Опасная любовь - Страница 12

Ее тонкие дрожащие пальцы прошлись по моему лицу, будто она не верит, что я настоящий. Она смотрит на меня своими огромными васильковыми глазами, в них застыли слезы.

– Прости.

С самого утра все шло как по маслу. Борис позвонил и сказал, что вечером состоится очень важное мероприятие, и мы там должны непременно быть.

– Странно, – проговорила вслух я, когда положила трубку.

Я старалась никуда не ходить, тем более, по таким мероприятиям.

– Полина, глянь! – позвала меня из соседней комнаты Аня, младшая дочка Бориса.

Ее мать опять укатила в очередной круиз, а нам спихнула девчонку. Старшая, Милана, училась в Германии, хоть это слава Богу.

– Да, Аня, иду, – и вот я вместо няньки этой пятнадцатилетней девчушке, везде с ней. Борис, конечно же, говорил, что я могу и не утруждаться, и если мне станет внапряг все это, то он наймет ей няньку, но мне не хотелось видеть посторонних людей дома. Поэтому за няньку была я.

– Вот, смотри, – она ткнула в экран монитора. – Видишь, «Олимпик» собирает людей, они хотят пойти в поход, я это слышала, когда ходила на тренировку, – она закатила глаза. – Ты даже не представляешь, как там классно.

Я смотрела на фотографии, что были выложены в группе. Ничего особенного, альпинизм и скалолазание. Мне это не интересно, но где-то далеко внутри кольнула знакомая тянущая боль утраты.

– Мне не интересно, Анют, – ответила я и отошла в сторону, но далеко не получилось уйти, сзади ко мне подскочила дочка Бориса и обняла за талию.

– Полина, а Полин, если я упрошу отца, пойдем вместе, – она сжала меня крепче. – Я, знаешь, как люблю лазать? Но отец, ты же знаешь, он одну меня не пустит.

Я застыла. Конечно, я знала, что она любит этот вид спорта, поэтому, как только приехал муж, он сразу же нашел ей эту секцию. Но знала бы она, как я не люблю альпинизм.

– Полиночка, ну очень тебя прошу!

Отказать этой девчонке было просто невозможно, и может быть, мне уже своих детей пора заводить… но.

– Ты сначала у папы отпросись, а потом мы посмотрим, – я погладила ее по голове и поцеловала в макушку.

Она запищала так по-девчачьи и с такой радостью, что мое сердце запрыгало от восторга.

Ну, что же. Придется переступить через свое прошлое, ведь как-никак минуло уже шесть лет, и нужно жить дальше. Но как это можно сказать моему сердцу, которое уже давно не живет и не любит? Я просто существую параллельно со всеми рядом, но настоящая я уже давно исчезла, теперь от меня осталась только обертка. Я прошла в большой холл на первом этаже и села на широкий кожаный диван.

Загородный дом Бориса Годунова и, как ни странно, мой. Да, мне все завидуют и не скрывают этого. Двадцать шесть лет, а у меня есть все, что можно только пожелать: и машина, и огромный дом в Подмосковье, и даже есть небольшая квартира в Ирландии.

«Почему именно там?» – задавали подружки вопрос.

А я там научилась жить заново, поэтому и сейчас именно там мой дом, моя крепость. Последние пять лет я жила в сказочной стране. Это Борис меня выдернул полгода назад оттуда, когда его бывшая жена, не удосужившись даже завезти ребенка лично, просто отослала ее на самолете с проводником, а уже здесь, в аэропорту, ее встречали охранники мужа.

И мне пришлось приехать, потому что накалять отношения с Борисом мне не хотелось. Я хоть там, в Ирландии, и чувствовала себя птичкой в золотой клетке, но рядом не было его, моего мужа.

– Полина, Полина! – раздался эхом по всему дому звонкий голос Ани. – Ты представляешь, папа разрешил! – она кинулась ко мне и стала целовать в щеки. – Я так рада! Пойду писать заявку, тебя тоже туда впишу.

Я криво усмехнулась, но весело мне не было. Взглянула на часы, что висели над большим камином.

– Не может быть, – я вскочила с места и начала бегать по дому, быстро собираясь в салон. Нужно привести себя в порядок, да и о празднике Борис должен же был заранее предупредить, но куда там, все в последнюю минуту.

***

Водитель за мной заехал в семь вечера, я уже была готова к выходу в свет. Черное платье неплотно облегало фигуру, но при этом подчеркивало все изгибы тела. Туфли на шпильке и распущенные ниспадающие по спине длинные волосы. Минимум макияжа. Я так выгляжу немного моложе своих лет. А вот Борис на фоне меня выглядит очень взрослым, у нас двадцать лет разница в возрасте. Поэтому я люблю делать на этом акцент, люблю его этим постоянно задевать и намекать на свой возраст, хотя знаю, что его трудно задеть. Его совсем не мучает совесть из-за того, что я вышла за него замуж по принуждению моего родителя.

Я села в машину, и она, набирая скорость, плавно заскользила по асфальту столицы. Мои мысли понесли меня с той же монотонностью в прошлое.

Шесть лет назад:

– Пап, но он же старик, он мне в отцы годится! – кричала я на папу, который был хмур и бледен.

Мама вообще с двумя близнецами ушла в другую комнату.

– Дочка, я знаю, но тут уж ничего не поделаешь, я бы с радостью спрятал тебя от этого… – он замолчал, но видимо, так и не смог подобрать правильные слова, – Царя. Но уже поздно.

Я смотрела на него и не могла поверить в услышанное, мы же живем в двадцать первом веке, откуда такие замашки?

– Дочь, ну прости меня, ну поверь, я бы… – он начал повторяться.

– Я не пойду за него замуж, – твердо сказала я. – И вообще, я люблю Максима, и…

Меня обдало холодом. Я так и не съездила к нему в больницу. Меня надежно стерегли, но все же надо было найти выход. О том, что Максим жив, мне сказал отец, полушепотом, чтобы никто не слышал, потому что моя истерика разносилась на всю нашу многоэтажку.

– О нем можешь забыть, – сказал мне отец, – парень и так чудом спасся, боюсь, в следующий раз ему так не повезет.

У меня вспотели ладошки и на затылке зашевелились волосы.

– Что значит, не повезет? – не поняла я его ответа.

– Ты думаешь, кто эти бравые ребята были? – посмотрел он на меня.

А я на него.

«Откуда он это знает», – подумала я.

Стою, молчу, сопя себе под нос.

– У нас нет выбора, – обреченно проговорил отец. – Дочка, Полина, если ты не согласишься, он нас всех погубит, он и так подмял пол-Москвы под себя. Я разорюсь, если ты не согласишься. А может, и еще чего хуже, – папа опять замолчал, предоставляя мне возможность додумать, что может быть хуже.

Мне не верилось во все происходящее до того момента, когда отец встал передо мной на колени.

– Полина…

И здесь мои нервы не выдержали родительской атаки, я расплакалась и бросилась к папе в объятия.

– Папа, ну как же я с ним? – сквозь всхлипы и рыдания проговорила я.

Он меня погладил по волосам и успокаивающе прошептал на ухо:

– Он, если все пройдет гладко, поймет, что ты для него юна, и отпустит тебя.

Я подпрыгнула на сидении.

– Полина Михайловна, простите, – проговорил водитель, – опять дорогу переделывают, не заметил.

– Ничего, Никита, все нормально, – ответила я ему.

А у самой так паршиво на душе стало. С тех пор прошло шесть лет, а Борис меня так и не отпустил. Я даже хожу в церковь и прошу Бога, чтобы он меня разлюбил, а то, что он любит, я вижу, вижу это в его горящих безумным огнем желания глазах каждый раз, как только я попадаю в его поле зрения, и каждый раз понимаю, что это навсегда.

– Приехали, – сообщил Никита.

Вот смотрю на него и понимаю, что возраста мы одного, но я чувствую себя старухой по отношению к этому парню.

– Спасибо, – взяла клатч, достала оттуда зеркальце, поправила волосы и посмотрела, все ли в порядке.

Неожиданно дверь авто открылась, и передо мной предстала физиономия мужа.

– Привет, дорогая, ты как раз вовремя, – он подает руку, я берусь за нее и ступаю на землю, он склоняется ко мне, и я чувствую его запах, от которого мне делается муторно. – Рад тебя видеть, – шепчет на ухо и целует в шею.