Опасные приключения попаданки (СИ) - Страница 48

Чем дальше говорил Грегори, тем больше мне становилось неуютно, ведь я все это знала. И Пьер знал, что так будет. Он идеальный мужчина — обладатель целого состояния, а еще знатен, невероятно красив и харизматичен. Любая клюнет на него. Мне было не по себе от того, что я размышлял о нем как о возможной партии. Но продолжать этот разговор мне не хотелось.

— Пьер говорил о тебе. О том, что ты первый начал совершать разбойные мятежи на королевскую конницу. Ты убивал всех тех людей, которые лишь несли свою службу.

Святой отец встал на ноги. Он все еще горбился от непомерных мук, которые на него были возложены в последние несколько дней, но в нем чувствовался неукротимый дух, подгоняемый силами, которые я вложила в него путем ведьминской магии.

— Да это был так. И это мой крест, который я несу, — сказал он. — Но ты должна понимать, что любая война. Любая революция. Любое сражение — это всегда жертвы. Победа стоит на крови и она дается нелегко.

— Значит, ты не оспариваешь этот факт? — я постаралась погромче произнести этот вопрос. Падре ничего не заметил, он был поглощен своими словами.

— Не отрицаю и никогда не отрицал. Но за это время вокруг меня появились люди, которые мне доверяют. Они многое положили уже на алтарь победы и предать их я не могу.

— Но разве стоит революция того горя, который она приносит? Смертей? Разве стоит она тех слез, пролитых матерями и женами?

Падре повернулся и я увидела, как его глаза заблестели. Сквозь эти слезы он улыбнулся мне.

— Да, это того стоит, — его голос был еле слышен. — Потому что душа бессмертна, а подвиги навеки высечены в камне. То, что мы делаем сейчас — рано или поздно изменит мир.

Грегори уже не смотрел на меня, а я видела в его глазах фанатичность, преданность своей идее. Он продолжал:

— Рано или поздно это перевернет все! Поэты смогут писать свои стихи, не скрываясь. Художники творить картины на любую тему! Костры инквизиции затухнут, а пыточные тюрьмы упразднятся. Крестьяне получат возможность возделывать земли без непомерных убивающих налогов. Финансовая и экономическая система будут кристально чисты, а земельная реформа, которую мы продвигаем, даст возможность выращивать и есть хлеб, который ты возделываешь собственными руками. Сейчас же от непомерной тяготи страдают все, кроме…

Он остановился и сделал паузу.

— Кроме таких, как де Сад? — продолжила я и падре кивнул.

Настал решающий момент. Я подошла и тихо спросила:

— Ты бы хотел, чтобы я продолжила это дело за тебя?

— Но ты женщина! — воскликнул святой отец. — Это невозможно и слишком опасно.

— Ты еще сомневаешься в моих способностях? Посмотри, я все еще жива, хотя сколько недругов мне встретилось.

Грегори вновь зашагал нерешительно туда-обратно по камере, потом кинулся ко мне и в его глазах я увидела мольбу.

— Бог будет безмерно тебе благодарен, если ты кое-что сделаешь для нас…

— Я вся во внимании!

— Ты можешь передать одно короткое сообщение человеку по имени Педро Паскаль? Это торговец хлебобулочной лавки возле центральной площади Версаля.

— Что я должна сделать?

Грегори подошел к решетке и всмотрелся в темноту, стараясь понять, никто ли их не подслушивает. Рядом никого не было и он вновь вернулся ко мне. Взяв за руки, тихо и отрывочно сказал:

— Скажи ему — товар не придет в срок. Наших людей разоблачили. Поставка перенесена на тридцатое число, пусть встретит и спрячет до тех пор, пока не будет составлен новый план. Без моего участия, — последнюю фразу он добавил с грустью в голосе.

— Там оружие? — догадалась я, неприятно пораженная этим фактом.

Но с другой стороны — на солдат не пойдешь же с помощью лопат.

Падре лишь кивнул.

— Ты не должна делать это, если не хочешь. Но боюсь, если товар прибудет и его никто не встретит, то придется бросить прямо в лесу и все пропадет даром.

Я дотронулась до руки святого отца.

— Я передам.

Несколько минут мы просто молчали. Я знала, что пришло время прощаться, но уходить мне не хотелось.

— Неужели это наша последняя встреча? — я дотронулась до его щеки, провела по лбу, а затем нежно завела прядь растрепанных волос за ухо. Святой отец сейчас совсем не обращал внимание на свой внешний вид. Но несмотря на это, я видела, что в нем горит огонь. Он был готов сражаться до конца, даже под чередой бесконечных мучительных пыток. Прощались мы тихо и почти бессловесно — самым важным чувствам не нужны слова. Перед тем, как мне позвать стражника, Грегори тихо окликнул меня:

— Жюстина!

— Да? — обернулась я.

— Можно тебе задать напоследок вопрос?

— Конечно. Что ты хочешь знать?

— Ты упоминала о том, что прибыла из другого мира. Если это правда… то зачем? Что ты должна здесь сделать?

Мне показалось, что мое лицо окунули в чан с горячей водой. Щеки запылали, а челюсть свело от нервного напряжения. Неужели после всего пережитого, падре заслуживал узнать то, кто я и зачем я здесь? Неужели стоило добивать его еще и этим?

— Я попала сюда по ошибке, — пролепетала я, но я чувствовала, что он мне не поверил. Лишь грустно взглянул и отвернулся к стене, не сказав больше ни слова.

Волю эмоциям я дала лишь на обратном пути — без свидетелей, в пустой холодной кибитке я плакала навзрыд и нянчила каждое воспоминание, каждое драгоценное мгновение, которое провела с Грегори.

Прийти в себя и перестать рыдать я смогла лишь на подъезде к замку. То, что мы в окрестностях Версаля, я поняла лишь по наличию уличных фонарей — чем ближе мы подъезжали к замку, тем больше уличного освещения попадалось на глаза.

Мне нужно было собраться и взять себя в руки, предстояло пробраться в свою комнату незамеченной, а затем связаться с Лохински и предоставить ему аудиозапись. Для себя я твердо решила убраться из этого мира — нет мне здесь места. Хочу забыть поскорее, как страшный сон — колдовство, драконы, любовь… Это все сон!

Там, в моем мире меня будут ждать хорошая карьера, квартира, обеспечение. А здесь я потеряла все, что можно было. Ожидать казни Грегори было выше моих сил, а отдать себя и свою душу на растерзание де Саду было выше моего человеческого достоинства. Житья он мне все равно не даст, а жить без средств к существованию и прятаться от ордена было слишком опасно, даже, если бы я захотела остаться тут и найти Клотер. Нет! Пусть этот мир существует без меня. Я свой вклад внесла и скоро попрощаюсь с ним навсегда!

На мгновение мелькнула мысль не возвращаться в замок — зачем? Но было что-то, что я упустила. Эта мысль терзала меня и не давала мне расслабиться. Я постоянно прокручивала в голове события сегодняшнего вечера.

Что, если Грегори был прав?

Что, если революция должна свершиться?

Я видела в нем любовь к стране и к людям, а что же я видела в глазах богатых? Тех, кто досыта ел за белоснежными скатертями и развлекался охотой? Неужели я могла бы назвать его бандитом?

Нет, святой отец — лишь солдат, мужественно защищающий идеалы храбрости, свободы и братства.

Но горькие мысли о том, что все это бесполезно, одолевали меня. Я не смогу противостоять всему человечеству и матери-корпорации. Я просто сделаю все, что требуется от меня и буду свободна от этой тяжелой ноши.

Я открыла амулет и нащупала большим пальцем крохотную кнопку. Но не успела я ее нажать, как лошади заржали и застыли на месте, а моя повозка чуть не опрокинулась, отбросив меня на противоположную стенку. Послышались крики, пальба. Затем раздался голос мужчины, и я похолодела, когда услышала его.

— Немедленно стойте. Или вы будете арестованы! — эти слова прокричал маркиз де Сад собственной персоной, обращаясь к конюху.

Я вжалась в глубь кареты, зачарованно наблюдая за окошком, в котором тускло желтел уличный фонарь. Вдруг этот свет заслонила темная фигура и наклонилась вперед.

— Жюстина! — сказал Пьер и у меня пошли мурашки от его спокойного голоса с металлическими нотками. — Я знал, что ты дерзкая, но не настолько же глупая! Как же я ошибался!