Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое - Страница 51

Я не верю в существование рая и ада. О чем тут разговаривать? Да, разные религии могут вести между собой диалог, поскольку у них есть точки соприкосновения. Мусульманин, христианин, индус и иудей могут дискутировать о Боге. В этом они все сходятся — Бог есть. Вопрос только в форме, характеристиках, качествах — но в главном они соглашаются. Все они признают рай и ад. Только кто-то из них верит, что адов семь, кто-то — что их пять, а кто-то — что их три. Вопрос лишь в количестве, а это не так уж и важно. А какой диалог возможен со мной?

Когда я увидел эту передачу, я попытался представить, как мог бы начаться этот диалог — с какой темы. У нас нет ни одной точки соприкосновения, потому что все эти религии фальшивые, это не истинные религии, иначе бы...

С Бодхидхармой я бы мог вести диалог. Он говорит: «Я не знаю, кто я». В этом мы с ним согласны — и этого уже достаточно. Теперь мы можем взять друг друга за руки и пойти на утреннюю прогулку. Ничего больше не нужно говорить, все сказано.

Спустя девять лет, когда Бодхидхарма решил вернуться в Индию, он позвал к себе четверых своих главных учеников и попросил их:

— Выразите суть религии одной фразой — так, чтобы я мог увидеть, поняли вы меня или нет.

Первый ученик сказал:

— Религия — это сострадание. Таково главное послание Будды: сострадание.

— У тебя мои кости, но не более, — ответил Бодхидхарма.

Второй ученик сказал:

— Медитация. Оставаться в молчании, в таком полном молчании, чтобы ни одна мысль не возникала внутри: в этом сущность религии.

— У тебя есть моя плоть, но не более. Говоря это, ты лишь повторяешь мои слова. В твоих глазах я не вижу тишины; в твоем лице я не вижу глубины, которую приносит тишина, — сказал Бодхидхарма.

Третий ответил:

— Суть религии не описать словами. Она невыразима.

— У тебя мой костный мозг, — сказал ему Бодхидхарма. — Но если ее не описать словами, тогда почему ты используешь хотя бы даже эти слова? Ты уже что-то сказал. Даже говоря: «Это не описать, не выразить словами», ты что-то говоришь об этом. Поэтому я говорю, что у тебя только мой костный мозг.

Он повернулся к четвертому ученику. На его глазах выступили слезы, и он упал к ногам Бодхидхармы. Бодхидхарма тряс его и спрашивал снова и снова: «Что есть религия?» Но ответом были лишь слезы радости, и руки ученика в благодарности прикасались к стопам Бодхидхармы... Он не произнес ни единого слова и даже не сказал, что «это нельзя высказать словами, это невыразимо».

Бодхидхарма обнял его:

— У тебя есть я. Теперь я могу идти со спокойной душой, так как оставляю что-то после себя.

А какой диалог может быть с этими раввинами, католическими священниками, протестантскими священниками! Прошло две тысячи лет, а эти раввины до сих пор не извинились за распятие Иисуса. Может быть, он и был эгоистом, может, он и ошибался; возможно, его учение было ошибочным, но никто не имеет права распинать человека — он никому не причинил вреда. Все, что было нужно, — это по-джентльменски объясниться, но они не были достаточно компетентны, чтобы дискутировать с ним.

Распятие — не аргумент. Вы можете отрубить мне голову — но это не аргумент. Это не означает, что я не прав, а вы правы. На самом деле, если вы отрубите мне голову, это будет говорить лишь о том, что вы не способны отстоять свою точку зрения. Сердится всегда слабый. Слабый всегда пытается обратить тебя при помощи насилия. Удивительно, но за две тысячи лет ни один раввин не извинился. Почему они должны извиняться? Они считают, что они были правы тогда и правы сейчас.

И я все думаю, что же это за католик и что за протестант, которые сидят с раввином и обсуждают меня. Им следовало сначала поговорить о самих себе, о том, почему они сидят вместе.

Все эти люди всегда были эгоистами. Раввины все время учат людей быть смиренными, а сами не в состоянии извиниться — это невозможно. Они даже не упоминают имени Иисуса в своих писаниях, в своих книгах. В иудейских трактатах ты не найдешь ни одного упоминания об Иисусе, о его распятии или о зарождении христианства. Это не достойно даже упоминания. Но с другими религиями положение дел такое же. Мухаммад говорит: «Я единственный посланник Бога. Один Бог, один посланник Бога и одна священная книга, Коран, — если ты веришь в эти три вещи, этого достаточно для спасения».

Это переводит разговор ко второй ошибке: все эти религии всегда были против сомнения. По существу, они боятся сомнения. А сомнений боится только слабый разум — в противном случае сомнение — это вызов, возможность исследовать.

Но они убили сомнение и навязывают всем идею, что если ты сомневаешься, то попадешь в ад и будешь вечно страдать. Никогда не сомневайся. Вера — вот что необходимо. Вера, абсолютная вера — даже частичная вера не годится, нужна абсолютная вера. Чего ты требуешь от человеческого существа? Чего-то совершенно нечеловеческого! Человек... разве он может верить абсолютно? И даже если он попытается поверить полностью, это означает, что у него есть сомнение — а иначе с чем он борется, пытаясь поверить полностью? Сомнение существует, и оно не уничтожается верой, оно уничтожается непосредственным опытом.

Они говорят: «Верьте!» Я говорю: «Исследуйте!»

Они говорят: «Не сомневайтесь!» Я говорю: «Сомневайтесь до самого конца, пока не придете к цели, не узнаете, не почувствуете, не испытаете на собственном опыте».

Тогда сомнение исчезнет само собой, его не нужно будет подавлять, и не нужно будет никакой веры. Ты ведь не веришь в Солнце, в Луну — но почему ты веришь в Бога? Ты не веришь в обычные факты, они и так очевидны, они перед тобой, — но они не являются окончательной истиной.

Утром роза расцветает, а к вечеру увядает. Но ты продолжаешь «верить» в нее, у тебя не возникает никаких сомнений. Твоя вера в цветок розы проста, она не противостоит сомнению. Чтобы ты не путался между простой и сложной верой, у меня для нее есть другое слово — доверие.

Ты доверяешь цветку розы. Он цветет, источает аромат и затем увядает. Вечером ты уже не обнаружишь его — лепестки упадут на землю, их унесет ветром. Но цветок розы не является вечной истиной — для тебя это просто факт. И ты знаешь, что будут расцветать другие розы и снова будет источаться аромат. Нет необходимости в это верить, ты знаешь это на собственном опыте — вчера розы тоже цвели и потом исчезли, а сегодня появились вновь. И завтра в природе все опять пойдет своим чередом.

Но почему ты веришь в Бога? Вчера ты его не видел и сегодня тоже — какая гарантия, что ты увидишь его завтра?

На основании чего ты уверен насчет завтра? Вчера ничего не происходило, сегодня ничего не происходит, и в отношении завтра есть только пустая надежда, надежда вопреки всему. Но именно этому учат все религии: уничтожьте сомнения.

Уничтожая сомнение, ты уничтожаешь в человечестве нечто чрезвычайно ценное, ведь именно сомнение помогает человеку искать и находить. Ты отсекаешь самый корень исследования, и тогда исследование становится невозможным.

Вот почему лишь изредка, лишь время от времени в мире появляется человек, который ощутил вечное, вдохнул вечное, почувствовал пульс вечного — но это бывает очень и очень редко. И кто за это в ответе? Все ваши раввины, все ваши священники, шанкарачарьи и имамы — ответственность лежит на них, это они уничтожили корень исследования.

В Японии выращивают странные деревья. Трехсот- и четырехсотлетние деревья вырастают в высоту всего на пять дюймов. Четыреста лет! Если ты посмотришь на это дерево, оно, несмотря на свой возраст, покажется тебе просто пигмеем среди других деревьев — всего пять дюймов. И это считается искусством! Чтобы добиться этого, у дерева постоянно подрезают корни. Горшок, в котором оно растет, не имеет дна, и время от времени его поднимают и обрезают корни. А когда у дерева обрезают корни, оно не может расти в высоту. Оно становится старше, но его высота не нарастает. Оно становится все старше и старше, но ты разрушаешь его. Оно могло бы стать большим деревом, потому что чаще всего для этого используют дерево бо.