Опасайтесь бешеного пса - Страница 79

Ночь наступила мгновенно, а крупные звезды на черном высоком небе были чужими. Большую Медведицу он, например, так и не нашел.

Оставшись вдвоем, они исступленно любили друг друга, и потом, когда в изнеможении лежали рядом, Люба положив голову ему на плечо, прошептала:

— Спасибо тебе. За все.

С этим он и заснул.

Рано утром Карлос еле слышно постучал в их дверь. Валентин сразу вскочил, надел приготовленную с вечера Любой одежду и тихо спустился. Они быстро выпили кофе, Рафаэла выехала в маленькой юркой машине ярко-красного цвета, они вдвоем сели во вчерашний открытый белый лимузин и отправились в клинику Карлоса.

— Во-первых, у вас уже есть преимущество в том, что вы белые.

— То есть? — переспросил Барханов.

Они возвращались из клиники Карлоса домой.

— Я не расист, вы это знаете, просто я констатирую факт. У нас, и особенно в США, белых принято считать как бы лишенными первородного греха.

— Но русский врачебный диплом во многих странах требует подтверждения.

— Если вы хотите получить лицензию. К тому же я знаю русского, который приехал в Калифорнию. Там он числится пока ассистентом врача, хотя в действительности уже сейчас работает главным хирургом клиники.

— Но платят ему все же как ассистенту?

— Увы, это так, — Карлос развел руками, оставив руль. — Но я повторяю: только пока.

Клиника, которую уже несколько дней посещал Барханов, его потрясала. Причем не тем самым евростандартом — ровно покрашенными стенами, чего российские маляры почему-то достигают с большими трудами. Нет, она потрясла уровнем оборудования. О таком оборудовании в Петербурге Валентин и мечтать не мог.

Когда Карлос делал доклад на конгрессе, сопровождаемый кинокадрами, уже тогда в перерыве все только об этом и говорили. Он развивал направление, немыслимое еще лет десять назад, — биопротезирование. И теперь Барханов видел человека, у которого по привычным меркам не было рук. Но они были! Они работали от тех нервных токов, которые сохраняет в своей памяти человеческий мозг, даже когда человек лишается конечностей. Мало того, искусственные руки было очень трудно отличить от настоящих, так искусно их сделали.

— Потрогайте, поздоровайтесь с больным за руку, — порекомендовал Карлос.

И когда Барханов нерешительно взялся за искусственную кисть, он ощутил мягкость человеческой кожи и живое тепло.

— Конечно, моей искусственной грудью пока нельзя кормить ребенка, но ею уже можно привлечь любовника, — с веселой гордостью сказал Карлос. — И что характерно — она никогда не отвиснет, ей не грозят воспаления.

— Но, как и любой протез, ее тоже можно сломать? Что тогда?

— Чаще ломаются руки и пенисы. Еще чаще — ноги. Грудь, пока не ломалась ни разу. Хотя при желании можно изуродовать и настоящую грудь.

— В ваших кинокадрах вы демонстрировали и ремонт…

— Да нет ничего проще! Как и любой прибор, их, конечно, можно отремонтировать. Пока ремонтных мастерских только две. Но по мере надобностей я буду открывать их в каждом большом городе.

— Валентин вспомнил российские протезы — тяжелые неуклюжие ноги, на которых, тяжело переваливаясь, ковыляли инвалиды всех войн. Деревянные руки в коричневых или черных кожаных перчатках.

— К такой руке можно приладить двенадцать инструментов, и каждый из них способен производить свою операцию! — с гордостью заверяли российские протезисты.

О том, какие болячки натирали эти деревяшки на культях инвалидов, нечего было и говорить!

— И сколько же таких чудес вы делаете в год? — поинтересовался Валентин у Карлоса.

— Несколько десятков.

— Так мало? Или у вас нет инвалидов? В России, например, тысячи людей ждут годы и месяцы.

— Россия постоянно воюет. А моя клиника выпускает столько, сколько поступает заказов. Биопротез — вещь дорогая…

— Причем каждый делается индивидуально, так сказать, под человека?

— Да. Каждому инвалиду мы делаем лично его прибор. Но ведь все люди где-то застрахованы. И за работу нам платят страховые компании.

— То есть сам больной не платит ничего? — продолжал допытываться Барханов.

Его почему-то это здорово разозлило. В далеко не богатой Мексике людям дарят новую руку бесплатно, а у нас парни после Афгана и Чечни ждут в жуткой очереди! А уж если тебе ногу отрезало трамваем или руку оторвал станок, так ты и вовсе не должен питать иллюзий.

— Если вы миллионер или желаете получить что-то экстравагантное, мы можем сделать и за ваши деньги. Например, недавно мы сделали одному пациенту искусственный пенис. Но ему хотелось иметь не просто новый половой член взамен уставшего. Он желал, чтобы после коитуса его головка принимала вид распускающейся розы. Таким образом он хотел выражать признательность партнершам. Понятно, это стоило ему недешево. Мы исполнили даже этот заказ, и, кстати, у этого бывшего пациента нет отбоя от желающих получить от него столь экзотическую благодарность. Когда я говорил, что пенис по числу поломок стоит в одном ряду с ногами и руками, я имел в виду именно его. Нам приходилось ремонтировать его уже трижды.

— Все, что я у вас видел, я мог бы назвать одним словом — чудо.

— Да нет, просто мы достигли того технического уровня, когда такие операции стали возможны. И опять же, новейшие синтетические материалы… Многие фирмы рады предоставить их бесплатно — для них это отличная реклама.

…А теперь они возвращались обедать, и Карлос заговорил о другом.

— Скажите мне честно, Валентин, вы приехали в Мексику как турист или предполагаете у нас обосноваться? Хирургу вашего уровня всегда найдется место. Я не хочу ставить вас в неловкое положение, просто, чтобы вы знали — я готов взять вас к себе или помочь с трудоустройством в другом месте…

Что Валентин мог ответить? Что за ним, скорее всего, гонится по пятам какая-то мафия. А какая — он и сам не может сообразить. Структура, взявшаяся оберегать его от неприятностей в обмен на медицинское обслуживание после их разборок? Вряд ли. Он был им нужен, как, впрочем, и они ему. В условиях современной России. Какой-нибудь конкурент? Такое предполагать нелепо. Он ломал голову все эти дни, вспоминал едва ли не по дням и часам последние годы жизни — ничто не подсказывало ему автора покушений. Рассказать Карлосу — он просто не поймет, а то и вовсе заподозрит что-нибудь малоприятное.

Их автомобиль въехал в ворота, потом под дом, и они поднялись в патио.

Ни Рафаэлы, ни Любы не было — иначе бы они вышли навстречу. Дочь Карлоса, судя по всему, тоже отсутствовала.

— Уж эти женщины! — шутливо проворчал Карлос. — Тысяча причин, лишь бы удрать от домашних забот.

Вдвоем они поджарили мясо и вымыли овощи. Валентин еще накануне удивился зеленому цвету помидор.

— Да, в Европе привыкли к томатам красным. А это тропический сорт. Вы же вчера пробовали их — они спелые.

За едой он стал развивать свою мысль о работе для Валентина. Судя по всему, он не мог видеть безработного человека, особенно хирурга.

— Я не высказал вам главного предложения. Я ведь помню свое посещение вашей клиники. Не думайте, что у нас так было, как сейчас, всегда. Каких-то тридцать — сорок лет назад — это как раз ваш сегодняшний уровень. Оснащение новой техникой можно произвести быстро, были бы деньги. Но умение оперировать не купишь. Это дано от Господа.

— И еще ежедневная работа. Как у пианиста.

— Пианистов мы знаем. Они бывают гениальные, хорошие и бездарные То же самое и с хирургами. Помните, я ведь вам тогда сказал, что, глядя, как вы оперируете, позавидовал. Думаю, сам я такого уровня не достигну.

— Это старинная русская привычка. Там, где иностранец изобретает технологию, в России делают просто руками.

— Да-да. Но вернемся к моему предложению… — Он поднял небольшой бокал красного вина, которое, по примеру хозяина, Валентин тоже разбавил водой. — Как я понял, вы не стремитесь покинуть Россию. Тогда у меня есть предложение. Причем, учтите, оно подходит только для вас.