Операция средней тяжести - Страница 3

Баталов подошел к столу. И ему, и дежурному терапевту все, в общем, было ясно. Но Баталов для убедительности сказал:

- Итак, пишите... Разлитой перитонит... Думаю, и еще кое-что... Там посмотрим... В общем, заполняйте бумаги... Барахло его в дезинфекцию... А самого - наверх, к нам... И немедленно - немедленно! - пусть готовят к операции.

В коридоре между тем слышалась какая-то суета. Доносились возгласы, непривычный шум быстрого движения. Баталов вышел из приемной и сразу понял в больнице творилось что-то необычное. Больные, взволнованно переговариваясь, на ходу одевались, натягивали поверх больничных халатов кофты, свитера, кутались в платки. Меж ними сновал персонал - сестры в белых халатах, а некоторые и в пальто. Слышались крики: "Спокойно, больные, спокойно!.. Не задерживайтесь... побыстрей!.. Пропустите с каталкой... Откройте запасной выход!.. У подъезда - автобусы... Садитесь в любой!" Поток по большей части знакомых ему врачей и больных стремился к выходу. Тут была и милиция, и какие-то посторонние - и в военном, и в штатском.

- Какого черта?! - оторопел Баталов, прижатый к стене. - Что случилось? Что за паника?

В этот момент рядом встала Эмма. В ее глазах читался испуг, хотя говорила она сдержанно:

- Только не волнуйся... Это эвакуация... Главврач так распорядился. Да ему ничего и не оставалось. Все случилось только что.

- Что за чушь?.. Какая, к черту, эвакуация?

Рядом раздался низкий внушительный голос:

- Вы завотделением?

- Допустим. А вы кто такой?

Незнакомец в штатском произнес четко:

- Территория больницы заминирована. Понимаете? И вы должны эвакуировать свое отделение.

- Это что, учение, что ли? - недоумевал Баталов.

- Нет, все серьезно, - ответил незнакомец, в котором за версту угадывался фээсбэшник. - Заминирована машина "скорой помощи". Ваш же "рафик". У самого подъезда.

Мимо в страхе бежали люди. Мелькали испуганные лица, глаза. Баталов взглянул на Эмму.

- Может, какой-то сумасшедший позвонил, а вы приняли всерьез?

Лицо Эммы было серым.

- Нет-нет, Алеша. Я все узнала. Это не телефонное хулиганство. Это настоящая бомба. Теракт. Уже арестовано двое чеченцев. Они-то и сказали, что в машине взрывчатка. И собака все обнаружила.

Баталов сжал кулаки в карманах халата.

- Но у меня операция - больной погибает... Я только что осмотрел, он не транспортабелен...

- О какой операции вы говорите? - негодующе воскликнул незнакомец. В его тоне чувствовалась неподдельная тревога. - В любую минуту может рвануть. И ваш панельный корпус рухнет, как карточный домик. Мы обязаны всех, понимаете, всех срочно эвакуировать.

- Я помогу... - заговорила Эмма. - Я сама все отделение эвакуирую... Но ты... Ты, Алексей, должен срочно уйти... Говорят, автобусы подали, всех сейчас же увозят...

Баталов смотрел на нее невидящим взглядом.

- Эмма... - Он взял ее за плечи, взглянул в глаза: - Ты мне нужна, очень нужна...

Она перебила:

- Я знаю, знаю. Я уйду с тобой.

- Я не о том! - Встряхнул ее за плечи. - Без анестезиолога я как без рук. Срочно в операционную и готовь больного... Ты поняла?.. Другого выхода нет.

Не дождавшись ответа, Баталов повернулся и заспешил навстречу бегущим, в свое отделение.

В ординаторской почти никого не было: кто-то что-то нервно искал, кто-то одевался на ходу. Маленький седой Головин, без халата, спешно засовывал в кейс документы, вынимая их из ящика письменного стола. Увидев завотделением, запричитал:

- Кто б мог подумать, Алексей Михайлович?.. Нам все кажется, что тебя-то такое не коснется... А вот поди ж ты... Я и домой не стал звонить. Не дай Бог, узнают. А у жены слабое сердце...

- Виталий Георгиевич! - остановил его Баталов. - У нас сегодня две операции?

- Да. Две, - опешил старик. - "Двенадцатиперстная" и "желудок". Сизова и Шнайдер. Но у Сизовой вчера подскочило давление.

Баталов кивнул.

- Так вот. В связи с новыми обстоятельствами я предлагаю другую схему... Если вы, конечно, ее поддержите. - он взглянул в окно.

С высоты второго этажа было видно, как по больничному двору снуют люди, милиция, бежит человек с собакой. Бело-красного "рафика" "скорой помощи" из окна видно не было.

- Операция, - сказал Баталов, - Виталий Георгиевич, сегодня будет одна. Но срочная. Только что поступил "острый живот". Я сам смотрел - перитонит. В последней стадии. Но вытащить можно.

Головин ошалело опустился на стул, поставил кейс на колени, из него торчал плохо сложенный белый халат. Произнес:

- Да вы с ума сошли! Уже никого нет - все эвакуировались. Ни врачей, ни медсестер...

- А где Шумилов? Тоже э-ва-ку-и-ровал-ся? - Стол Шумилова был пуст. Он, между прочим, сегодня должен был мне ассистировать.

- Нет-нет, - заторопился Головин, - Василий Николаевич пошел к вам в кабинет. Вас искал.

Без привычных халата и шапочки Головин показался тщедушным, растерянным, старым. И Баталов пожалел о своем предложении.

- Вы простите, Виталий Георгиевич, - понизил он голос. - Идите домой. Мы с Васей справимся. А вас я задерживать не смею. Так что - идите...

И Баталов поспешил к себе в кабинет.

Больница была пуста, точно вымерла. Двери затихших палат, кабинетовнастежь. Там и сям валялись вещи, бумаги. Звонил, надрываясь, телефон - как с того света. Здание напоминало опустевший корабль перед гибелью.

Дверь в его кабинет была приоткрыта. Обрадовался - Шумилов! Ах, как он сейчас был ему нужен! Баталов вошел и замер от неожиданности - в кабинете никого. Подошел к окну, на площади перед больницей машина Шумилова отсутствовала, как и другие машины. Было от чего прийти в отчаяние. Шумилов... Головин... Медсестры... Ординаторы - никого... А Эмма?.. Если ушла - к лучшему. Рванет - останется жить. В этот момент зазвонил телефон. Баталов с опаской поднял трубку:

- Алексей Михайлович, - голос Эммы был бесстрастен, по-деловому строг. - К операции все готово. Наркоз дан. Мы вас ждем.

- Кто это "мы"?

- Я, Головин Виталий Георгиевич и... больной.

Баталов, как обычно перед операцией, ответил:

- Сейчас буду.

Тем временем на пустынном больничном дворе шла другая операция. По обезвреживанию взрывного устройства. Сапер в черном джинсовом костюме, экипированный в бронежилет, шлем, наколенники и защитные щитки, походил скорее на скандинавского викинга. Он сел на корточки перед смертоносным грузом и включил фонарь. В наушниках равномерно, раз в три секунды, раздавался щелчок. Детектор помогал следить за взрывателем, который находился между большими матрасными мешками. Пестрые провода тянулись к мобильному телефону. Трубка прикручена скотчем.

Сапер видел подобное не раз. Запал, взрыватель, часовой механизм, телефонная трубка... Но главное - "сюрпризы". Они опасней всего... Человек в черном осторожно отодвинул в сторону один матрас, освободив подход к связке толовых шашек. Лег на бок перед этой адской машиной... Вот он достал нож. Выскочило лезвие, острое, как бритва. Сапер аккуратно перерезал скотч. Так, вроде - ничего, вроде все идет по плану... Теперь надо осмотреть остальное... Спокойно... Спокойно... Но капли пота выступили на лбу...

- Протри мне глаза, - сказал Баталов Эмме, - ничего не вижу.

Над операционным столом горел пронзительно яркий свет, звякали инструменты. И двое врачей в белых масках, в зеленых халатах и шапочках склонились над окровавленной, обложенной салфетками полостью неподвижного пациента, прикрытого простынями.

- И лоб, лоб протри, - повторил Баталов.

Эмма ловко промокала тампоном его лицо.

Баталов вдруг произнес:

- А вот и язва... Вот она, голубушка... Аппендикс аппендиксом, а ее я сразу подозревал...

- Ах, вот даже как... - протянул Головин и быстро сверкнул на Баталова карими глазами. - Ваше решение?

- Да какое тут может быть решение? Будем шить... Вот тут... Накладывать анастамоз между желудком и тонкой кишкой.