Оптинский патерик - Страница 89

Одновременно с вышеупомянутым послушником Георгием заболел он холерой и в один день, то есть 24 декабря 1833 года, преставился ко Господу из жизни сей временной, прожив в скиту 12 лет с лишним. А всей его жизни было 52 года.

В миру Стефан Никитич Пономарев, родной брат бывшего скитоначальника иеросхимонаха Илариона [77] (скончавшегося 18 сентября 1873 года), сын рядом погребенного с ним его родителя Никиты Филимоновича Пономарева, в монашестве монаха Нифонта, из саратовских купцов. А прежде был, как и родитель его, крепостной господ Ширинкиных, затем вольноотпущенный и купец. Был в свое время женат и очень счастлив своим подружием. Бывши крепостным человеком, ездил со своим барином за границу: был в Италии и, сопровождая барина, всходил с ним на вершину огнедышащей горы Везувия. Там он видел громадных размеров огненное озеро. Высоко вздымались на нем наподобие морской волны волны огненные. Страшно было смотреть на эту адскую картину. Между прочим, в виду их [78] какой-то господин, должно быть разочарованный жизнью, бросился в эту бездну и мгновенно в ней бесследно исчез.

После смерти своей супруги Стефан Никитич прибыл в Оптину пустынь, где уже давно подвизался младший брат его, вышеупомянутый иеросхимонах Иларион, с намерением поступить в число братства оного монастыря. Был отцом настоятелем принят на жительство в монастырь, и так как в миру был хороший портной, то и определен в монастырскую рухлядную закройщиком. В первое время своего пребывания в святой обители, должно быть, он очень скучал по своей супруге, так как не мог без слез вспоминать о ней и потому, вероятно, имел немощь по временам лишнее выпивать. По этой-то, кажется, причине еще при жизни своего брата, уже болящего и доживавшего свой век скитоначальника отца Илариона, Стефан Никитич, теперь уже монах рясофорный, в 1872 году 27 августа переведен был из монастыря в скит, где надзор за ним был построже и где он уже не предавался винопитию до самой своей кончины. Характера он был тихого. Никто из братий не видел, чтобы он с кем-либо поссорился или кого-либо обидел.

Уже будучи в преклонных летах, он никогда не пропускал ни служб церковных, ни скитских молитвенных правил. Сему, впрочем, очень способствовало его крепкое телесное здоровье. О простуде он и понятия не имел. В раннее, например, весеннее время, в апреле месяце, когда снег только начинает сходить и когда в скиту, окруженном со всех сторон лесом, в особенности бывает слишком сыро, отец Стефан, утром, напившись горячего чаю, разогретый и потный выйдет на крыльцо в одном балахоне и с открытой лысой головой. Поглаживая по голове рукой, начнет говорить: "Ах, как прекрасно! Как прохладно!". Кто-то из монахов заметит ему: "Отец Стефан! Простудишься!". Только ответит: "Во!.. выдумал, что сказать, язёвый лоб" (от слова "язь" — рыба). Язёвый лоб — это у него были шуточно-бранные слова. Вообще, он до самой своей смерти не болел. И только в последний год его жизни заметно было, что лицо его начало принимать мертвенный цвет. В ноябре 1873 года келейно пострижен был в мантию, при чем ему дано было имя Сергий.

При жизни старика отца Сергия пришел в монастырь его родной сын, по имени тоже Сергий. В монастыре был принят в число братства, там жил, там и скончался.

Незадолго до своей смерти отец Сергий, любивший в свое время с братиями пошутить, неожиданно начинает говорить: "Что это я? Восьмидесятый год живу на свете и никогда редьку с медом не ел. Нужно попробовать". И покушал. Говорил, что кушанье не противное.

В феврале 1881 года отец Сергий заболел и пострижен был в схиму. Перед самой кончиной, лежа уже на смертном одре, он чувствовал сильный жар в груди и говорил: "Ох, терпенья нет, все равно как огненные уголья насыпаны в моей груди". Но вот ходивший за ним монах, по совету понимавших людей, наложил ему на грудь холодный компресс, и страдалец тотчас почувствовал успокоение. 7 апреля того же года, во вторник Страстной недели, в третьем часу пополудни отец Сергий скончался мирно христианской кончиной с напутствием всех Святых Таинств на 80-м году от рождения. Чин погребения, или отпевание тела, совершил иеромонах Агапит в Великий Четверток после часов, а предал земле тело покойника новый скитоначальник иеромонах Анатолий после литургии.

Через несколько дней после погребения схимонаха Сергия скитский иеромонах Нектарий (в то время бывший еще рясофорный монах Николай) имел во сне замечательное видение. "Вижу, — сказывал он, — отца Сергия и в то же время очень хорошо знаю, что он скончался. Спрашиваю: "Отец Сергий, ведь ты умер?" Отвечает: "Да, умер, но только телом". — Спрашиваю еще: "Ну, каково тебе там?" Отвечает: "Да слава Богу! Милость Божию получил, но только я нахожусь в общем помещении. А кто подвизался усердно в земной жизни, у тех уж какие красивые домики!". Тем сновидение кончилось".

В миру Симеон Феодотович Трунов, сын помещика Курской губернии Щигровского уезда Феодота Саввича, имение коего было в селе Большие Щигры. Прибыл в Оптину пустынь в 1833 году вместе со старшим братом своим Павлом. Оба они ушли в монастырь тайно от родителей, которые немало поскорбели о сем, но впоследствии, узнавши, что дети их поступили в святую обитель на служение Богу, простили им это спасительное своеволие. Павлу в то время было 20 лет, а Симеону не более как лет 16. В скит ли прямо поступил Симеон или предварительно в монастырь, достоверно не известно, но только в сороковых годах прошлого [XIX] столетия он по спискам уже показан в числе скитских насельников. Так как он поступил в обитель в очень молодых летах, то и долго ему пришлось ждать приуказки. Она последовала только 4 декабря 1853 года. А в 1857 году 7 сентября он пострижен был в мантию с получением нового имени — Сергий. 17 августа 1862 года посвящен был в иеродиакона, но с февраля 1873 года, по случаю потери голоса, церковных служб не мог отправлять.

Иеродиакон Сергий в свое время отличался твердым и точным знанием церковного устава, которое прекрасно усвоил себе под руководством великого Оптинского старца иеросхимонаха Макария. Келейным его занятием было письмо по уставу. Он прекрасно написал целую книгу, именуемую "Лествицей" святого Иоанна Лествичника. Одновременно с отцом Сергием жил в монастыре искусный писец, монах Астион [79], который тоже всю эту книгу переписал по уставу своей рукой. По благословению же старца отца Макария "Лествица" монастырского монаха Астиона поступила в скитскую библиотеку, а "Лествица" скитского монаха Сергия — в монастырскую, на память о них обоих. Кроме того, отец Сергий и скорописью писал очень хорошо. Вместе с тем отец Сергий весьма искусно вырезал параманные кресты из дерева и из кости. В настоящее время крест из кости его работы хранится в святом алтаре скитской Предтеченской церкви, надетый на венец Калужской иконы Божией Матери, украшенной серебряной ризой с камнями, которая вместе с другими иконами стоит за престолом на горнем месте.

При доброте сердца и мирном и тихом характере добрый отец Сергий имел и недостаток. Пришедши в надлежащий возраст, он побежден был немощью поддаться страсти излишнего винопития. Но так как в скиту строго за этим следят и еще строже взыскивают виновных, то отцу Сергию приходилось много терпеть за свою оплошность. Его, старика, становили в трапезе на поклоны в продолжение всего братского обеда, запирали в особую келлию на несколько дней, на хлеб и воду. И он беспрекословно подчинялся всем требованиям начальства, стараясь ни в чем не нарушать возлагаемой на него епитимии. Так, однажды сидел он голодный в уединенной келлии. Сжалившись над ним, наблюдавший за ним монах предложил ему чашку чаю. Но отец Сергий смиренно ответил: "Нет, уж как определено, так пусть и будет".