Опасный пациент - Страница 14

– Мы готовы к подключению? – спросил он ассистентов. Те кивнули. Он шагнул к пациенту. – Так, проходим сквозь оболочку.

До этого момента буры проделали отверстия в кости, но не тронули мембрану оболочки мозга, покрывающую мозговую ткань и содержащую мозговую жидкость. Ассистент Эллиса сделал пункцию.

– Есть жидкость, – объявил он. Тоненькая ниточка светлой жидкости заструилась по бритой голове пациента. Сестра осторожно стерла ее губкой.

Росс не переставала удивляться тому, как надежно укрыт мозг. Другие органы тоже, конечно, хорошо предохранены от внешних воздействий: легкие и сердце в костяной клетке ребер, печень и желчный пузырь тоже под ребрами, почки – под толстым слоем жировых тканей, и им ничто не угрожает, к тому же они прикрыты толстыми мышцами спины. Все это очень надежная защита, но она не шла ни в какое сравнение со сплошным костяным покровом центральной нервной системы. Но и это еще не все: под костной тканью были похожие на мешки мембраны, заполненные мозговой жидкостью. Жидкость была под давлением; поэтому мозг словно купался в центре жидкостной системы, обеспечивающей ему отменную защиту.

Макферсон сравнивал мозг с зародышем в околоплодных водах.

– Ребенок выходит из лона матери, – говорил Макферсон, – а мозг никогда не покидает своего обиталища…

– Будем устанавливать, – объявил Эллис.

Росс шагнула вперед и встала рядом с остальными членами хирургической команды у кресла. Она наблюдала, как Эллис ввел электроды в отверстие и, войдя в мозговую ткань, чуть толкнул их вглубь. Оператор нажал нужные клавиши на пульте. На дисплее вспыхнула надпись: «ПУНКТ ВВОДА ЛОКАЛИЗОВАН».

Пациент не шевелился и не издавал ни звука. Мозг не чувствовал боли – в нем же отсутствуют болевые рецепторы. Это был странный каприз эволюции – то, что орган, реагирующий на болевые ощущения всего организма, сам не имеет ощущений.

Росс перевела взгляд с Эллиса на рентгеновский монитор. Там в черно-белом контрастном изображении она увидела, как четко очерченный электрод медленно проникает в глубь мозга. Она завороженно следила за изменением порожденного воображением компьютера образа.

Компьютер интерпретировал рентгенограммы, рисуя на дисплее схематичный мозг с зоной ввода электродов в височной доле, очерченной красной сплошной линией, и мерцающим голубым пунктиром отмечая маршрут движения электрода до места установки. Пока что Эллис вводил электрод, не отклоняясь от нужной траектории.

– Здoрово! – вырвалось у Росс.

Компьютер быстро высвечивал трехмерные координатные сетки по мере погружения электрода все глубже в мозг.

– Совершенствуемся на практике, – отозвался Эллис грубовато. Он уже пользовался аппаратом глубинного сканирования, соединенного со стереотактической «шапкой». Сканер преобразовывал движение его пальцев в движение электродов с десятикратным уменьшением. Если бы он сдвинул палец на полдюйма, сканер превратил бы эти полдюйма в полмиллиметра. Электроды медленно входили в толщу мозговой ткани.

Росс оторвала взгляд от монитора компьютера и взглянула на обзорный монитор с изображением Эллиса за работой: легче было следить за операцией на мониторе. Но она тут же повернулась к креслу, как только услышала явственно произнесенное Бенсоном «ух».

Эллис замер.

– Что это было?

– Пациент, – сказал анестезиолог, кивнув на Бенсона.

Эллис подался вперед и заглянул Бенсону в лицо.

– С вами все в порядке, мистер Бенсон? – четко и громко произнес он.

– Да. Все отлично, – ответил Бенсон. Его голос звучал глухо.

– Больно?

– Нет.

– Хорошо. Расслабьтесь, – и Эллис вернулся к электроду.

Росс с облегчением вздохнула. Она почему-то ужасно нервничала, хотя и знала, что причин для тревоги нет. Бенсон не мог чувствовать боли, и транквилизаторы только погрузили его в глубокую дрему – не более того. Он не мог потерять сознания. Им не нужно было отключать его сознание полностью, и не было смысла делать общую анестезию.

Она повернулась к монитору компьютера. Там теперь появилось перевернутое изображение мозга – вид снизу, со стороны шеи. Был отчетливо виден кончик электрода – голубая точка в концентрических кругах. Эллису нельзя было отклоняться более чем на один миллиметр – одну двадцать пятую дюйма – от рассчитанной компьютером траектории. Он отклонился на полмиллиметра.

«ОШИБКА 50 – ОТКЛОНЕНИЕ ОТ ТРАЕКТОРИИ», – сообщил компьютер.

– Ты сбился, – предупредила Росс.

Электрод замер. Эллис метнул взгляд на дисплей.

– Слишком высоко на бета-плоскости?

– Широко на гамма.

– Ладно.

Через мгновение электрод продолжил свое путешествие в глубь мозга.

«ОШИБКА 40», – высветилось на дисплее. Изображение мозга медленно вращалось вокруг вертикальной оси – теперь давался вид сбоку.

«ОШИБКА 20», – сообщил компьютер.

– Ты даешь поправку очень удачно, – прокомментировала Росс.

Эллис, подпевая концерту Баха, кивнул.

«ОШИБКА ПО ТРАЕКТОРИИ НОЛЬ», – известил компьютер и, развернув изображение мозга, дал вид сзади. На втором мониторе высветился полный вид спереди. Через несколько секунд на дисплее загорелась надпись: «ПРИБЛИЖЕНИЕ К ЦЕЛИ». Росс повторила сообщение вслух.

Еще несколько секунд – и новая надпись: «КОНТАКТ».

– Ты попал, – сообщила Росс.

Эллис отступил на шаг и скрестил руки на груди.

– Давайте проверим координаты, – сказал он. Часы отсчета времени показывали, что после начала операции прошло двадцать семь минут.

Программист стал быстро нажимать кнопки на клавиатуре. На мониторах высветились данные о положении электродов. После прекращения проверки на главном дисплее снова появилось слово «КОНТАКТ».

– Теперь сравним, – сказал Эллис.

Компьютер зафиксировал схематичное изображение установленного электрода и наложил на него рентгеноскопическое изображение черепа пациента. Обе картинки совпали. Компьютер доложил: «НАЛОЖЕНИЕ В ПРЕДЕЛАХ ДОПУСТИМЫХ ПОГРЕШНОСТЕЙ».

– Ну все, – сказал Эллис и завинтил крошечную пластиковую шляпку, которая прочно удерживала электродную косичку на черепе. Потом взял кусочек цементного раствора и обмазал шляпку сверху. После чего размотал двадцать тончайших проводочков электродной косички и пригнул их в одну сторону.

– Теперь можем вводить вторую связку, – сказал он. После того как была установлена вторая электродная связка, на коже черепа сделали тонкий изогнутый надрез. Чтобы не задеть важные сосуды и нервы, разрез расположили от места ввода электродов под углом к основанию черепа. Далее он отклонялся к правому плечу. Затем Эллис вскрыл небольшой кармашек под правой подмышкой.

– Где энергоблок? – спросил он.

Ему поднесли энергетическую установку. Она была меньше пачки сигарет и содержала двадцать семь граммов радиоактивного изотопа окиси плутония-239. Радиация преобразовывалась в теплоту, которая в термионическом элементе мгновенно превращалась в электрическую энергию. А с помощью батареи постоянного тока достигалось нужное напряжение.

Эллис подключил энергоблок к тестеру и сделал контрольную проверку мощности перед имплантацией. Держа блок на ладони, он заметил:

– Холодно. Я бы не смог привыкнуть.

Росс знала, что несколько слоев вакуумной упаковки сохраняли поверхность блока холодной, в то время как внутри радиационной капсулы температура достигала 500° по Фаренгейту – на таком жару можно было изжарить ростбиф.

Он проверил также и уровень радиации, чтобы убедиться в отсутствии утечки. Все счетчики показали нормальный уровень. Естественно, какая-то незначительная утечка была, но не больше, чем излучает обычный цветной телевизор.

Наконец он попросил подать ошейник с жетоном. Бенсону придется носить этот ошейник до тех пор, пока ядерная энергетическая установка будет находиться в его теле. На жетоне была выбита надпись-предупреждение о том, что его владелец имеет ядерный энергоблок. Ниже стоял номер телефона. Росс знала, что по этому телефону можно связаться с автоответчиком, который круглые сутки воспроизводил одну и ту же магнитофонную запись.