Оплачено сполна (СИ) - Страница 3

- Опять эти тапки! – проворчал Дадли недовольно.

«Вечно матери неймется! Так и желает окружить меня подушками, игрушками и всякой дрянью. Ладно, хоть приставку купила. Отец бы, наверное, не позволил. Типа ерунда, «несерьезно» и все такое».

Поттер продолжал что-то неразборчиво бормотать. Дурсль встал, потянулся, хрустнув суставами, и направился к комнате брата.

Дверь не скрипнула – хвала дотошности отца, который предпочитал вид «бесшумный Поттер» всем остальным. В комнате было душно и неспокойно. Еще бы, кузен шевелился во сне, царапая подушку. На морде у него было написано, что снится ему что-то неприятное.

Дадли подошел к нему с твердым намерением хорошенько встряхнуть тощую вешалку, по недоразумению оказавшуюся его двоюродным братом. За шаг до цели он на что-то наступил, и нечто заурчало, цапнув его за ногу. Даддерс отскочил, едва не вскрикнув, и перевел взгляд на пол, где лежало… почти кожей ощутив, как бледнеет, он прижался к столу, едва не забравшись на него с ногами. Возле кровати кузена лежало ЭТО. ОНО утробно урчало и имело форму книги. Дадли смотрел на ЭТО во все глаза, боясь шелохнуться.

Книга, а это была вроде бы она, начала успокаиваться. Звуки перестали из нее доноситься, и он смог разглядеть неприметный переплет и надпись золотым готическим шрифтом на обложке: «Темные Искусства IX-XV в.». Слова эти Дадли ничего не сказали, но насторожили.

Он, не оборачиваясь, боясь, что книга может выкинуть что похлеще, пощупал по столу рукой в поисках средств самообороны. Ладонь наткнулась на что-то.

Его глазам предстал альбом с нелепой картинкой на обложке. Дурсль чуть было не присвистнул от удивления. Поттер тем временем еще что-то пробормотал, и Дадли рассудил, что будить его не стоит, а вот альбом посмотреть было интересно.

Он осторожно преодолел расстояние до двери, косясь на книгу, ставшую вовсе, казалось бы, безобидной. «Меня не проведешь», - подумал он и пулей выскочил в коридор.

Альбом был у него в руках. Это напоминало то самое чувство, когда он в первый раз открыл одну из книг в комнате брата. Он наносил визиты туда, пока бесполезный во всех отношениях кузен шлялся где-то. Было это давно, как раз в первое лето Поттера в его нынешней комнате. Он открыл из любопытства несколько фолиантов. Ждал, что увидит пустые страницы, охраняющие свои секреты. «Конечно, - думалось ему, - эти ненормальные только так и живут. На секретах». Так было бы даже легче. Ему ведь было начхать на них. Потом он узнал, что они называют себя волшебниками, магами, колдунами и презрительно фыркнул. Сказочки…

Но книга не стала скрывать. Она равнодушно открыла ему свои секреты. Непонятные слова, объяснение их смысла, странные названия и последствия. Он до сих пор помнил, как, затаив дыхание, прочел всю главу, посвященную слову Accio. И как, трясясь то ли в страхе то ли в волнении, четко и уверенно, как и предписывалось учебником по Заклинаниям (а это был он), сказал это слово. И, конечно же, ничего не произошло. Но Дадли не разозлился. Он знал, что его мир – вот он, и он сам, Даддерс Дурсль, в нем жил лучше, чем Гарри Поттер в своем, куда более интересном и полном тайн.

Из-под первого листа на него уставились глаза. Живые до неприличия глаза портрета. Молодой парень с правильными чертами лица и светлыми кудрями. Дадли фыркнул. Парень, чей портрет находится в альбоме Поттера.

Проскользнула мысль о том, что он был не так уж неправ, когда спросил, не бойфрэнда ли имечко стонет кузен во сне.

На следующем листе была изображена русалка. Тонкие руки, крепкое и полное тело, длинные спутанные волосы и до неприличия странная улыбка. Поттер удивлял его своей фантазией с каждой минутой все больше… Впрочем, кто его разберет, может это и не фантазия, а вполне себе реальность. Просто ИХ реальность, не его. Удивляло то, что Поттер вообще умел рисовать. До этого момента Дадли ни о чем таком не подозревал.

Тот же парень, изображенный по пояс, в двухцветном свитере. Он смотрел в сторону, но каким-то непостижимым образом в каждом его напряженном жесте угадывались страх и волнение.

Перевернув страницу, Дурсль не сразу понял, что это. Трава, множество ног и один-единственный человек, чьи глаза замерли уже навсегда. В них, если приглядеться, были видны небо и звезды. Рука, переворачивавшая вдруг ставшие тяжелее страницы, вспотела.

Последним портретом, если так можно было сказать, этого человека стал рисунок надгробия, возле которого, закрыв лицо руками, сидел неизвестный Дадли мужчина. На камне было выведено «Седрик Амос Диггори», даты рождения и смерти. Семнадцать лет.

Дурсль долго пялился на это, потом спешно захлопнул альбом и отнес его обратно в комнату кузена, даже не вспомнив об опасной книге. Смерил взглядом двоюродного брата, вытянувшегося под одеялом.

Пожевав губами, он ушел к себе и улегся спать.

***

Утро, вопреки очередной неспокойной ночи, выдалось отличным. Таким, чтобы выползти на улицу, сладко позевать, подтянуться пару раз мимоходом на турнике, лишний раз порисовавшись перед соседской симпатичной девчонкой. Она, конечно же, остановилась и начала делать все чуть медленнее, чтобы украдкой посмотреть на накачанного крупного Дурсля.

Девчонку звали Джоанна. Худая и нескладная, она вызывала у Дадли странное чувство. Вообще ему по статусу полагалась самая лучшая девушка в школе. У него даже была такая. Но она была в школе, к тому же, ему даже не нравилась. А с Джо они болтали пару раз.

Помахав ей, он направился в соседний сад, с дерзким видом перемахивая через низенький декоративный заборчик.

***

После разговора с Джо на него вдруг нашло особое настроение. Первая черта такого настроения – желание растрясти Поттера на хороший рассказ.

Дадли никогда не интересовал кузен. Придурок, да и ладно. Можно поколотить. Ненормальный, ну и пусть его. Надо сторониться. Можно поиздеваться, да и кому какое вообще дело? Но эти чертовы благородные порывы уже вызывали чертов приевшийся интерес. Напоминало типичный чертов бзик, который закатило под чертову завязку. От таких избавиться можно только напрямую – через чертово получение.

Чертов Поттер.

Куда еще можно вставить слово «черт»?

Его все задолбало. Захотелось встать и слинять из родного дома. Далеко и надолго. Вернуться кем-нибудь там… несерьезным, вообще несерьезным, до чертиков несерьезным. Каким-нибудь парнем с волосами в хвосте, серьгой в ухе, кожаной косухе и на байке. Он такого однажды видел в городе. Мать оттащила его тогда к машине и чуть было не заперла там. Отец с петушиной яростью накинулся на парня, в чем-то его обвиняя.

Теперь в мозги плотно присел еще и Поттер. Как бы кстати, что, собственно, начало Дарсля раздражать, начали всплывать все прочие забытые вопросы, связанные с Поттером. С момента его получения письма из рук здоровенного громилы до сегодняшнего дня. Загадочная школа, загадочные обстоятельства гибели Лили и Джеймса Поттеров, непонятные причины слов:

- Кем он работал, Петунья?

- Никем. Он был безработным.

- И, конечно же, пьяницей?

Удовлетворенный голос тетушки Мардж. Противный и визгливый, как и у большинства родственников отца. Только однажды по телефону он слышал голос своего дяди со стороны Дурслей, абсолютно нормальный голос. Родители почему-то никогда не брали его с собой к дяде Фреду. И всячески негативно отзывались о нем.