Опричник Его Величества (СИ) - Страница 1

Люстра весила не меньше тонны. Громадина из бронзы и переливающегося всеми цветами радуги хрусталя, в котором метались отражённые лампочки в виде свечек. Над ней парили архангелы с белыми и чёрными крыльями, в золотых доспехах и с кудрявыми головами. Один держал огненный меч. Они сражали уродливых гулей, лезущих со всех сторон. Под ногами воинов лежали героически павшие и изрубленные на куски монстры с перекошенными страданием физиономиями. В углах потолочной росписи примостились херувимы с венками, готовясь наградить победителей.

Я опустил взгляд и встретился им с Каминской. Глафира была в светло-зелёном платье с открытыми плечами и изумрудным шёлковым поясом, расшитым бронзовой нитью. На ногах у девушки были сандалии, запястья украшали широкие металлические браслеты. С мочек свисали сложные серьги с вставками из белых и оранжевых полудрагоценных камней, практически не бросавшихся в глаза. На шее — массивное ожерелье из малахита в золоте. Как девушка сама объяснила свой образ, который к теме бала этого года — Древнему Египту — можно было отнести с очень большой натяжкой, это чтобы напомнить окружающим, что она без году моя жена и готовится принять как новые цвета, так и новую фамилию со всеми вытекающими.

— Не думаю, что кто-то об этом забыл, — сказал я, выслушав её пространные рассуждения на эту тему, пока мы ехали на Новогодний бал в императорский дворец.

— Неважно, — качнула головой Каминская. — Так положено. Чем ближе к свадьбе, тем больше должно быть у невесты в наряде цветов жениха.

— Но до нашей ещё целый год.

— Для договорного брака это немного. И пролетит он очень быстро. Ещё успеешь испугаться.

— Не представляю, с чего бы.

Вот и теперь, глядя на Глафиру, я вспомнил наш недавний разговор. В принципе, несмотря на светлый оттенок зелёного, если бы не платиновый цвет волос, уложенных в сложную причёску и украшенных заколками с бриллиантами, можно было бы запросто принять Каминскую за мою жену, а не невесту. И я подозревал, что именно этого она и добивалась.

— Ты кого-то ждёшь? — спросила Глаша через пару секунд. — Какой-то напряжённый.

— Просто это только второй мой Новогодний бал в Белом городе. За прошлый раз не успел привыкнуть.

— Ну, виду-то не показывай, — Глаша улыбнулась проходившей мимо возрастной паре из Синего клана. — Моё почтение, Ваше Сиятельство. Так вот, делай лицо кирпичом и иногда зевай. Только не слишком часто. Покажи, что тебе эти светские мероприятия на несколько сотен человек хоть плюнуть и растереть.

Я усмехнулся.

— Спасибо за совет, Глаш. Но зевать на императорском приёме — это, по-моему, чересчур.

— Ладно, тут ты прав, конечно. Я, собственно, преувеличила. Но ты же меня понял?

— Понял, не волнуйся. Делать вид, что нисколько не смущён и всё воспринимаю, как должное. Изображаю рыбу в воде.

Каминская улыбнулась и кивнула.

— Вот-вот! Именно это я и имела в виду.

Однако напряжён я был вовсе не из-за обилия вокруг знати, бриллиантов, шёлка, бархата, парчи и титулов. На висевших над ёлкой часах стрелки показывали без десяти минут одиннадцать, и герольды уже вышли и заняли свои места на балконе, чтобы объявить начало новогоднего бала, а Владимира Авинова ещё не было. Снаружи находились мои люди, которые должны были доложить о его прибытии, но внутри у меня не было никаких помощников. Когда Авинов явится, мы останемся с ним один на один. Я бросил взгляд на террасу, где устроились музыканты. Оттуда доносились разрозненные звуки различных инструментов: оркестр настраивался. Почти наверняка именно с каменного балкона Авинов и будет стрелять. Если же нет… Придётся импровизировать. Главное, чтобы он не решил пожертвовать собой и не пальнул в Его Величество просто в упор, подойдя поближе. Но будем надеяться, что инстинкт самосохранения ему не чужд. И, конечно, самое главное — опередить всех и не дать никому другому «спасти» царя до меня. Лишь бы его Дар предвидения не спутал мне все карты. Вот этого я опасался больше всего. Ведь если что-то пойдёт не так, и Авинову удастся прикончить императора, начнется борьба за трон, в которой я пока очень далёк от финиша.

В дверях показались ещё люди. Я нетерпеливо уставился на входящих. Молодая пара из Красного клана, за ними — ватага из Чёрного, старик со старухой, оба белые, как одуванчики, и, наконец — Авинов под руку со своей спутницей!

Невольно я выдохнул с облегчением. Отступив за семью из Жёлтого клана, чтобы не бросаться в глаза, окинул Авинова внимательным взглядом. Как я и думал, он слегка прихрамывал и опирался на тонкую, изящную трость. Выглядела она деревянной, но я не сомневался, что внутри — керамическая трубка. На один выстрел её хватит, а рамка на входе звенеть не будет.

Так, а вот и заколка, имитирующая крепление «египетской» накидки. Выглядит вполне убедительно — в голову не придёт, что на самом деле это курок. Как я и думал, на деталь даже были добавлены скромные самоцветы.

Что там у него ещё должно быть? Портсигар, служащий корпусом винтовки. В него вставляется вывинчивающийся из ручки ствол. Всё это не должно вызывать подозрений даже при срабатывании сигнала металлодетектора. Но куда он дел патроны? В основание трости, где стальной набалдашник? Больше ничего в голову не приходило. Ну, разве что ему с этим помогала спутница, но едва ли он доверился бы ей. Я почти не сомневался, что женщину он использовал вслепую, просто уговорив её прихватить его в качестве сопровождающего кавалера.

Появление Авинова не осталось незамеченным. Многие поворачивались, бросая на него недоумевающие взгляды. Однако его спутница вела себя, как ни в чём не бывало, здороваясь с гостями и мило щебеча. Наверное, ей эта непринуждённость стоила немалого нервного напряжения. Я обратил внимание, что она почти никому Авинова не представляла. Похоже, большинство гостей его знало. Неудивительно: в прежние времена Лиловый клан был весьма могущественен.

Пока я разглядывал Авинова и его спутницу, большая стрелка на часах переместилась на отметку «одиннадцать», и герольды, кивнув друг другу, подняли горны и протрубили сигнал к началу торжества. До полуночи собравшимся предлагалось провести час в танцах и угощаясь лёгкими закусками, расставленными вдоль стен на передвижных столиках. Народ повалил в соседний зал. Я заметил, как Авинов осторожно осматривается, прикидывая, где лучше выбрать место для выстрела. Его взгляд скользил по верхам, лицо ничего не выражало. Вместе со своей спутницей он прошёл в бальный зал и смешался с толпой.

Его Величество пока не появлялся. Вероятно, он выйдет незадолго перед тем, как часы начнут отбивать полночь. У дальней стены была установлена роскошная кафедра, кажется, сделанная из натурального льда в виде саней. Располагалась она как раз напротив террасы, где сидели музыканты. И на время поздравительной речи они спустятся на десятиминутный перерыв. Лучшего времени, чтобы выстрелить, не найти. Уверен, когда царь начнёт говорить, и все взгляды будут прикованы к нему, Авинов поднимется на балкон, соберёт свою винтовку и наведёт её на ледяные сани.

Я взглянул на часы. Осталось только дождаться появления императора. Всего сорок пять минут — и настанет мгновение моего триумфа!

— Дамы и господа! — звонко, перекрывая гул, обратился к присутствующим распорядитель в белоснежной, расшитой серебром и самоцветами ливрее. — Новогодний бал объявляется отрытым! Всем — танцевать!

Стройно и дружно грянули музыкальные инструменты. Начали образовываться пары. Мы с Каминской закружились перед большим горизонтальным зеркалом, отграниченным от танцующих малиновыми бархатными шнурами.

Бросив взгляд через зал, сквозь пришедших в движение гостей, я нашёл Авинова. Он тоже закружился со своей дамой в лёгком, ненавязчивом вальсе, однако лицо у него было, будто каменное, а глаза так и метались по залу, словно растревоженные внезапным лучом света ночные мотыльки. Вдруг в какой-то момент наши взгляды встретились. Авинов дёрнулся, его левая бровь чуть сдвинулась вниз, к переносице, а уголок рта опустился. Наш зрительный контакт продолжался всего три секунды, а затем мы потеряли друг друга из виду, так как фигуры танца не предполагали, что кто-то станет пялиться в одну точку.