Операция «Гадюка» - Страница 63

Егор пошел в почтовое отделение. Тут же, на вокзале.

Когда вошел туда, удивился странному и почти забытому чувству во рту. И в желудке. Он был голоден! Не может быть. Сейчас бы рассказать об этом Леониду Моисеевичу! Может, кажется? А попробовать? Нет, телеграмма важнее.

В почтовом отделении никого не было. Егор истратил три бланка, прежде чем получился кратчайший текст:

МОСКВА ИНСТИТУТ ЭКСПЕРТИЗЫ

ГАГАРИНУ БОЛОГОЕ ПОЧТА ЕГОР

Сонная тетка долго считала мелочь – хватило впритык. А вот на конверт, чтобы отправить его до востребования, уже денег не было. Хоть бы снова Верка-снайпер встретилась. На конверт она бы дала.

Теперь оставалось еще одно дело – конечно, надежды немного, но попытаться придется.

Егор пошел искать отделение милиции.

В отделении милиции было шумно и людно.

Как раз перед Егором два милиционера втащили туда пьяного гражданина, который кричал, что его ограбили. Две девицы, очевидно легкого поведения, плакали навзрыд на скамейке рядом со столом дежурного, кто-то требовал адвоката.

Неудачное вечернее время на вокзале.

Егор стал ждать. Дежурный что-то писал, и разговаривал сразу с обиженным гражданином и сержантом, который принес ему чай, и материл девиц.

Егор ждал.

Ничего не менялось. Было душно. Вместо девиц появилась крикливая цыганка, у нее в юбках металась собачонка, на спине в желтом рюкзаке рыдал младенец. Гражданин отошел, но привели кришнаитов, у которых не было паспортов.

Егор пошел дальше по коридору. Но две двери по одну сторону и одна по другую были заперты. В крайней комнате за столом сидела лейтенант – хорошенькая блондинка. Она писала.

– Вам кого? – спросила она.

– Вас, – сказал Егор.

– Тогда скажите рифму к слову «блестят».

– Пустяк, – сказал Егор.

– Это не пустяк, – возразила лейтенант, – это серьезно.

– Пустяк – это рифма.

– О нет, нет, нет! Мне нужна возвышенная рифма. Ведь глаза блестят.

– И это не пустяк.

– Другую!

– В гостях.

– Ага. Тут есть о чем подумать.

– У меня к вам тоже просьба. Мне нужно оставить у вас записку.

– Тоже влюблен? – спросила лейтенант.

– Нет, я слежу за важными преступниками, – сказал Егор, – но необходимо передать о них сведения в Институт экспертизы.

Лейтенант отодвинула листок со стихотворением.

– В Институт судебной экспертизы?

– Просто в Институт экспертизы.

– Такого нет, – сказала лейтенант.

– Мне только написать письмо. Поверьте, я преследую их, но остался без копейки.

– Это очередная ложь?

У лейтенанта были выщипанные высокие брови и голубые тени вокруг глаз. Губы грубо темно-красно, широко и даже размашисто накрашены.

– Я же вам рифму дал, – сказал Егор. – Я еще могу дать. Это честно?

– A c начальником разговаривал?

– Его нет.

– Ну что ж, рискнем, одним добрым делом больше, одним делом меньше, не играет роли. Конверт у меня без марки.

– Нужна марка.

– Ладно, завтра найду. Ты мне нравишься. Садись за тот свободный стол и пиши. А мне дай рифму. Я все хорошо делаю, у меня стихи первый класс, на всех мероприятиях меня привлекают, но с рифмой нелады. Дай мне рифму к слову «гениальный».

– Реальный.

– Не лучший вариант. Ну ладно, на тебе бумагу...

И, как назло, в тот момент в комнату вошел молодой старшина с толстым розовым лицом, желтыми бровями и ресницами.

– Ох, – сказала девушка низким голосом и в мгновение ока одной рукой открыла ящик стола, другой смела в него бумаги – и рифмы, и стихи.

– Это что еще за фрукт? – спросил старшина.

– Ошибся номером, – сказала лейтенант. – Вы идите гражданин, идите.

– Мне можно попозже зайти?

– Гони его, Коля, – сказала девушка равнодушным голосом.

И Егор понял, что старшина и есть объект ее страсти. И потерять его – трагедия. Так что у Егора нет шансов.

Он вышел в коридор.

Возле дежурного все так же клубились задержанные и свидетели.

Бомж в рваном матросском бушлате и бескозырке пытался плясать, напевая «Яблочко».

Егор решил пойти в другое отделение. Должно же быть отделение возле вокзала, но в городе.

В зале, напротив входа в отделение, его ждала Верка-снайпер.

– Ничего не получилось? – спросила она.

– Ничего не получилось.

– Ходил доложить?

– Нет. Хотел оставить письмо.

– Я же тебе денег дала.

– Билет купил.

– И куда надо купил?

Сейчас бы послать ее куда подальше, но Егор понял – нельзя. От этой нелепой девицы зависит, может быть, судьба Земли. Надо рисковать.

– Куда надо.

– В Бологое?

– В Бологое.

– В чем проблема?

– Мне надо отправить письмо в Москву.

– Опять деньги? А мне что за это?

– Я через два часа уезжаю.

– А когда вернешься?

– Когда вернусь? Я буду спешить обратно.

– И у меня не задержишься?

– Вряд ли.

– Ох, не люблю я этих честных юношей, Павка Корчагин трахнутый, вот ты кто. Нет того, чтобы пожалеть женщину, подарить ей минуту душевного покоя. Знаешь, как трудно быть женщиной в этой дикой стране? Ты даже не представляешь.

– Ты сможешь отправить письмо?

– Ты сказку про Василису Прекрасную читал?

– Забыл. Ну отправишь или нет?

– Она была лягушкой, – сказала Верка. – Пошли на почту, я с собой конвертов не ношу.

Они отправились на почту, благо она все еще была открыта.

По дороге Егор думал – никакого смысла посылать письмо по почте нет. Пока оно дойдет, все уже кончится и некому будет его получать. Сама мысль отправить письмо могла прийти в голову лишь не совсем нормальному человеку.

Но как отправить весть в Москву?

– Нет, – сказал Егор. – Так не пойдет. Придется тебе завтра в Москву позвонить.

– Этого еще не хватало!

– Придется, Вера, – сказал убежденно Егор.

– Куда звонить-то?

– На почте я все напишу, а потом поговорим.

Егор подошел к стойке. Там лежали бланки телеграмм. И забытая им неподписанная телеграмма.

Егор перевернул бланк и стал писать:

Институт экспертизы. Москва. Телефон 095-876-2365. Гагарина. Здесь его нет. Калерию Петровну. В крайнем случае Катрин.

Вера стояла рядом. Не так уж от нее воняло помойкой. Она куда-то дела свою авоську с бутылками, теперь у нее была лишь потертая сумка через плечо.

Она делала вид, что ей неинтересно и она не подглядывает.

В районе Бологого есть опасный объект. Название Максимово или Максимовка. Туда направлены два агента, Майоранский и Лядов. Доктор Фрейд сделал вакцину, она действует три дня, можно жить у вас. Мне он тоже вколол эту вакцину. Цель агентов прежняя. Если не получили первого сообщения: уничтожение всей жизни на Земле, чтобы обеспечить благоденствие Чистилища. Я их преследую. Они меня в лицо не знают. У меня нет денег. Еду в Бологое поездом 65-бис. Буду там в 5.40 утра. Оттуда надо ехать автобусом. Это все, что знаю точно. Жду помощи. Егор Чехонин.

Вера взяла листок бумаги, прочла, шевеля губами, – видно, не очень успешно училась в школе. Потом спросила:

– Я это по телефону буду говорить?

– Да. Только проверь, чтобы тебя никто не слушал.

– А может, ты псих?

– Нет, я не псих.

– Они меня засекут и посадят, – сказала Верка. – А ты уже – тю-тю!

– Ты позвонишь из автомата. И не будут тебя сажать. Тебе деньги вернут.

– И ты поверил, чтобы у нас деньги возвращали? – удивилась Верка. – У нас догонят и еще отнимут.

– Добро. Я вернусь через три дня. Где тебя искать?

– Знаешь что, – ответила на это Верка. – Возьми свою ксиву обратно. Не мое это дело – может, ты работаешь на западные спецслужбы?

– Я тебя прошу, Вера. Ты единственный знакомый мне человек. Не имею я отношения ни к каким спецслужбам, клянусь тебе! Это наши дела, внутренние!

– Побожись!