Опоздавшие - Страница 3

По прошествии многих эпох сюда прилетели новые зонды, созданные другими цивилизациями. Они тоже запустили свои дубликаты. «Родители» же постепенно объединились в маленькое, но растущее сообщество механических посланников, и все они ждали появления в этой богом забытой системе кого-нибудь, кто скажет им: «Здравствуйте!»

Урсула представила себе эту картину: одинокие машины, посланцы, возможно, давно сгинувших цивилизаций. Верные своему долгу роботы воспроизводят самих себя, прощаются со своими «детьми» и застывают в спячке, медленно плывя в пространстве по галактической спирали.

Мы обнаружили несколько зондов той далекой эпохи, когда Галактика была юна и чиста.

Точнее, мы обнаружили их взорванные останки. Вероятно, однажды эмиссары далеких звезд узнали о проникновении в Солнечную систему новых чужаков. И, может быть, они, как и мыслители двадцатого века, были уверены в миролюбии пришельцев. Надо встретить их — пусть разделят нашу компанию!

Но эпоха мира миновала. Галактика повзрослела и заметно подурнела.

Разрушенные роботы — свидетели загадочной войны, продолжавшейся огромный промежуток времени, а мы используем их останки. Зона Опустошения — плод деятельности существ, практически не знакомых с биологическими формами жизни, но она ускорила нашу технологическую революцию.

Щелчок динамика отвлек Урсулу.

— Ты здесь, Урс?

Она переключила рацию на передачу.

— Да, Гэвин. Нашел что-то интересное?

Короткая пауза.

— Можно сказать, да, — насмешливо ответил андроид. — Не соблаговолите ли вы на время оставить «Громовержец» и, переместив сюда свой симпатичный сгусток биомассы, посмотреть лично?

Урсула едва удержалась от резкого ответа. Она мысленно повторила, что надо быть терпеливой, трудный возраст проходит.

— Уже иду.

Автопилот принял управление кораблем на себя, а Урсула, все еще раздраженная колкостями Гэвина, натянула скафандр.

За все приходится платить, думала она. Класс андроидов, к которому принадлежал Гэвин, — совершенно особенный, и ради будущего успеха необходимо проявлять терпение. В далеком будущем наша культура станет их культурой, а они в некотором смысле — нами Ведь биологическое человечество не вечно.

Но все равно, когда Гэвин поинтересовался, какая физиологическая потребность задерживает мамочку, она с грустью пожалела о тех временах, когда роботы гремели, словно жестяные банки, а компьютеры тупо выполняли команды программиста.

Ах, у слов есть особый аромат, аромат самой юности.

Легко преодолев примитивную блокировку, я вошел в память компьютера маленького корабля и начал читать бортовой журнал… раздумья маленького умного Мастера.

Слова… Они так забавны, так биологичны. Не то что семиричные гештальты, при помощи которых общалось большинство других существ. Было время, когда столетиями читал поэзию древних Мастеров. Где-то глубоко в моих архивах до сих пор сохранились файлы с их грустью и мечтами.

За многие эпохи ничто не вызывало во мне таких сладких воспоминаний, как размышления Урсулы Флеминг.

Мое собственное существование началось в то давнее время, когда монтажные аппараты конструировали меня из расплавленных горных пород, мое рождение и обучение освещала звезда, которую люди называют Эпсилон Эридана. Мое сознание расширялось по мере подключения каждого блока памяти и усвоения каждой новой порции информации, переданной моим Родителем.

Так я и моя сестра узнали Цель, ради которой были созданы мы и поколения наших предков.

Получая новую периферию, мы расширяли наше детское представление о мире, тестируя друг друга, бесконечно моделировали всевозможные ситуации. Люди называли это «игрой». И, конечно же, размышляли над особой ролью, которую мы играли в Галактике — мы, представители две тысячи четыреста десятого поколения, считая от первого запуска, осуществленного древними Мастерами.

Родитель рассказывал нам о биологических существах, странных, состоящих из воды и мембран. В системе Эридана биологические формы жизни тогда еще не встречались. Кроме того. Родитель поведал нам о Мастерах и о ста основных видах межзвездных зондов.

Свое оружие и исследовательское оборудование мы испытывали среди обломков зондов, прибывших на Эпсилон Эридан с первой волной, когда Галактика была юной. Как тревожно было смотреть на эти обломки, мерцающие под мучительно ясным звездным небом, — они лучше всех наставлений Родителя напоминали нам, сколь опасной стала Галактика.

Каждый из нас ждал дня, когда придет пора исполнить свой почетный долг. И этот день настал. День Запуска.

Я даже не оглянулся, чтобы последний раз взглянуть на Родителя. Ведь я был молод, полон энергии и не обращал внимания на такие мелочи. Двигатели вынесли меня в темноту, все органы чувств смотрели только вперед, в сторону цели. Крохотное пятнышко Солнца стало для меня центром Вселенной; я стрелой мчался к нему сквозь ночь.

Позже я пришел к осознанию того, что должен был чувствовать Родитель, отправляя нас в путь. Но тогда, в межзвездном пространстве, я беспечно убивал время, дробя свое сознание на тысячу отдельных частей и устраивая миллион маленьких состязаний между ними. Я рылся в архивах Мастеров, разучивал стихи, придумывал всевозможные сюжеты.

Наконец я достиг Солнца… как раз к началу войны.

С тех пор, как Земля начала транслировать свои экстравагантные, беззаботные передачи, мы, оставшиеся в живых, слушали симфонии Бетховена и тяжелый рок, спорили о достоинствах Китса, Лао-Цзы и Кобаяси Исса. Мы вели бесконечные дискуссии о странностях жизни на этой планете.

Я следил за многими землянами, но эта разведчица меня особенно заинтересовала. Приборы ее корабля ощупывали развалины совсем рядом с нашим последним прибежищем. Проникнуть в ее примитивный компьютер и считать вводимые туда мысли оказалось легко. Возможно, потому, что она мыслит, как Мастер.

Блоки и каналы глубоко во мне пробуждались ото сна длинной в шестьдесят миллионов лет. Этого требовала заложенная в меня программа: я почуял Цель.

Ждущий тоже забеспокоился. Встречающий прислушивался и приглядывался. К нам присоединились зонды поменьше — Агенты, Ученики, Защитники и Сеятели. Все уцелевшие в древней баталии несут в себе индивидуальные свойства своих создателей и давно погибших цивилизаций, и теперь попытаются самоутвердиться вновь. Как будто после стольких лет слияния можно восстановить независимость друг от друга. Все мы слышим, что и как думает каждый из нас. Я думаю о достижении Цели. Остальные — о какой-то ерунде. Их желания сейчас абсолютно неуместны. Цель — вот что превыше всего! Скоро в этом уголке Вселенной осуществится замысел моих предков.

На фоне звездного неба громоздились темные силуэты башен и шпилей. Давным-давно погибший город, город-призрак. Когда-то скалы кипели здесь от огромного количества тепла, выделявшегося при взрывах. Теперь об этом напоминала лишь застывшая стекловидная пена. Внизу, под грудами рухнувших лесов, лежали взорванные куски недостроенных аппаратов. Урсула пробиралась за Гэвином среди исковерканных обломков по гигантскому кладбищу кораблей-роботов. Жуткое место, пугавшее своими масштабами. Человечество не придумало оружия, способного вызвать такие разрушения. Сердце Урсулы сжалось от ледяного ощущения безнадежности.

«Конечно, это просто глупый рефлекс, — мысленно убеждала себя Урсула, — разрушители давно покинули Пояс». Но ее глаза все равно непроизвольно высматривали среди развалин фигуры чужаков. Несомненно было одно: человечество не сможет противостоять, если они вернутся.

— Это там, внизу, — сказал Гэвин, прокладывая дорогу во мрак покосившейся башни. Спеша в своем блестящем костюме вслед за роем мини-зондов, он выглядел совсем как человек. Ничто, кроме тембра голоса, не указывало на его происхождение от силиконовых предков.