Операция «Гадюка» - Страница 67

– У него есть план действий?

– Не все решает именно он.

– Ну ладно, не придирайся к словам. У них есть план действий?

– Боюсь, что с каждым днем они все более к нему приближаются.

Мы молчали. И Калерия, и я могли представить себе, какие светлые идеи возникнут в головах двоюродных коллег дяди Миши.

Дядя Миша поглядел на нас, подумал, потом разъяснил:

– Земля круглая. Существуют светлые идеи использовать Нижний мир в геополитических интересах.

– Ясно, – не выдержал я. – Значит, мы копаем под Америку снизу.

– Казалось бы, чепуха, но эта мысль укоренилась в моих коллегах.

– Тогда можно развивать эту игру дальше, – сказала Калерия. – Как замечательно расположить там, внизу, секретные заводы.

– Но учти, – сказал дядя Миша, – кому-то надо на этих заводах работать и ими руководить при условии полной несовместимости тамошних жильцов и нас с вами.

– Значит, надо кинуть все силы биологической науки на ликвидацию разночтений между полями.

– А для этого нужны постоянные базы и постоянная связь. Ни того, ни другого пока нет.

И тут мы все снова замолчали.

Если вы не поняли почему, то я объясню.

Мы получили телеграмму от Егора. Егор здесь. Это может значить, что он решил пожертвовать собой и сгореть за сутки, если не меньше, причем зная заранее, что сгорит, хотя я бы не отнес его к самоубийцам. Мы даже не знаем, один ли Егор или кто-то пришел с ним вместе. Враг это или друг?

Если сейчас мы как настоящие патриоты бросимся сообщать на Лубянку о контакте с неким молодым человеком, мы можем спустить на него целую... как мягче сказать... группу товарищей, которым надо узнать, где находится переходник в Чистилище, как им воспользоваться и как в перспективе устроить там несколько военных баз.

В ходе этой операции, проведенной людьми некомпетентными, но глубоко уверенными в том, что Небо подарило им право и умение решать все проблемы внутри своего коллектива, возможно, погибнет и Егор, и еще черт знает сколько народа.

Дяде Мише хуже всех – он официально причастен к государственной машине, которая столь велика, что с небес не сможет рассмотреть муравьишку-человека. У нее свои интересы.

Я вдруг вспомнил, как по телевизору выступал какой-то главный оружейный начальник и журналист спросил его: «Вот раньше были атомные бомбоубежища, в которых руководство страны и генералитет могли чувствовать себя в безопасности во время войны. Как обстоят дела с этими бомбоубежищами сейчас?» И начальник серьезно, без стыда или юмора, ответил: «Не беспокойтесь. Все эти бомбоубежища существуют. Руководство страны и командование армии будут во время войны в полной безопасности».

Именно такие люди, радетели за безопасность государства в пределах его руководства, и будут решать судьбу Чистилища и бессмертных уродов, которые его населяют.

– Считай, что тебя здесь не было, – сказала Мише Калерия. – Мы сами попытаемся что-нибудь придумать.

– Лера, – возразил дядя Миша, – ну что вы можете придумать? У вас нет ни сил, ни возможностей. Вы даже не сможете перехватить в Бологом Егора.

– А ты можешь?

– Я постараюсь еще одному человеку позвонить, – сказал дядя Миша. – Мы с ним рыбу ловили.

– Это достижение, – сказала Калерия, пока дядя Миша набирал еще один номер и снова ждал, заранее зная, что никто не возьмет трубку.

– Тогда, – сказала Лера после того, как дядя Миша прекратил свои бесплодные попытки, – подскажи нам, что делать. Есть задача: козел, капуста и волк...

– Есть задача, – повторил дядя Миша. – Известный нам человек, вернее всего, прибудет поездом на станцию Бологое в пять сорок. У нас нет вертолета, чтобы перекинуть туда Гарика и меня.

– И тебя?

– Не женщину же посылать, – невесело улыбнулся дядя Миша. – К тому же я пользуюсь правом ношения личного оружия. Так что в качестве ассистента я могу пригодиться Гарику. Кстати, у нас с ним уже есть некоторый опыт совместных действий.

– Спасибо, – сказала Калерия.

Мне тоже было приятно, что он будет со мной. Проверенный спутник.

– Давайте действовать, – сказал дядя Миша. – У меня есть еще одна резервная идея. Может быть, сработает.

– Поделишься?

– Тут нет никаких тайн, – сказал дядя Миша. – На Ленинградском вокзале у меня все знакомые. Сейчас тоже. Если повезет и кто-нибудь из них сейчас на дежурстве, я постараюсь по линии железнодорожной милиции связаться с Бологим.

– И что?

– Ничего особенного. Они будут знать, что в Бологом должен выйти наш сотрудник, Чехонин Георгий Артурович. Ему передадут послание – что товарищ Гагарин и сопровождающий его сотрудник прибудут в Бологое позже утром. И в случае, если лейтенант Чехонин знает, куда проследует дальше, он в записке или в устной форме доложит начальнику тамошнего отделения милиции, куда направляется, где встретит наших товарищей, а также всю дополнительную информацию. Если нуждается в средствах, пускай милиция выдаст ему на текущие расходы – я гарантирую компенсацию. Нормально?

– Тогда с богом, – сказала Калерия. – Не теряйте времени.

– А ты? – спросил Миша.

– Разумеется, я останусь в институте.

– Сейчас ночь! Твои домашние с ума сойдут.

– Не сойдут, – сказала Калерия. – Они у меня закаленные.

– Но зачем тебе оставаться здесь? – спросил дядя Миша.

– По простой причине. Может случиться так, что Егор позвонит сюда. Других телефонов он не знает. А потом, и вам может понадобиться связь... конфиденциальная связь.

– Я совершаю должностное преступление, – вдруг сказал дядя Миша.

– Но в то же время совершаешь благородный поступок во имя гуманизма.

– Красиво, – согласился дядя Миша.

Мы оставили Калерию в лаборатории.

В лаборатории есть кожаный диван небольшого размера, на нем можно в случае надобности прикорнуть.

Вагон был неполон.

Егор прошел следом за агентами, но не близко к ним. Они устроились в пустом купе. А Егор – через тонкую стенку от них.

Полка была свободна. Он уселся поближе к проходу. Пока поезд стоял, ему было слышно, как разговаривают агенты.

Но они ничего особенного не сказали.

Лядов сказал, что отлично – можно растянуться на полке и поспать.

– Вам хочется спать? – удивился Майоранский.

– Свежий воздух, – сказал Лядов.

– А я, должен вам сказать, всегда ездил в мягком вагоне. Это удобнее, и чай разносят.

– Каждому свое, как говорили римляне, – сказал Лядов. – Мне и полки достаточно.

«Интересно, – подумал Егор, – как в шпионском фильме. Я – бравый лейтенант, преследую немецких шпионов, которые хотят раздобыть советского завода план».

Сознанию так хочется все разложить по привычным полочкам. А в этой системе ценностей шпион более обычное явление, чем какой-то иной мир без времени.

Пришла женщина неопределенного возраста с двумя мрачными молчаливыми детьми, которые тут же уткнулись в окно и стали смотреть на темный перрон.

– Интересно, где мои сейчас? – сказал Лядов.

– Кого вы имеете в виду? – спросил Майоранский.

– У меня жена была, дочка. Только жена дочку увезла. Не хотела жить в номерном поселке. Прошло четыре года и три месяца.

– Откуда такая точность?

– А я в Ленинграде на вокзале газету купил, – сказал Лядов. – С датой выхода.

После долгой паузы, в которой было слышно, как шуршит газетный лист, Майоранский произнес:

– Жаль, что шахмат не взяли. Сейчас бы блиц сыграли.

– У меня живот болит, – сказал Лядов. – У вас не болит?

– Нет... пока нет.

– Черт знает этого еврейчика, – сказал Лядов. – У меня есть подозрение, что вся эта вакцина – липа. Чтобы нас успокоить. А нам обратно не вернуться.

– Перестаньте хныкать и паниковать, – оборвал Лядова Майоранский. – Мы выполняем задание командования, которое лучше нас знает, что именно наше здоровье и самочувствие помогут выполнить задачу.