Опричник. Канцелярия Государственной Безопасности - Страница 52

Я пошёл в контратаку.

Мои ладони засветились. Из них вылетела серия мощных энергетических пуль с особенной внутрянкой. Кровь плюс концентрированная ненависть, завязанная на парочке проклятий, созданных опять же на крови. Оболочку для этих пуль я отливал, комбинируя, светлую и тёмную энергии. Пространство между оболочкой и сердцевиной заполнил огненными духами, которых раздобыл в одном из рейдов в земли огненных ифритов.

Вся эта убойная смесь, столкнувшись с магией Дыевича, рванула так, что от его крыльев в считаные секунды остались только ошмётки. Виконт рухнул на землю, с трудом отбивая мои атаки. Пули летели со всех сторон, не давая Патеровичу сосредоточиться.

Я искусно маневрировал, стараясь сблизиться с противником, чтобы нанести решающий удар.

Дыевич, видимо, почувствовал, что начинает сдавать позиции. Его попытка прикрыться щитом смерти не увенчалась успехом.

Но едва я поднял руки для последнего решительного удара, как почувствовал неладное. Моё сердце словно кто-то сжал ледяной невидимой рукой. Я остановился, сканируя свой организм, пытаясь отцепить от важного органа огромные чужеродные пальцы. Но клешня и не подумала подаваться. Я запнулся, дыхание сбилось, меня согнуло пополам.

Я задышал часто, пытаясь сопротивляться. Дыхание вырывалось с хрипами, рваными толчками. Во рту появился привкус железа, сердце билось с перебоями. Невидимый противник будто играл со мной: то сожмёт его, то отпустит. В какой-то момент я упал на колени, харкая кровью на искорёженный бетон, чувствуя, как сила по капле уходит из меня.

Дыевич к этому моменту уже более-менее пришёл в себя, крепко стоял на ногах и с презрительной гримасой меня разглядывал.

— Слабак, всё твоё семейство — слабаки. Может хотя бы Ладомира Сварова оправдает мои надежды, когда я сойдусь с ней в схватке. Говорят, в девочке проснулся родовой Дар? Куда только делась детская слабость?

Я сплюнул кровь под ноги виконту, поднял голову, оскалился, хотел броситься на него, но в этот момент невидимая рука снова сжалась в кулак. Я захрипел, хватая остатки воздуха, и завалился на бок. Сила чуть-чуть отпустила, я судорожно вдохнул, снова закашлялся.

Дыевич подошёл ближе и пнул меня в бок.

— Вставай, Сваров. Умри с честью! — рявкнул Патерович.

— Ты же… не собирался… гхы… меня… убивать… — прохрипел я, собирая в кулак тёмную силу и формируя из неё Кулак Бога: один из родовых приёмов, которые я усилил особенностями собственного Дара.

— Верно. Но если ты сейчас же не встанешь, я тебя убью, — благожелательно ответил виконт и тут же заорал, как полоумный. — Вставай, я сказал, вставай и сражайся, как подобает наследнику великого Рода!

Я не отреагировал, продолжая концентрировать силу для последнего удара. С чужой рукой в груди я уже справился, искренне надеясь, что пришелец этого не заметил. Призвав дух отца, я создал иллюзию собственного сердца, для начала сделав вид, что умираю.

Дыевич взбесился, бешено взревел, выкрикнул какое-то слово на неизвестном мне зыке и, видимо, ослабил контроль.

Нечто отреагировало так, как я и думал: ледяные пальцы разжались, потому что хозяин приказал не убивать. После этого я подсунул дух отца, накинув на него иллюзию сердечной мышцы.

— Встать! — рявкнул Дыевич. — Иначе сейчас сюда доставят твою милую сестрёнку. И, поверь, те, кто стоят у входа, мне не помешают. И даже те, кто охраняет вашу хвалёную базу, не смогут встать на моём пути.

Я поднялся, упираясь на одно колено, усиленно делая вид, что слаб. Тёмная энергия сплеталась в длинный толстый жгут, в сердцевине которого билась вся ненависть погибшего Рода и моя собственная ярость.

Жажда убийства клокотала в солнечном сплетении, требуя выхода.

«Рано. Ещё рано, Свар».

«Знаю, отец».

— Знаешь, что я сделаю с малышкой? Нет, не убью. Сначала я с удовольствием с ней поиграю в кошки-мышки. И знаешь что? Она сама, доброй волей, будет делать всё, что прикажу. Почему? — Дыевич издевательски скривился. — Ты даже не хочешь знать, почему? Какой же ты брат после этого? Да ты мерзавец, а не родная кровинушка. Правду говорят, у опричников ни Рода, ни семьи, один царь в голове и его приказы. Псы вы шелудивые, а не потомки достойных родов.

— И как же ты её заставишь? — предполагая ответ, поинтересовался я, одновременно с вопросом поднимаясь на ноги.

— Я покажу ей братца, связанного, избитого, лишённого силы, слабого… — радостно ответил Дыевич. — И пообещаю, что не стану его убивать. Девочки-подростки такие сентиментальные, такие доверчивые, такие… сладкие… — глаза виконта сально заблестели, когда он демонстративно облизнулся.

И в этот момент я ударил. Три отростка стремительно вошли в тело Патеровича. Один оплёл ноги, второй обездвижил остатки крыльев, третий вошёл прямо в сердце.

Виконт удивлённо вытаращил глаза, некрасиво раззявил рот в беззвучном крике. Ещё бы. Внутри него сейчас рванула атомная бомба, практически в буквальном смысле слова. Каждая клеточка, каждая жила его тело, кровяные тельца и остальная начинка организма прямо сейчас сгорали в божественном огне.

Кулак Бога сам по себе неприятен, но усиленный моей энергией и тёмной субстанцией стржигов, накачанный под завязку светом и ядом моей ненависти, он превратился в силу, способную снести с лица земли небольшое государство. Размером с княжество Дыевичей.

А тут всего лишь какой-то человек, пусть и немереной силы, со сложной начинкой.

Дыевич рухнул на колени, закашлялся, продолжая смотреть на меня с искренним изумлением. Губы его дрогнули и растянулись в счастливой улыбке.

— Достоин…

Не понял? Это он мне?

Жизнь вытекала из виконта каплями серого пламени, которое вырывалось из его рта, когда он кашлял. Воняло серой.

— Кто тебя нанял?

Теперь я мог задать этот вопрос.

Не верю я, что виконт действовал сам по себе. Кто-то оплатил и наёмников, и снаряжение, и отход, и взятки другим родам. Да, храбия Дыевич мог себе позволить многое, но такую масштабную операцию по уничижению целого Рода оружейников и артефакторов сложно провернуть в одиночку.

— Скажи, кто тебя нанял. И твоя смерть будет быстрой, — повторил я.

Виконт ухмыльнулся.

— Силё-о-он… но цверги… сильнее, — Дыевич поднял на меня глаза, в которых светилось безумие и радость, и прохрипел:

— Мы все — рабы Судьбы, — Патерович сплюнул серое пламя, утёрся рукавом. — И ты — не исключение.

Виконт захрипел и умер.

— Не так быстро, — ухмыльнулся я и занялся поглощением души Дыевича.

Закончив, я хотел достать переговорник, чтобы дать команде отбой. Но не успел я сунуть руку в карман, как в меня полетели пули. Засада не заставила себя ждать…

Я принял удар, подпитал силой собственный полог непроницаемости, нажал кнопку и, глядя прямо в глаза тому, кто продолжал дирижировать моим убийством, сказал одно слово:

— Выпускайте.

Потом крикнул своим убийцам, которые боясь подходить близко, стреляли издалека:

— У вас тридцать секунд, чтобы смыться… Ну, извините, просчитался, — я пожал плечами, глядя на кровавые ленточки, которыми Колокольчик украшала исковерканную магией заводскую площадь.

Рядом появился Призрак:

— У меня чисто.

— Сняли?

Тони кивнул, подтверждая, что ограничений йна выход больше нет, и продолжил вместе со мной наблюдать за процессом зачистки.

— Что Вяземский?

— Доволен.

В рации раздался треск, я ответил.

— Чисто, — отчитался Бермонт.

— Чисто, — подал голос Бессмертный.

— Чисто, командир, — отрапортовала Гринпис.

— Чисто, — обернулась к нам довольная Колокольчик и, по традиции, достала из кармана пилочку.

Отряд рассредоточился по территории, проверяя закоулки. Я усилил щит и вместе с командой пошёл собирать трофеи. Что с бою взято, то свято. Особое внимание уделил трупу виконта. Оружие, артефакты, кольца. Единственное. Что меня озадачило: я так и не понял, что за странная магия едва меня не угробила.