил.

Наконец, собравшись, они отправились в Флуминскриг.

Казалось, что время в городе остановилось, и никто не заметил ни пассажиров, отправившихся на грузовом поезде в один конец, ни зарево от взрыва на рассвете. Целлюлозный завод так же работал, выпуская в чистое небо клубы дыма, люди ходили на работу, стояли в очередях за билетами в театр – самые первые выступления после Инкурсии; восторгались первым ягодам в продуктовых лавках и наслаждались летним теплом. Даже не верилось, что всего в нескольких часах езды людей за стенами сжигали на кострах каждое полнолуние.

Едва они пришли в себя после безумной ночи и побега из Теневаля, Грей предложил всем собраться в одной из съемных квартир, чтобы наконец решить все накопившиеся вопросы. Все это время он не спускал глаз с Алоизаса, и тот под наблюдением Мастера с Грехом понимал, что внимание в первую очередь будет направлено на него.

– Что ты вообще делал в Теневале? – спросил Грейден.

Алоизас поднял на Грея взгляд, полный усталости и отчаяния, которые нисколько не тронули Мастера. И без того бледная кожа северянина стала похожа на пергамент, под глазами залегли темные круги, но каждый из их компании выглядел ничуть не лучше.