Операция «КЛОНдайк» - Страница 4
Догнав Леонида, Есения возмущенно стала вырывать у него свою сумку:
– Я не собираюсь гулять с вами. Какой вы самоуверенный! Хотя бы меня спросили!
– Ничего я не самоуверенный, а даже очень застенчивый, – не согласился тот. – Ты же приехала сюда погулять, так проводи меня до Юрмалы, ведь я здесь ни черта не знаю, а вдруг я заблужусь и уеду не в ту сторону?! Ничего себе благодарность за то, что я таскаю тут твою сумку… и…
– Ага-ага, и за пирожки. Не врите, не врите, по тому, как вы целенаправленно неслись к этим кассам, ясно, что вы тут не в первый раз. И только не надо мне врать, что вы не только бухгалтер, но еще и знаменитый сыщик, пограничник или на худой конец их собака!
– Я – собака?! – возопил Леонид, бросая ее сумку.
– Осторожнее! Вы что – с ума сошли?! – возмутилась она.
«И правда, чего это я раскипятился? – удивился он. – А-а, так я же голодный, как… как собака!»
– Идем завтракать! – почти приказал он. – А там разберемся!
– О Господи! Помяни царя Давида и всю кротость его! – возведя глаза к небу, патетически произнесла Есения и… согласилась.
Они плотно закусили в вокзальном ресторане манной кашей с лужицей растекшегося масла.
Завтрак проходил молча. Леонид чувствовал себя, как на дипломатическом обеде или, по крайней мере, думал, что так на нем себя чувствуют. Вокруг говорили не по-русски тихо и даже вообще не по-русски.
Стараясь держать спину ровно, чего Леонид терпеть не мог за едой (хотя мама всегда настаивала), он элегантно сдирал ложечкой по краям манную кашу и каким-то «голубым» движением отправлял ее в рот.
Есения, взглянув на Леонида, отвела глаза, но, не выдержав, прыснула в тарелку:
– О Боже! Прекратите паясничать, господин бухгалтер, вы мне мешаете есть!
– Не поминайте имя Гошпода нашего вшуе, – с полным ртом каши изрек Леонид, чтобы она догадалась, что бухгалтеры тоже знакомы со Священным Писанием.
Замершая сначала, Есения начала громко хохотать, привлекая укоризненные взгляды соседей.
Потом, вытерев слезы, она сказала:
– Пожалуй, я провожу вас до Юрмалы, а то как бы вы в монастырь не подались!
«А что, я против женских монастырей ничего не имею», – хотел сознаться Леонид, но решил, что подобное признание будет преждевременным. К тому же там мясо дают только по каким-то праздникам, а вот насчет компота – вообще не ясно. Кажется, там все запивают кагором… Не-ет… Эдак и спиться недолго!
После завтрака они купили билеты до станции Дубулты и сели в электричку.
Есения хотела оставить свою сумку в камере хранения на вокзале, но Леонид настоял, чтобы они ее взяли с собой – мало ли как все сложится… У него к тому времени уже созрел план… Оправдывая себя тем, что он, как настоящий мужчина, не может оставить девушку одну в трудной ситуации, и быстро прикинув размеры своей наличности, Леонид решил, что купит Есении курсовку и снимет ей комнату где-нибудь поблизости от санатория. Тогда она будет под его присмотром, а это уже немало! Но главное заключалось в том, что ему очень не хотелось с ней расставаться: было в этой девушке что-то притягательное…
Леонид грыз яблоко из припасов, заботливо собранных мамой в дорогу, и украдкой наблюдал за своей попутчицей, отрешенно смотревшей в окно, за которым пробегал прибалтийский пейзаж.
– Дубулты! – неожиданно рявкнул на весь вагон до сих пор молчавший динамик.
Леонид, закусив недоеденное яблоко, схватил вещи и, подталкивая ими Есению, бросился к выходу.
Едва они успели выскочить на платформу, двери с треском захлопнулись, и электричка умчалась дальше. И только умолк ее грохот, как на них снизошла удивительная тишина, подчеркнутая звонкими птичьими голосами и шумом крон огромных деревьев, обступивших насыпь. Теплый, напоенный сосновым ароматом воздух как бы раздался, принимая их. Огромное пронзительно-голубое небо распахнулось над ними во всю ширь. Леонид притянул Есению к себе. «Какая огромная тишина!» – хотел сказать он, но чуть не поперхнулся.
– Может, вы все-таки вытащите яблоко изо рта? – предложила Есения, отодвигаясь от него, и он понял, что же ему так мешало.
Но уже ничто не могло вывести его из блаженного состояния, в какое он погружался, впитывая окружающую красоту. Все здесь сулило прекрасный отдых.
Леонид зашвырнул огрызок коварного плода далеко в кусты, сгреб вещи и, взяв Есению под руку, скомандовал:
Они спустились с перрона и по указателю, притулившемуся у забора, отправились в сторону санатория и моря.
Санаторий они нашли без труда. Маленькие деревянные домики были разбросаны среди сосен в художественном беспорядке. По заасфальтированной дорожке они добрались до административного корпуса.
Есения присела на скамейку у входа, решив подождать на солнышке, пока Леонид будет оформляться.
Тощая сонная дежурная долго оформляла документы Леонида и в конце продала на его фамилию курсовку для Есении, которую Леонид почему-то назвал своей племянницей. Заодно ему пришлось поведать мудреную историю о похищении ее документов.
Еще не зная, как это преподнести Есении, но уже в превеселом настроении, забрав с собой ключи от своей комнаты, ворох талонов и еще каких-то бумаг, Леонид пошел к выходу, но, вспомнив, что забыл спросить о том, где можно снять жилье для Есении, вернулся.
Задремавшая было дежурная тут же проснулась и, предложив остановиться у своего деда, написала адрес, сказав, что это совсем недалеко от санатория.
– Хотя именно это и может не понравиться вашей племяннице, – хитро взглянув на Леонида, заметила она.
– Ну что вы! У нас с племянницей чудные отношения, и я не собираюсь мешать ей развлекаться, если вы именно это имели в виду. Скорее, наоборот: я ей в этом буду активно помогать.
Та недоверчиво улыбнулась. Поблагодарив ее за адрес, Леонид вышел на крыльцо.
Есения сидела с закрытыми глазами, подняв лицо к солнцу. Ее туфли лежали под скамейкой, а ноги были вытянуты и упирались в край клумбы с маргаритками. Юбка была приподнята чуть выше колен, и взгляду открывалось соблазнительное зрелище.
Леонид тихонько присел на скамейку рядом с ней, любуясь ее расслабленной позой и тем, как ее тело все целиком отдавалось солнцу. «Глазок» на ее колене устремил свой «взгляд» в сияющее лазурью небо. Сквозь капрон, обтягивающий стройные ноги Есении, нежно голубели вены.
«Реки синие вен…» – всплыла в памяти знакомая мелодия.
Есения почувствовала его взгляд. Повернув голову, она приоткрыла глаза и какое-то время молча и как-то таинственно всматривалась в Леонида.
«О чем это она думает?»
Леонид начал ерзать по скамейке, поправил галстук… воротничок… вытащил из кармана платок и вытер враз вспотевший лоб. В ее взгляде было что-то настолько манящее и загадочное, что у него перехватило дыхание.
Он протянул к ней руку:
– Есения…
Загадочность из ее взгляда моментально испарилась, а глаза приобрели жесткое выражение.
– Вас там беленой не накормили? – отстраняясь от него, спросила она.
Леонид перевел дух и, признав свою несдержанность, встал и отрапортовал по-военному:
– Белены не ел, это солнечный удар. Осознал, каюсь, больше этого не повторится! – «…в ближайшие два часа», – добавил он про себя, а вслух предложил: – Пойдем, отнесем вещи в мои апартаменты и – на море!
Она с сомнением взглянула на него, но потом взяла свою сумку и пошла рядом.
Домик, в котором должен был жить Леонид, спрятался в глубине территории, утопая в зелени. Они поднялись на крыльцо и вошли в коридор, из которого отходило несколько дверей – в ванную, туалет и четыре жилые комнаты. Дверь Леонида оказалась третьей.
Пока он возился с ключом, дверь в соседнюю комнату распахнулась, и их взору предстал огромный мужчина лет пятидесяти пяти, в широченных семейных трусах до колен и с утюгом в руке.