Опасное положение - Страница 1

В одиннадцать лет я узнала, что у боли есть вкус. И у каждого он свой.

Сегодня моя боль отдавала апельсинами. Мы ужинали в «Скампо». Угловой столик. Фешенебельная улица за окном. Ненавязчивые официанты молчаливо разливают шампанское. Три фужера для меня. Два для мужа. На белоснежной льняной скатерти – тарелки со свежей выпечкой и моцареллой. Чуть позже подадут домашнюю лапшу с горошком, обжаренной панчеттой и легким сливочным соусом. Любимое блюдо Джастина. Первый раз он попробовал его лет двадцать назад, когда был по делам в Италии, и с тех пор обязательно заказывал в хороших итальянских ресторанах.

Я отпила шампанского, поставила фужер и посмотрела на мужа.

Он улыбнулся. Лучики морщинок разошлись от уголков глаз. Короткие русые волосы серебрились на висках, но Джастину это шло. Он с небрежной элегантностью умудрялся сочетать потертые рабочие ботинки и дорогие классические рубашки. Стоило ему появиться в каком-нибудь баре, и женщины невольно оборачивались. Впрочем, мужчины тоже – оценивали соперника.

– Не хочешь есть? – спросил муж.

– Подожду, когда лапшу принесут.

Он опять улыбнулся, и я мысленно перенеслась на белый песчаный пляж, почувствовала солоноватый бриз. Второе утро нашего медового месяца. Мы не выходили из бунгало, нежась в мягких хлопковых простынях. Джастин кормил меня апельсинами, и я аккуратно слизывала липкий сок с его мозолистых пальцев.

Пригубив шампанское еще раз, я задержала его во рту и сосредоточилась на пузырьках, щекочущих нёбо.

Я боялась, что она красивее меня, интереснее, лучше в постели. Взвешивала и другие причины, но объяснения не нашла. Мужчины не могут не изменять. Если есть возможность, они ею пользуются. В каком-то смысле последние полгода нашего брака – самый рядовой случай.

Очередной глоток шампанского опять оставил апельсиновое послевкусие.

Джастин расправился с моцареллой, тоже выпил и рассеянно поменял местами столовые приборы.

В двадцать семь лет он унаследовал строительную компанию отца с оборотом в двадцать пять миллионов долларов. Дела шли хорошо, но Джастин не хотел останавливаться. К тридцати четырем годам – когда мы познакомились – он увеличил оборот до пятидесяти миллионов и в ближайшие пару лет собирался подняться до семидесяти пяти. Дело свое он знал отлично, начиная от инженерных коммуникаций и заканчивая отделочными материалами. При этом не отсиживался в кабинете. Первым выезжал на объект и последним возвращался оттуда. Всегда на передовой – вместе с рабочими, подрядчиками.

Его мужская природа покорила меня с самого начала. Джастин чувствовал себя уверенно и в зале совещаний, и на баскетбольной площадке. И с оружием управлялся играючи.

Наши первые свидания прошли в тире. Он учил меня стрелять из мелкокалиберного пистолета. Обнимая сзади, показывал, как обхватывать рукоять, наводить ствол, целиться. Я вздрагивала от каждого выстрела даже в наушниках и сперва попадала в пол или в нижний край мишени. Джастин терпеливо наклонялся ко мне, поправлял захват и, жарко дыша в затылок, объяснял, что не так.

Иногда мы очнуться не успевали, как уже срывали одежду друг с друга в туалете тира. Или на заднем сиденье его внедорожника. Там же, на парковке. Джастин до боли впивался пальцами мне в бедра и настойчиво задавал нетерпеливый, жадный ритм. Я подчинялась, не помня себя от запаха оружия, настоящей мужской силы и желания.

Соль. Порох. Апельсины.

Джастин извинился и отошел в уборную.

Я перемешала лапшу на тарелке, чтобы казалось, будто я ела. Открыла сумочку под столом, вытряхнула на руку четыре белые таблетки, отправила их в рот, запив водой, и опять подняла фужер с шампанским.

К главному событию вечера я приготовилась.

Пять минут на машине, и мы подъехали к дому – особняку, который Джастин купил, как только подтвердилось, что я беременна. Из кабинета врача муж отправился прямиком в бюро недвижимости и, договорившись о покупке, привез меня посмотреть трофей. Такое своеволие меня не смутило. Наоборот, я прошлась по всем пяти этажам и пришла в полный восторг от шикарных деревянных полов и недосягаемых потолков с резным багетом.

Вот что значили пять миллионов долларов. Дом на окаймленной деревьями Мальборо-стрит, залитые солнцем комнаты, чудесная терраса на крыше. А сам район! Красивые здания из красного кирпича, отреставрированные и дружно стоящие бок о бок. До парка рукой подать, и аристократическая Ньюбери-стрит всего в паре кварталов. Район, где самые бедные ездили на «саабах», няни говорили с французским акцентом, а в частную школу записывали с пеленок.

Джастин дал мне карт-бланш на обустройство гнездышка. Мебель, картины, шторы, ковры. Ему было без разницы. Антиквариат? Дизайнер интерьера? Ради бога. Все, что хочешь. Деньги не проблема. Сделай дом уютным.

И я приступила. Как в фильме «Красотка». Только пришлось дирижировать малярами, декораторами и торговцами антиквариатом. Меня осыпали образцами, а я – беременная на диване – мановением руки заказывала чуть-чуть одного и немного другого. Приятное занятие. Наконец-то нашлось серьезное применение моим художественным навыкам: не лепка бижутерии из серебряной глины, а ремонт целого бостонского особняка.

Головокружительное было время. Компания Джастина строила крупную гидроэлектростанцию. Он летал туда и обратно. Домашние работы шли полным ходом, и мы каждый раз в обнимку смотрели, что нового. Джастин убирал мои волосы назад и утыкался носом мне в шею.

А потом родилась Эшлин. Счастью не было предела. Джастин сиял от радости и показывал фотографии малышки всем подряд. Однажды приехал домой вместе со своими ребятами, бывшими спецназовцами и морскими пехотинцами. Они сняли грязные ботинки в передней и прошли наверх, чтобы полюбоваться на нашу спящую красавицу. Мне дали много полезных советов по пеленанию, а Эшлин попытались научить азбуке Морзе – отрыжкой. Джастин сразу предупредил, что не позволит дочери встречаться с их сыновьями. «Учителя» стойко проглотили горькую пилюлю и умильно поглядели на меня в поисках поддержки. Я разрешила им делать все, что угодно, если они сменят подгузник в два ночи. Последовало столько предложений, что Джастин не выдержал и выпроводил приятелей.

Но он был доволен, и я тоже. Все шло замечательно.

Так и должно быть, когда любишь. Общий смех, общие слезы, общие заботы о ребенке, а потом – спустя месяцы – по-настоящему нежный секс и немного другие ощущения, но такие же волшебные.

Джастин часто бывал в разъездах и задаривал меня драгоценностями. Я занималась йогой и ходила по чудовищно дорогим детским магазинам. Частое отсутствие мужа меня не пугало. Со мной была дочь, а вскоре появилась экономка Дина, которая избавила меня от лишних хлопот, и я вернулась в ювелирную мастерскую: моделировать, создавать, обжигать…

Сбавив скорость, Джастин думал, где бы поставить свой «рейнджровер». У нас на цокольном уровне был гараж – роскошь первой необходимости, – но там стояла моя машина. Охоту за парковочным местом на улицах центрального Бостона муж взял на себя.

Когда мы проезжали мимо дома, я машинально проверила окно Эшлин на третьем этаже. Свет не горел. Странно. Она никуда не собиралась выходить. Может, сидела перед экраном ноутбука. Да, вполне обычно для пятнадцатилетнего подростка. Она могла целый день провести молча, в наушниках и с отсутствующим взглядом.

Наконец нашелся разрыв в колонне припаркованных автомобилей. Быстрый маневр задним ходом, немного вперед – и «рейнджровер» встал на место. Джастин обошел его спереди и направился к моей дверце.

Последние несколько секунд я нервно сжимала руки на коленях и старалась выровнять дыхание. Вдох. Выдох. Ничего сложного. Потихоньку. Помаленьку.

А если он захочет поцеловать меня в губы? Или за ухом? Или нам просто раздеться, залезть в постель и сделать это? В темноте, с закрытыми глазами. Вдруг я буду постоянно думать о ней? Или вообще не стоит беспокоиться? Муж, отец моего ребенка, со мной. Я победила.