Операция Наследник, или К месту службы в кандалах - Страница 112

В 15.00 придворные яхты пришли в Идфу. Николай со свитой сели на ослов и поехали туда за 1.5 версты осматривать здешний храм. В поездке их сопровождали египетские солдаты на верблюдах. Владимиров и Фаберовский пошли дальше в Асуан, прокричав что-нибудь оскорбительное доктору Смиту и Гримблу. Ответная стрельба из ружей. Замечают на берегу Дмитриеву. 

В Асуане Фаберовский встречается с инженером-греком Зорабалсом, сопровождавшим лодку к порогам, узнает, где она стоит, и расплатившись, предлагает ему уехать частным пароходиком, который как раз собирается в обратный путь в Каир. Затем оба вместе с дамами наносят визит полковнику Каннингему, чтобы передать ему поклон от его сына, лейтенанта Каннингема. Каннингем говорит, что его сын пишет, что хотел бы жениться на русской, мисс Дмитриефф. Пьянка.

В 1855 г. Каннингем-старший был младшим офицером в 66-м пехотном полку из Гибралтара. Часть его солдат участвовала в митинге.

Полковник рассказывает о программе пребывания в Асуане Николая (что в Шеллале у пристани стоит большая яхта хедива, на которой одно время предполагалось подняться дальше ко вторым порогам при Уади Хальфе). Узнают, что лодку уже перевезли выше порогов и она дожидается их. Каннингем обещает помочь своим гостям объехать пороги на верблюдах (т. к. этот переезд довольно длинен, он совершается обыкновенно на верблюдах; к тому же в Асуане мало ослов по сравнению с другими египетскими городами), так как по железной дороге, построенной на 20 верст специально для безопасной доставки товаров вокруг катаракта до станции Шеллаль, это сделать невозможно из-за приезда наследника. Однако он запрещает им исследовать пороги, пока тут наследник.

За Идфу в 35 верстах у Сельзеле низкие утесистые горы Шаиб эль-Сильсиле (200 футов, 70 м) сходятся до 150–200 сажен (32-425 м) (1095 футов, здесь были каменоломни). Поборов течение, дахабия выходит на расширяющийся изгиб Нила, стелющийся дальше озерной гладью. Начинается Нубия. Берега желтее и безлюднее, народ темнокожее и обнаженнее, селенья и купы деревьев реже и меньше. Жара до 30° по Реомюру (38 °C). Нет больше феллахских голубятен и женщин, спускающихся за водой. Нагие скалы и светлые струйки песка, пробивающиеся через расселины. Редко в однообразии пустыря мелькают финиковые пальмы. Тускло-зеленые кустарники со свинцовым отливом. Телеграфная линия вдоль берега. Открывается область темно-алого гранита.

Нил гораздо уже, течение его быстрее, вода не так мутна; местами из нее торчат вершины подводных скал. Замкнутая неприветливыми каменными берегами, река как будто не имеет дальнейшего течения.

На восточном берегу, у подножия утесистой горы, скучились арабские селения: перед ними две большие акации шелестят стручками. Это Асуан.

Слева окаймленный пустыней Асуан, справа цветущий остров Элефантина (мозаика из яркой зелени, золотистого песку и обожженных солнцем скал). С севера нечто вроде мола, далеко уходящего поперек реки; с юга бесчисленные острова и гранитные скалы, среди которых кое-где подымаются пальмы, по обоим берегам деревьями: темные сикоморы, жидкая зелень нопалов, акаций и пальм дум с их раздвоенными стволами и листьями веером. Дома, лепящиеся по склону горы, и белый минарет — простая круглая и низкая башня с деревянным балконом наверху, поддерживаемым грубо обтесанными балками.

Берег насупротив города — не материк, а довольно обширный остров, охваченный рукавами реки, арабы зовут его Дезире эль-Захер (Остров цветов). В северной части, на каменистой и пыльной почве, растут одни пальмы; южная, где находилась Элефантина, завалена грудами мусора и обломков. Здесь находятся остатки двух храмов, из которых один сохранился довольно хорошо. Храмы были видны еще в конце прошлого столения. Они были окончательно уничтожены в 1822 году турецким губернатором Асуана, пожелавшим что-то построить из их материала.

Песчаная набережная, заваленная тюками какого-то товара, а на разукрашенных к приему почетных гостей мостках (пристани) толпа голых нубийцев и нубиек. Нубийки в одних передниках, представляющих собой пояс, к которому пришиты тонкие ремешки с кусочками красного воска или раковинами на концах, образующие довольно плотную бахрому. Волосы у них заплетены в мелкие косички и, чтобы они не расплетались, на конце каждой косички прилеплен шарик воска; кроме того, вся голова обильно смазана рицинусовым (касторовым) маслом и блестит издали, как покрытая лаком. Эти косички буклями свисают на щеки и по шее. Слегка татуированы, руки отчасти окрашены в оранжевый цвет листьями хны, края век натерты сурмяным порошком. У здешних мужчин голова выбрита и только на макушке клок волос, заплетенный в несколько тонких косичек.

Опоясанный пышными пальмами город довольно живописен. Здесь томился в изгнании сатирик Ювенал.

Пересекающие русло Нила исполинские глыбы гранита издали чернеют и сверкают на солнце, как спины купающегося стада слонов. Светлые верблюды с красными седлами. 

20 (2) ноября, вторник

Яхта наследника пришла в Асуан в 14.00. Температура достойна тропиков. На городской пристани мудир (местный губернатор) Махер-бей, английский полковник Каннингем с батальоном негров-суданцев из освобожденных рабов в почетном карауле. Одеты в темно-синие мундиры с белыми стоячими воротниками. Николай обошел караул перед фронтом.

Пападакис встречается здесь с Зорабалсом, допрашивает его и узнает о подводной лодке.

Дамы были оставлены на дхабии и принимают участие в приеме гостей. Николай рад их присутствию, и приглашает сопровождать их при осмотре порогов. Ландезен пытается отговорить их от этого, убеждая, что они террористки, Николай возражает, что у них нет оружия, а если их кавалеры действительно террористы, то они будут в качестве заложниц. В разговоре должен участвовать Пападакис.

Джорджи еще раз лезет к Пенелопе и опять получает отпор. Его злит ее привязанность к Наследнику. Пападакис делает ей выговор за то, что она смеет отвергать греческого принца. «Вы не уважаете молодую греческую монархию!» — «Чего ее уважать, если мы сами навязали вам короля!».

Владимиров и Фаберовский объезжают пороги на верблюдах. Выезжают из ворот города и направляются прежде всего на юго-восток к древним каменоломням. За Асуаном быстро начинается пустыня. Дорога вдоль порогов идет долиной, из тонкого серого песка кое-где вырастают каменная глыба или могильная часовня с куфической надписью. По дороге проезжают мимо обширного магометанского кладбища. От мусульманского кладбища дорога начинает подниматься в гору. Через полчаса езды они уже среди старинных каменоломен, откуда брали материал (сиенит) для построек и в особенности для статуй и обелисков. До сих пор видно идущие по одной линии дыры, в которые забивались клинья сухого дерева, поливаемые затем водой. Здесь же виден обелиск, лежащий на земле. Одним боком он остался неотделенным от скалы и брошен из-за трещины около верхушки. Красновато-желтый песок, надвигаются бесформенные возвышенности с дикими скалами, теснящими друг друга. Пороги остаются справа, невидимые за возвышенностями.

Отсюда дорога спускается в глубокое ущелье и идет параллельно с Нилом на юг. С обеих сторон подымаются прихотливых форм глыбы базальта и гранита, среди которых живут гиены и шакалы. Едут довольно долго этим ущельем и начинают уже под влиянием жары и беспокойного шага верблюдов ворчать, когда после одного крутого поворота оказываются на склоне высокого холма, откуда открывается вид на Нил, разбившийся на сотню протоков, и остров Филе, находящийся в начале порогов и лежащий почти у ног путешественников.

«Вид Филе очарователен. Этот остров, со своими храмами и зеленью, всплывает над рекой, как чудное видение, как мираж, оставшийся со времен фараонов, с зелеными капителями своих колонн, мешающихся с живыми капителями пальм, с разноцветными фронтонами храмов, осененных роскошной листвой тропической растительности, с резными пилонами и гранитными лестницами, спускающимися в Нил среди кактусов, бананов и гигантских камышей.