Оппозиция как теневая власть - Страница 68
Сообщается также, что «патронировал (оплачивал, что ли? — К-М) и руководил экспедициями по нашим деревням английский профессор Федор (всегда он был Теодор — К-М) Шанин из Манчестерского университета». Это, мол, не проект «Камелот», который ЦРУ проводило в Латинской Америке, это что-то новое. Надо было только добавить, что над «патроном» есть и начальник — Т.И.Заславская. Такое умолчание может быть обидно уважаемому академику-«крестьяноведу».
Газета в материале «Баять — значит говорить» приводит малую толику «слепков» — из 15 тыс. страниц, собранных доктором философии В.Г.Виноградским, «соавтором (?) этих монологов». В монологах русские крестьяне любовно называют соавтора «Валерька», что подтверждает достижение «особенной с ними душевной близости».
Исследование, о котором идет речь, наверное, ценно. Но из 15 тыс. страниц можно выжать все, что угодно. И данная выжимка в 5-6 страниц — это уже чистая идеология, отвечающая установкам философа. А когда идеология рядится под объективную науку, надо слушать ее не просто чутким, а и критическим ухом. И даже подключать к уху голову.
В.Г.Виноградский отмечает известное: «по моим наблюдениям, в последние годы буквально на глазах происходит расслоение деревни — и по уровню зажиточности, и по способу повседневного выживания» (хотя и так ясно, что «выживают» богатые, если к ним применимо это слово, иначе, чем бедные). Своей оценки факту этого расслоения автор не дает, но косвенно она вытекает из того, что в «выжимке» нет голоса обедневших. Их «слепки душ» в газету «Завтра» не попали.
Зато как глас мудрости приведено извечное объяснение бедности — негодный человеческий материал: «лентяями были преимущественно члены бедняцких семей». Некая мудрая старушка так и объяснила доктору философии: «Были люди такие — они не старались потеть, не старались огороды обработать… Они к нам не касались, и мы к ним не касались. И какая их была жизня между себя и как они с людями обращались — не знай! Ну, жили они как-то так… В общем, не стремились ни к чему… Ты знаешь, Валерька, это — природа. Погляди вот — родители плохо жили, и дети сейчас так же живут». Может, это философ Дм.Фурман старухой переоделся — обычно он такие идеи толкал.
Это — наивное мальтузианство, которому привержена часть всех слоев общества. Уделив порядочно места этому «монологу» и не дав противоположного «слепка», автор подводит читателя к мысли, что мальтузианство сегодня широко распространено среди русских крестьян. Это — исключительно сильный тезис. Если бы он был верен, это означало бы, что крестьянство, вслед за большой долей интеллигенции, отщепилось от русской культуры, которая была крайне нетерпима к этой идеологии. Вопрос поднимал в 1925 г. А.В.Чаянов. Отмечая, что во Франции сильна приверженность мальтузианству зажиточного крестьянства, он показал, что этого не было у русских крестьян. Он дает этому объяснение исходя из принципов землепользования в общине.
Приведенные автором данные не позволяют поверить в его намек или отвергнуть его — они вообще ни о чем не говорят. Поражает же его равнодушие и даже благосклонность к оживлению установок социал-дарвинизма (под воздействием резкого расслоения). Это — знаки грядущей трагедии, новой вражды на селе.
Второй тезис, даже лейтмотив всей статьи — благоденствие, якобы принесенное реформой Ельцина в русскую деревню. Тут газета «Завтра» начала год с явно нетривиальных утверждений. Просто смена вех. (Странно, что тут же, на другой странице, оппозиция критикуется за мягкотелость).
Конечно, когда есть расслоение, перераспределение богатства, то нетрудно набрать восторженные монологи. Вопрос — насколько это научно? Можно же было бы дать в комментариях не мнения, а объективные данные — что получило село от реформ.
Тот факт, что благостные выводы собраны отовсюду — из Поволжья и с Алтая, из Сибири и с Севера, дела не меняет. «Лучше стали жить. Недавно зажились…», «Сейчас люди богаче живут — трактора, грузовики покупают… По-моему, богаче. А то ли не богаче?!», «Стараются питаться разнообразно, ни в чем себе не отказывать… Молоко, сметана, творог, сливки есть в каждой семье. С мясом проблем нет» — и т.д. Спасибо товарищу Ельцину за нашу счастливую старость.
Автор, описав всю эту благодать, делает второй сильный вывод: «Очень характерно такое высказывание: „Нам голод не страшен. Это вы там в городе повымрете“. Явно крайнее, надрывное высказывание социолог выдает за „очень характерное“, за якобы утвердившуюся в крестьянстве установку. Мол, наконец-то реформа пошла, союз рабочего класса и крестьянства разорван. Это — чистая идеология, под ней никакой „объективности“ не видно.
Но предположим даже, что автор в своем выводе уверен. Поразительно, что социолог приводит его бесстрастно, считая, что он всего лишь «резюмирует проблему питания». Ведь если принять тезис, то речь идет о расколе народа, об «отделении села от России», об уже идущей в умах крестьян холодной гражданской войне против города. Контраст смысла с благостным контекстом просто вопиет.
Особо напирает В.Г.Виноградский на то, что крестьяне якобы много покупают тракторов. Старушке, увидевшей у соседа два трактора, простительно сказать «много». Наука же более трех тысяч лет оперирует числами. Известно, что фермеры в России имеют 3 трактора на тысячу га пашни при среднеевропейской норме 100-120. Много это или мало — три? А если брать не соседа Володю, а село в целом, как экономический организм — много оно стало получать тракторов при Ельцине? Вот закупки тракторов внутри России (тыс. штук): 1991 — 216; 1992 — 157; 1993 — 114; 1994 — 38; 1995 — 25; 1996 (прогноз) — 25. В целом на всю сельскохозяйственную технику спрос в России за четыре года реформ снизился более чем на 90%. Разве не обязан был бы ученый дать эту справку к восторженному мнению бабы Мани из села Уткино?
Коллективные хозяйства «Валерька» явно не жалует. Когда о них заходит речь, к монологам его «соавторов» он добавляет свои ремарки: «Везут, воруют, по ночам не спят. (Добродушно смеется). Растаскивают колхозное имение!»; «Самое главное — мое! Ты понял? Мое! А в колхозе?!.. Тащат вовсю! И ничего там никогда не будет, в колхозе-то! (Смеется, весьма язвительно)». И сколько тут восклицательных знаков, как их только диктофон засек.
В авторских комментариях сказано многообещающе: «Вся проблематика существования новейшего двора так или иначе вращается вокруг вопроса о форме собственности на землю. Во всяком случае, об иных проблемах крестьяне говорят мало… Идея своей земли, чувствуется, их очень волнует». Чувствуется! Тут бы и дать крестьянам слово, пропорционально важности вопроса. Но, видно, диктофон заело. Приведена всего одна фраза — того, «язвительного»: «Без частной собственности и без спекуляции ни-че-го на базаре не будет». Негусто на 15 тыс. страниц, на которых «об иных проблемах крестьяне говорят мало».
Сам этот способ создать впечатление, будто «голоса крестьян России» — за частную собственность на землю, для ученого недопустим. Ведь известно, что крестьяне — против, и год за годом эта их установка подтверждается. Как же можно давать «монологи» без комментария?
А что нам говорят о производстве? Судя по всему, В.Г.Виноградский, вслед за своим патроном из Манчестера, уповает на фермера. Он пишет: «Работа в коллективном хозяйстве не очень волнует, по словам рассказчиков, членов (?) современного двора. Зато все продуктивные усилия развернуты сегодня в сторону собственного хозяйства». Это — после пяти лет таких ударов по колхозам, каким подвергалась кроме них, пожалуй, только армия. Да, после всех этих ударов «село отступило на подворье» — силы были неравны. Это и привело к тому, что производство упало вдвое и Россия, войдя в режим полуголода, утратила продовольственную независимость.
Это означает, что быстро свертываются созданные за советское время «цивилизованные» формы производства. Восстанавливаются архаичные технологии и организация труда — с огромным откатом из-за того, что на селе уже отсутствует тягловый скот. Возникает никогда не существовавшая, неизвестная миру система, сочетающая остатки современной электротехники с технологией раннего земледелия.