Орден костяного человечка - Страница 60

Покорные люди, очень полезные люди, а все-таки злоба поднималась от вида этих уныло бредущих, от воспоминаний, как бежали и нанимались. Потому что не сделали ведь ничего! Не сдюжили главного, не выполнили задания партии и правительства!

Первый месяц он так же вот ехал мимо бредущих людей — а поля были вокруг черные, голые, степь жухлая, без зеленой травы. Потом поля меняли цвет от нежно-салатного до темно-зеленого, а степь покрывалась высокой желто-зеленой травой. Теперь вот поля и степь стали одинаковые, желтые, и разница только в том, что степь такой и уйдет под снег, а полям предстоит еще стать опять черными.

Приятно вспоминать, сколько сулил он до раскопок — Большой Салбыкский курган: диаметр его насыпи до раскопок превышал 200 метров, высота достигала 11 метров. Курганная оградка 60x60 метров была сделана из камней весом порядка 8–10 тонн, а вес угловых камней и камней у входа, ворот, — 30–40 тонн.

Страшно вспоминать, что ведь и у этого была глубокая воронка в верхней части — засыпанная грабителями или постепенно закрывшаяся сама собой от действия ветра и воды грабительская дудка.

Такие дудки видны были у всех курганов, а у этого вроде слабее… Или это так казалось, что слабее?

— Не может ли быть тут ошибки? — скрипел Мордюков, и уже тогда, весной, обливался холодным потом Кислотрупов, в глубине души понимая — ошибка тут очень даже может быть! Все курганы Салбыкской долины ограблены еще в древности и в Средневековье. Нельзя выбрать неграбленый курган, если они все давно ограблены. Если нет курганов без грабительской дудки. Но в этом кургане она хотя бы не такая заметная, а курган самый большой изо всех…

Не было дня, когда бы не появлялись у Кислотрупова страшные ожидания, когда бы не лился у него холодный пот вдоль позвоночника. В июле как-то стало получше, когда муравейник рабочих снял, унес прочь огромную насыпь, обнажил колоссальные камни. Землю набрасывали в тачки лопатами, увозили по настилам из досок; как ни далеко отвозили землю, на каком большом пространстве ни раскидывали ее, а местность немного поднялась.

Ну не могло же статься, чтобы такая спорая работа, такой масштаб раскопок и не окупились ничем!

…Но вечером Василий Сергеевич вспоминал кабинет, в котором ему давали инструкции, его обитателя, и засыпал долго, в холодном поту и с сердечными перебоями. А по ночам снились сны… Каждую ночь Василий Сергеевич просыпался в холодном поту и порой начинал всерьез бояться, что не выдержит сердце — независимо от результата раскопок.

Уже возле камней курганной оградки находили скелеты людей; положенные на спину, покойники лежали вместе со своими нехитрыми вещами: топорами, бронзовыми ножами, шильями, наконечниками стрел. Костяные диадемы украшали черепа похороненных, в изголовье каждого из них стояли два сосуда — наверное, с погребальной пищей и питьем.

Наверное, это были стражи, которые должны были охранять курган снаружи.

— Что-то вроде внешней охраны, — с пониманием произнес Мордюков, и впервые на его лице мелькнуло что-то похожее на уважение. «Смотри-ка! Интеллигент, а знает свое дело!» — так читал Кислотрупов его выражение.

До чего заколотилось сердце, когда начали раскапывать дромос — наклонный спуск-вход в погребальную камеру. Дромос высотой в 2 метра вел в саму погребальную камеру. В дромосе нашли скелеты двоих мужчин. Один лежал вытянуто на спине, второй — вытянуто на животе. Наверное, это были положены стражи, которые должны были караулить вход в погребальную камеру.

Стражи не выполнили своего обязательства, потому что погребальная камера оказалась полностью ограбленной. Не было найдено даже костей скелетов тех, кто должен был покоиться в погребальной камере, — квадрате 5x5 метров, глубиной 1,8 метра. Наверное, когда грабители проникли в погребальную камеру, они вытащили скелеты… или еще свежие трупы, как знать? И ограбили их наверху. Или грабители оставили дудку, не стали ее закапывать, и лисицы проникли вглубь кургана, растащили человеческие кости.

С точки зрения науки, это все были пустяки — курган раскопан, уникальные данные получены. А с точки зрения политики?! Получается, нет и на сегодня того, за чем снаряжали экспедицию: кургана, который отражал бы могущество и величие государства древних скифов — одного из народов СССР, жившего еще до советской власти! Не было «изюминки», погребения с золотыми и серебряными украшениями, с десятками килограммов золотой утвари, как в курганах Чертомлык или Солоха, раскопанных буржуазными учеными в царское время. Что важнее — какие-то бумажки с записями (да и вел их Кислотрупов не очень старательно), какие-то планы раскопов (и их вел Кислотрупов не очень хорошо) или золотые изделия?! Которые сразу же усиливают мощь государства, потому что их можно продать, перечеканить, переплавить…

И вот всего этого — нет. Нет того, за чем его послали. Расставляя людей по работам, Кислотрупов думал с ужасом: вот, пошли последние дни на кургане… Еще дней пять — пора сворачивать работы. И… что тогда?!

Прислонившись к нагретому камню, наблюдал за людьми Мордюков. Он и правда был специалистом по Азии… Своеобразным, узким, но специалистом. Еще молодым он очищал Среднюю Азию от ее патриотов — басмачей. Он очищал Маньчжурию от страшных людей — от русских белогвардейцев, не желавших жить в Стране Советов, подчиняться товарищу Сталину.

Он привык не суетиться, не метаться, как эта долбаная интеллигенция. Все равно ведь все решится, все свяжется само собой, и не этими суетливыми дурачками. Чего они носятся, как дерьмо в проруби? Вот и этот — суетится, мечется куда-то… Что метаться? У Мордюкова большой опыт, он не позволит обидеть Кислотрупова. Ему приказано, и он сделает все, как велели.

А прикажут иное — и он выстрелит Кислотрупову в затылок или сначала допросит его, чтобы узнать, кто еще предавал нашу советскую Родину, кто разделял с ним нехорошие, немарксистские взгляды? Будет всегда то, что прикажут, — а этот дурак мечется и мечется…

Вытаскивая папиросу, Кислотрупов подошел к верному ординарцу.

— Вы знаете, Мордюков… Меня раздирают сразу два очень сильных чувства… Меня мучит интерес профессионального ученого, и прямо-таки злоба… Натуральная злоба…

Кислотрупов чуть не произнес, что его мучит тяжелая злоба царедворца, не оправдавшего доверия, но это говорить было нельзя. И Кислотрупов закончил иначе:

— Меня мучит натуральная злоба государственного человека. До чего бы я хотел узнать, какая сволочь и когда ограбила этот курган!

Май 1293 года

Еще не зазеленели откосы Караульной горы, травка пробивалась только там, где низко и тепло, — возле Качи и самого Кема. В такое время года дует теплый ветер, стягивает кожу лица — сильнее, чем в любое другое время. Лошади и овцы ходят тощие и не все остаются в живых. Рождаются ягнята и сосут отощалых матерей, а те крутят хвостами и блеют жалобно, ищут первую траву, стараясь остаться в живых.

Чуй поднял голову и наблюдал, как в вышине плыли белые птицы, одновременно поднимая и опуская крылья. Птиц нагоняло облако — такое же яркое, белое, заслонило лебедей от Чуя — значит, облако проплыло ниже лебедей. Высоко, стрелой их не достать. Весной зверей мало, они тощие, и лоси и олени почему-то уходят от человеческого жилья. Остается дождаться перелетных птиц, и очень часто птицы выручают. Вчера журавли плясали совсем рядом, где Кача впадает в Кем. Чуй уже стал подкрадываться с луком, но чуткие птицы взлетели. Легче всего, конечно, бить уток и гусей — они летают такими стаями, что можно почти и не целиться. Все время носят уток и гусей, а недавно старый Даган принес нескольких лебедей с Татышева острова, еле донес.

Конечно, стойбище сыто не гусями, а привезенным Альдо и Чуем. Многие даже говорят, что им это странно — дохнущие от весенней бескормицы лошади, летящие в небе журавли — и сытые толстые люди. Это Альдо привел караван старого Махмуда в такое время, когда не всякий тронулся бы с места. Чуй знает, зачем ему это.