Операция «Вурдалак» - Страница 11

Кенексберг снял телефонную трубку и по памяти набрал номер. Ответили сразу:

— Корнеев, слушаю.

— Здравствуйте, Валентин Семенович. Рафаэль Борисович вас беспокоит.

— Рад вас слышать, Рафаэль Борисович. Что-то давно вас не было видно. Много проблем со здоровьем советских женщин?

— С женщинами всегда проблемы, и не только с советскими.

— Вы совершенно правы, — улыбнулся Корнеев и уже серьезно спросил: — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Теперь улыбнулся Рафаэль Борисович. Капитан, исключительно по простоте душевной, довольно прямо напоминал Кенексбергу о его должке. Что ж, Рафаэль Борисович не обижался: такая у них служба — напоминать.

— Давно мы с вами не пили кофе за одним столом, — ответил врач. — Как насчет обеда со старым другом?

— С удовольствием. Давайте через час на нашем месте.

— Вот и отличненько. До встречи, Валентин Семенович.

— До встречи, Рафаэль Борисович.

Корнеев положил трубку. Он знал, что Кенексберг не станет беспокоить его по пустякам. Значит, у врача есть интересная информация.

Дружеские встречи с Рафаэлем Борисовичем, длившиеся вот уже почти два года, всегда были очень полезны для Корнеева, ибо на заре их отношений сам Корнеев был очень полезен врачу…

…Семь лет назад Москву наводнили листовки с антисоветской пропагандой. Причем, как утверждали специалисты, писать их могла девушка от четырнадцати до восемнадцати лет.

Около месяца почти ежедневно новые листовки появлялись на стенах домов, в метро, автобусах и трамваях. Комитетчики сбились с ног, но так и не смогли поймать автораневидимку.

Прекратилось все так же внезапно, как и началось. На этом можно было бы и успокоиться, но подобная снисходительность была не в правилах Комитета. Колоссальная работа по выявлению таинственного автора длилась почти пять лет, пока наконец не был найден обладатель почерка. К этому времени девушка уже заканчивала университет и готовилась к защите диплома. Арест настолько поразил ее, что на первом же допросе она полностью призналась в содеянном, о котором сама уже давно забыла, и заверила строгих чекистов, что творила беззаконие по детскому недомыслию.

Так как автору листовок на момент их написания не было даже шестнадцати лет, закон не мог привлечь девушку к ответственности. Но он не освобождал от ответственности родителей: Рафаэля Борисовича Кенексберга — самого уважаемого гинеколога Москвы.

Старший лейтенант Корнеев вник в ситуацию. С благословения высшего руководства, чьи жены оказались тоже женщинами и посещали гинекологический кабинет, он благополучно для всех закрыл дело и досрочно получил звание капитана. Что же касается Рафаэля Борисовича, он помнил добро и всегда платил по счетам…

Обеденное время закончилось, поэтому кафе было почти пустым. Корнеев приехал раньше срока и занял столик в углу зала. Он уже знал о вкусах Кенексберга и взял на себя смелость заказать обед для двоих.

С боем курантов в зал вошел пожилой, но крепкий человек, высокого роста, с черными почти без проседи волосами. У Рафаэля Борисовича было приятное лицо. Одевался он всегда с элегантной утонченностью человека, чье чувство самоуважения было так же велико, как и уважение к окружающим.

Мужчины крепко пожали друг другу руки. После того как официант принес заказ и удалился, Валентин предложил:

— Давайте сразу к делу. У меня сегодня напряженный день.

— Да, конечно. — Врач на мгновение запнулся, но затем уверенно произнес: — Не исключено, что мои слова покажутся вам странными, но, поверьте, я редко ошибаюсь в диагнозе. — Он пригубил столовое вино и продолжил: — Месяц назад ко мне на прием пришла женщина с жалобами на свою интимную жизнь с мужем. Я постоянно сталкиваюсь с подобными проблемами и ничуть не удивился, хотя женщина была очень хороша собой. Обычно такие дамочки притягивают мужчин уже за километр, но с первых же минут знакомства становится ясно, что это пустышка. Из разговора с ней я понял, в чем тут дело, а вот после беседы с мужем насторожился.

Кенексберг аккуратно отрезал кусочек ветчины и положил его в рот. Глотнув вина, он внимательно посмотрел на офицера. Тот с аппетитом уминал салат, но не пропускал ни единого слова врача.

— Так вот. Жена при том, что не была обделена красотой, оказалась женщиной глуповатой, непритязательной и, в общем-то, достаточно неряшливой в семейной, а точнее, в интимной жизни. Она, например, могла лечь в кровать к мужу, не приведя себя в порядок, и требовать от него любви и ласки… Ну и так далее, сами понимаете, что значит быть неряшливой в интимной жизни.

В душе я сочувствовал ее мужу, так как понимал, что эту женщину уже невозможно перевоспитать. Но, в конечном счете, дело даже не в этом. Беседуя с ним, я вдруг странным образом почувствовал, что этот человек пытается выдавать себя, причем довольно искусно, вовсе не за того, кто он есть на самом деле. Это трудно объяснить словами, но это так.

Конечно, я вовсе не хочу сказать, что наши советские рабочие — люди серые и необразованные. У меня немало знакомых из их среды, и все они весьма и весьма культурны и интеллигентны. Но в манере поведения моего подопечного я заметил чтото… Затрудняюсь даже выразиться, что-то… Скажем так, не наше.

Корнеев наконец-то поднял голову от тарелки и с интересом посмотрел на Кенексберга. Тот удовлетворенно кашлянул и продолжил:

— Прежде чем звонить вам, я очень долго думал и анализировал малейшие штрихи, малейшие, казалось бы незначительные, детали и эпизоды из их семейной жизни, рассказанные самой женщиной. Муж при беседе со мной особо в подробности не вдавался. Наоборот, он всячески старался выглядеть простым и даже глуповатым парнем. Но старого лиса Кенексберга не проведешь: я нутром чую человека благородного происхождения. А если судить по рассказам жены, ее муж — выходец из простых крестьян русской глубинки. По всем же своим манерам, еще раз повторяю, скрытым манерам, он скорее граф, нежели холоп.

Рафаэль Борисович замолчал. Он доел ветчину и приступил к только что принесенной официантом поджарке. Корнеев тоже молчал, обдумывая услышанное.

В компетентности Кенексберга как психолога он не сомневался. Раз старый лис почувствовал неладное, значит, и Корнееву стоило присмотреться к работяге с «благородными замашками».

— Вы помогли разрешить им их интимные проблемы? — наконец спросил Валентин.

— В какой-то мере. Я дал ей несколько полезных советов.

— А как он отреагировал на то, что его жена решила обратиться к специалисту?

— Чисто внешне — положительно. Он сказал, что любит жену и не хочет, чтобы их отношения что-то омрачало. Правда, потом, в беседе со мной, женщина призналась, что муж дома отругал ее. Он сказал, что интимные вопросы нужно было обсудить сначала с ним, а затем уже идти к врачу.

— Нормальная мужская реакция.

— Совершенно с вами согласен. Но на этой неделе мне снова позвонила его жена и радостно сообщила, что у них начался медовый месяц.

— Я рад за них. Вы ей поверили?

— Нет. Хотя… Сами понимаете…

— Дети у них есть?

— Нет, они бездетны, что тоже накладывает свой отпечаток на их отношения.

— Не хотят или не могут?

— Он не может.

— А взять из детдома?

— Жена предлагала, но он отказался. Мотивировал тем, что не сможет относиться к чужому ребенку так же, как к своему. Кстати, тоже довольно распространенное явление у мужчин.

— Вы передадите мне их координаты?

Кенексберг протянул капитану листок с адресом. При первом же взгляде на ровный почерк Рафаэля Борисовича Корнеев вздрогнул, но тут же взял себя в руки, и волнение не отразилось на его лице. «Интеллигент», как уже успел окрестить про себя Корнеев своего будущего клиента, был электромонтером в том же институте, где еще неделю назад работала ныне покойная уборщица тетя Нюра, и имел допуск в секретные лаборатории профессора Никифорова. Капитан вспомнил его, вспомнил, что не насторожился при общении с ним, но, как и Кенексберг, отметил про себя врожденную интеллигентность электромонтера. Как ни старался Корнеев, но, видимо, врач уловил перемену в лице чекиста, когда тот ознакомился с содержанием листка. Кенексберг понял это по-своему и быстро проговорил: