Оракул (СИ) - Страница 2

— Вот он! — останавливается и вскрикивает передо мной Денис, тыча пальцем в лежащий в конце ряда силуэт. — Давай, Климов, последний рывок!

Я изо всех сил напрягаю ноги и мчусь к лежащему на бетоне товарищу. Чем ближе к нему приближаюсь, тем отчётливее вижу то, что ставит крест на всех наших с начальником стараниях. Такого не может быть! Я ускоряюсь. Чёрт! Под торсом Ильдара расплывается тёмно-багряное пятно, в чьём отражении танцуют столбы огня. От такого проглатываемая слюна попадает не туда, и я начинаю кашлять. Только этого ещё не хватало.

— Господи, — произносит стоящий позади Денис Владимирович.

Начальник делает несколько быстрых шагов вперёд и падает на одно колено перед Ильдаром. Денис прикладывает пальцы к горлу подчинённого и пытается нащупать пульс, но по выражению его лица видно, что всё тщетно. Мужчина переводит взгляд на торс Ильдара и спустя пару секунд впадает в ужас.

— Эта рана… Его ударили… Ножом… — выдавливает из себя слова начальник. — Валим отсюда!

Денис оборачивается ко мне и уже готовится бежать, как вдруг резко замирает. Его взгляд направлен куда-то мне за спину.

— Ты…

Я мигом разворачиваюсь. Какого…

— Саша?! — вырывается из меня.

Мой напарник стоит посреди полыхающего ряда. Ноги расставлены на ширине плеч, голова опущена, в правой руке нож.

— Вы довольны, Денис Владимирович? — не поднимая взгляд, спрашивает Саша. — Я выплатил долг?

— Что ты, чёрт побери, несёшь? — дрожащим голосом спрашивает начальник.

Саша приподнимает голову. Уголки его губ едва заметно поднимаются вверх.

— Так вот оно как… Вы даже не помните? — на лице напарника появляется улыбка. Его глаза, словно невидимой ниткой, привязываются к Денису. Такое чувство, что меня Саша не видит. — Три года назад. Я. Случайно. Разбил партию бочек. "Роснефть". 210 литров в одной бочке.

— Господи, так ты про это, — выдыхает начальник. — Ну было и было.

С лица Саши в миг исчезает улыбка, а взгляд становится расфокусированным и наполняется безумством.

— Было и было? И десять тысяч долларов долга тоже просто были и были? Я здесь уже несколько лет работаю за гроши, чтобы просто отдать этот сраный долг! — напарник переходит на крик. — Конченый кусок дерьма, ты представляешь, что мне приходится без выходных пахать на нескольких работах, чтобы прокормить семью? Я не понимаю! Не понимаю, почему для компании, чей месячный оборот составляет далеко не десять долбаных тысяч долларов, так важна одна партия масла? Почему из-за одной ошибки я должен жить, как никчёмное животное?

— Слушай, я всего лишь такой же работник, как и ты, — Денис Владимирович выставляет руки вперёд и показывает подчинённому успокоиться. — Уверен, мы сможем что-нибудь придумать. А пока нужно выбираться отсюда. Если не поторопимся, то задохнёмся раньше, чем сгорим. Подумай о семье. У тебя ведь такая красавица дочка…

— Уже нет, — резко обрубает Саша. Он опускает голову. — Уже никого нет. Я не хотел, чтобы она с Таней страдали после того, что я сделаю. У меня не было выбора.

— О чём ты… — вставляю я, отгоняя ужасную мысль назад.

— Скоро я снова с ними встречусь, — игнорируя мой вопрос продолжает Саша. — То, что я здесь делаю — это протест против капиталистической машины, которая готова сожрать всё на своём пути. Пусть это послужит примером другим загнанным в угол людям, которые вынуждены бороться за существование из-за жирных ублюдков, которым всё никак не хватает денег!

— Климов, — шёпотом обращается ко мне Денис Владимирович. — Разговоры здесь бесполезны. На счёт два — бежим на него. Я подставлю руку под нож. Это наш единственный шанс выбраться отсюда, пока лёгкие ещё не отказали. Готовься.

Я едва заметно киваю. Денис прав. Мои лёгкие уже жгут невероятно сильно.

— Раз, два… Три!

Немного жду, когда начальник достигнет меня и тогда тоже начинаю бежать вперёд. Мы оба мчимся прямо на Сашу. По нему видно, что он явно такого не ожидал, но мужик сумел быстро собраться и принял защитную стойку с выставленным вперёд ножом.

А ведь это мой шанс… Шанс умереть достойно.

До Саши остаётся несколько шагов. Я со всей силы подаюсь вправо и отталкиваю Дениса Владимировича. Сам же, уже не контролируя траекторию, лечу прямо на напарника.

Боль.

— Климов! — слышится отдаляющийся голос начальника.

Я смотрю прямо в глаза Саши. Он разинул рот от изумления, а обезумевший взгляд сменился искренним удивлением и растерянностью.

— Артём… Зачем ты… — тихо произносит Саша.

— Потому что хочу, — я говорю и чувствую, как каждый новый звук даётся всё труднее и всё сильнее отдаёт болью по всему телу. Опускаю взгляд: нож прямо в солнечном сплетении. — Потому что я хочу умереть.

Я сдерживаюсь, чтобы не закричать от боли. Странно, в фильмах героическая смерть выглядела полегче. Чувствую, как нож неспешно вылезает из меня. В этот раз не получается сдержать крик. "Ну, ты ж хотел умереть. Вот теперь и умирай". Колени подкашиваются и я падаю на них. Вижу, как Денис Владимирович кидает на меня взгляд и скрывается за поворотом. Всё-таки молодец он, понял моё решение и не наделал глупостей.

Слева, а затем и справа раздаётся взрыв. Я, как маятник, раскачиваюсь из стороны в сторону и, наконец, падаю подбородком на бетон. Из последних сил направляю взгляд на стоящего передо мной Сашу. Он дрожащими руками держит у горла нож. Удивительно, но от того безумного мужика почти ничего не осталось. Теперь это снова мой обычный напарник.

Веки тяжелеют с каждой секундой. Не в силах больше их сдерживать, я…

" — Я всегда думал, что умру, спасая кого-то…

— Эй, никто не выбирает, как это случится. "

Время Приключений (Adventure Time)

Я стою в бескрайнем поле, усеянном белоснежными цветами с красной серединой и светло-зелёными листочками. Вместо неба здесь густой серебряный туман. Неужели это тот самый рай? Если это и правда так, то он действительно прекрасен. Я вытягиваю правую руку вперёд: удивительно, но тело чувствуется ровно так же, как и раньше. Как правило, в книгах описывается, что ты становишься словно фантом и телесные ощущения пропадают. Но в данный момент я всё ещё чувствую, как мои лёгкие то увеличиваются, то уменьшаются. Но что важнее всего — бьётся сердце. Ровно и размеренно. Однако, всё же есть одно отличие: я не чувствую ни холода, ни тепла.

Смотрю на свою руку. От кисти протягивается кристально-белый рукав рубашки. Так и есть. Я одет в выглаженную белую рубашку, чёрные деловые брюки и такие же начищенные туфли с острым носком. Неужели в такой одежде меня похоронили? Подумать только: последний раз я так официально выглядел на выпускном в школе. Вот уж не думал, что следующий раз надену костюм лишь по причине своей кончины.

Откуда ни возьмись появляется лёгкий, приятный ветерок и колышет рукав рубашки на моей вытянутой руке. Чего же я добился за свою жизнь? Закончил школу хорошистом; отучился два с половиной года в университете, делая ровно то, что требовали; наивно бросил его, не в силах терпеть такое бесполезное занятие; пару месяцев прогонял балду, пытаясь найти себя; когда ничего не получилось, устроился на работу и целый год клеил наклейки. Никаких особых достижений так и не заработал. И это всё, что можно рассказать после двадцати лет жизни?

До боли сжимаю кулак на вытянутой руке. Какой же я всё-таки ничтожный. Всегда пытался бежать от проблем вместо того, чтобы решать их. Всегда обвинял других в своих неудачах вместо того, чтобы попытаться исправиться. Обидно, что понимаю я это лишь теперь, когда уже слишком поздно. Интересно, что меня ждёт дальше? Навсегда исчезну и даже не пойму этого? Или, как того требует вера, попаду на Страшный суд? Как было бы здорово, если бы мне выпал второй шанс. Шанс не прожить отведённое время в роли бесполезного члена общества, так ничего и не добившегося.