Опс и Опля - Страница 3

Опля: Но я делаю все в своем собственном ритме. Я не собираюсь ускоряться под влиянием внешних факторов.

Опс: Я - не внеший фактор, мы знакомы с детства. Однажды, в детском саду, мы собирались пожениться. Когда-то мы играли вместе, и я видел и проверял все твои участки тела, которые сегодня предназначены эксклюзивно для Черненко.

Опля: Эти участки - в развитии, ты их теперь не узнал бы.

Опс: (сдавленным от страсти голосом): Можно подумать, ты для них там университет создала.

Опля: Ты шутишь с отчаяния. Я скажу прямо тебе в лицо, в твое раскарсневшееся от страсти лицо там, за дверью - между нами ничего не было, ничего не будет и ничего не может быть.Так же как не может быть, чтобы нарушались законы природы. Ничего. Ничего!

Опс: Я это прекрасно сам знаю. (Прохаживается вдоль двери. Решительно расстегивает ширинку). Смертный холод распространяется по моему телу из за сладких содроганий, в предвкушении того, что я собираюсь сделать.Вот дверь. По две ее стороны - два мира, два образа жизни. Два полюса. С одной стороны - мир цивилизации, империалистическая женщина, которая оправляется в положенно месте. Все правильно, все культурно. Короче - нормальное поведение. А по другую сторону -мир кошмаров, ужасов, мир человека не-мужчины и не ребенка, нарушающего все законы приличия и гигиены, подрывающего основы человеческой культуры.

(Пытается пописать на пол. Не получается, бедный). Ничего не получается. Природа как бы говорит: не хочу я выполнять желания Опса. (Закрывает глаза, пытается сосредоточиться, снова открывает). Ну вот, капля всего. И тут же еще двойной позор: А нарушил ли я рамки человеческого общежития или всего лишь оказался на их грани? (Застегивает ширинку с дурацкой ухмылкой. Дверь открывается, Опля собирается выходить. Опс смотрит на пол, затем на Оплю - вот, посмотри, мол)

Опс: Вот, смотри. Мы были с тобой детьми...

Опля (наклоняется, и наконец, видит содеянное Опсом. Выпрямляется и с непроницаемым лицом кричит): Мама! Ньема!

Картина 10

Та же дверь туалета. Вбегают Пшицва , Ньема, за ними Черненко.

Пшицва: Что случилось?

Опля (показывает на пол): Вот!

Пшицва: Что?

Опля: Там!

Пшицва: Что?

Опля: Мокро!

Пшицва: Где?

Опля: Вот!

Пшицва: Не видно.

Ньема: Где? Что?

Опля: Вот! Вот!

Пшицва и Ньема выбегают, возвращаются каждая с очками

Пшицва: Где?

Опля: Вот!

Ньема: Капля?

Опля: Желтая!

Пшицва: Кто?

Опля: Капля!

Пшицва (наконец, до нее доходит, она глядит на присутствующих, она пытается развеселить публику):

Пшицва: Опочка, доченька, что, возвращаемся к природе? Теперь у меня взрослая дочь,

которая весьма активно реагирует на бедственное положение человека в современном индустриальном обществе. Да?

Опля (указывает на Опса): Это он!

Пшицва (набрасывается на Опса): Что? Инфатил? Нервнобольной младенец с задержкой развития, который не может справиться с переходом ко взрослому состоянию, и соответствовать требованиям современного индустриального общества?

Ньема: Дай мне рассердиться, это же мой сын!

(Отталкивает Пшицву, становится напротив Опса, пытаясь придать себе угрожающий вид): Что ты сделал? (Пауза). Что ты сделал? (Пауза)

Опс (про себя): Пропало, пропало желанное лоно навек.

Ньема: Что?

Опс (про себя): И все эти злоключения были лишь для того, чтобы бурно покончить примирение на горячем лоне. (Щупает Ньему). То, куда вкладывать, потерто, изношено.

Ньема: Что?

Опс (поворачивается к Опле):А здесь девушка с наказующей плотью и серьезным прощающим лоном.

Ньема: Что?

Опля: Сколько лет ты будешь здесь стоять и твердить свое "Что, что?"

Пшицва: Вот именно. Возьми тряпку и вытри хорошенько произведение своего сыночка.

(Ньема выходит, возвращается с тряпкой, вытирает пол. Опс стоит рядом).

Опс: Ты прямо лопаешься от важности. Ты проделала долгий путь от хрупкой девушки до крупнокалиберной авторитетной хозяйки дома . Это предупреждение для Чербарненко, продавца игрушек для ванной.

Черненко: Меня зовут Черненко. А не Чербарненко. От "чер" переходим сразу к "ненко" и никаких "чербар".

Пшицва: Браво!

Черненко (понимающе подмигивает Опле): Опс пытался умничать, но я его одним словом срезал и испортил ему всю шутку! (Опсу) Видал я идиотов похлеще, чем ты. На все остальное я реагировать не собираюсь. (Опле, тихо, пытаясь спасти свою честь)

А дверь во время этого была открыта или закрыта?

Опля: Может быть спокоен, Черненко, за мной ты как за каменной стеной. Меж моим лоном и этим инфантильным бесстыдником находился материал молчащий и непрозрачный.

Черненко (целует ей руку, чуть ли не плачет от чувствств) А я и так спокоен, я совершенно спокоен. Да я просто символ спокойствия! (Пытается обнять Оплю). Обними меня.

Опля: Не время. Может, после, ночью - тогда да, конечно.

Черненко: А ведь это - главное, большего -то мне и не нужно, вообще ничего не нужно, только знать, что у меня есть, если я захочу, и это главное и больше мне ничего не нужно.

Опля (резко поворачивается к Опсу): А на вопрос , стоящий в твоих глазах: "Почему Черненко?" я отвечу: "А вот так!". Черненко - и все тут. Хоть лопни. Черненко, потому что Черненко. Другого объяснения не будет.

Пшицва: Такие аргументы и я люблю: Вытереть потому что вытереть!

Черненко: "Черненко, потому что Черненко" - это лучший аргумент, который мне доводилось слышать. Большего мне и не нужно.

Опля (Опсу): И не думай, что если мы отвлеклись на Черненко, то забыли твою лужу.

Черненко: А почему ты называешь каплю лужей? Этим ты лишь льстишь ему. Он со страху даже этого не может сделать как следует.

Пшицва (тихо, Опле): Оплечка, дочечка, но если мы назовем это каплей, то мы таким образом, преуменьшим масштабы этого безобразия, а жаль. Мы крайне заинтересованы , чтобы называть это лужей.

Опля (задумывается)

Пшицва (шепчет ей) Лужа, лужа!

Опля: Ты что, мама, хочешь на меня повлиять? (Пауза. Затем, решительно): Нарекается лужей!

Пшицва: Браво! Восторжествовали чистый разум и справедливость! Лужа! Ура!

Опля: (Опсу): Так не думай, что если мы отвлеклись на Черненко, то забыли твою лужу. Следуй за мной! (Выходит, за ней Опс).

Черненко: Куда! (Бежит за ними)

Пшицва (Ньеме): А ты продолжай вытирать лужу твоего сына. Да смотри, вытирай хорошенько!

Черненко (входит): Они пошли на улицу.

Пшицва: Беги на балкон, спроси - куда?

(Он выходит)

Ньема (наклоняется, вытирает) А в конце концов нас похоронят..

Пшицва: Ты должна понять, Ньема, моя лучшая подруга, что лучшие минуты твоей жизни - это сейчас, когда ты стоишь, согнувшись. Все думают, что это просто так, что ты нагибаешься, чтобы нагнуться. И никто не знает, что ты согнута даже, когда стоишь выпрямившись. Значит , весь мир обманываем, а?

Ньема (намеревается закончить):

Пшицва: Нет, нет, хорошенько вытирай! С большим количеством порошка, хорошенько все оттереть!

Ньема: Два раза "хорошенько" у вас появляется лишь в указаниях об уборке.

Пшицва (примирительно) Вот, тоже мне, нашла свойство. Ты ведь знаешь, насколько я тщательна в уборке. Поэтому меня так удивило содеянное Опсом. Вообще то он меня не удивляет. Я знала, что он кончит чем-нибудь подобным. А ты не знала. Ты ожидала от него Бог весть чего.

Ньема: Ну и ожидала. Он ведь мой сын. Да ничего я такого особенного от него и не ожидала.

Пшицва: Еще как ожидала.

Ньема: Не ожидала.

Пшицва: Ожидала, ожидала. Когда ты стояла, согнувшись, над лужей, у тебя даже лицо на мгновение просветлело.

Ньема: Это я вспомнила о покойном муже.

Пшицва: Да, у тебя была минута просветления, и жаль, что она была попусту растрачена на эту лужу.

Ньема (плачет): Почему я не умерла вместе с ним?

Пшицва: Не сейчас!