Опасайтесь бешеного пса - Страница 72

Савва не мог обманывать, но и правду говорить не хотел. Римма могла только помешать, а не помочь.

— Когда Ольга мне сказала, я сразу стала в милицию звонить и такой бенц им устроила!

— А они?

— Они начали придираться к словам, а потом допрашивать: «Откуда у вас такие сведения?» Я им говорю: «Откуда, откуда! От воробья!» Там такой злюка есть, Самарин его фамилия, это, когда уже дозвонилась в прокуратуру, он мне: «Вот с воробьями и разговаривайте. А мне не мешайте работать». Нет, ты понимаешь, Савенок! Я ему говорю, Верните мне мужа, а он хамит! Ты скажи, это шутка или как? Олежка все время от меня прятался. Я ему звоню, а он женским голосом со мной разговаривает. Так пискляво сообщает: «А Олега Глебовича дома нет». Это же сколько раз было. Я не выдержала и как заору: «Дурак, ну что ты бабой-то прикидываешься? Совсем уж меня за ненормальную считаешь?» Значит, теперь взялся тебя использовать? Похитили его! Да кому он нужен, золото самоварное. Кроме своих псов да меня, никому и не нужен. Ладно, — она взяла Савву за рукав. — Пойдем скорее со мной, тут недалеко.

Савве пора уже было идти к дому Дмитрия Самарина, он чувствовал, что до трех часов осталось чуть-чуть.

— Я уже Ольгу достала, у нее, кстати, муж по-настоящему исчез, все вы, мужики, какие-то стали полоумные, так вот я ей говорю: «Ты-то хоть понимаешь, я же Савве жену нашла». Идем, Савенок, идем скорей, я тебя верну в твою семью.

— В какую семью? — переспросил Савва. — В какую семью, Римма Семеновна?

— Женщина с тремя детьми, вон ты какой у нас плодовитый. А то все пел: «Не могу, да не могу». Майя Сергеевна Сухорукова. Она мне позвонила. Сейчас же телефон по адресу легко отыскивается. Я ей как тебя описала, она сразу: «Это мой, точно! Он у меня всегда был чудиком, чудиком и остался».

— Римма Семеновна, вы меня извините, но я сейчас уезжаю. Но Римма крепко вцепилась ему в руку.

— Ну что ты, Савенок, родной. Ты своей семьи испугался? Троих детей. Мы же тебе будем помогать. И я, и Ольга. Даже мой, этот, Олег — все поможем. Пойдем, пойдем домой, — стала уговаривать она его, как ребенка.

— Это немыслимо! Римма Семеновна, мне нужно немедленно идти, иначе я опоздаю. Я должен ехать в Эстонию, чтобы спасти одного человека. Вы его может быть знаете, это коллега Олега Глебовича.

— Ну что ты, Савеночек, — Римма по-прежнему цепко держала его руку. — Никуда тебе не нужно ехать. Это тебе только кажется, что ты должен ехать. Тебе нужно к своим детям, к жене. Пойдем. Я ей обещала, что сегодня тебя приведу, даже взяла отгул. Во мужики, а? Нет, честное слово, это же нужно, как стали бояться семейной жизни! Пойдем, Савенок, пойдем, жена тебя любит; ждет.

— Римма Семеновна, это не моя жена! — твердо проговорил Савва.

— А мы с тобой сходим вместе, посмотрим. Даже если и не совсем твоя, вдруг она тебе понравится?

— И не нужно устраивать смотрин. У меня есть жена, я знаю. Но не Сухорукова Майя Сергеевна. Такого имени у моей жены не было, это я тоже знаю.

— Все равно, я от тебя не отстану, Савенок. Я же ей слово дала, ты пойми, я так ей и сказала: «Не подумайте, он человек очень хороший, хотя и все перезабыл, но у нас с ним ничего не было. Он даже живет у моего мужа».

Савве было пора немедленно уходить или отказываться от мысли о поездке. Летать по воздуху он пока не умел.

И тогда он всего лишь на мгновение бросил на Римму странный взгляд, откинулся на спинку скамейки, прикрыв глаза, снова открыл и взглянул на Римму.

Та сразу убрала руку, отодвинулась и смущенно, произнесла:

— Ой, извините, мужчина! Я вас за своего знакомого приняла. Надо же!

Савва кивнул в ответ, как бы извиняя ее за оплошность.

Она вскочила и помчалась на улицу. Савва тоже встал и поспешно направился в другую сторону.

Он подошел к дому Самарина ровно в три. У подворотни стоял микроавтобус, и все, кому было назначено ехать, уже сидели внутри.

Машина уверенно выехала за черту города и помчалась по Таллинскому шоссе. Промелькнули Красное село, Лаголово со знаменитой птицефабрикой, Кипень.

Петербуржцам эти названия были хорошо знакомы и напоминали о прошлом. Когда-то они ездили за покупками в Нарву и город по имени Йихви. В добрые старые времена оттуда везли в Ленинград для знакомых и близких бидонами густую эстонскую сметану, вязаные вещи, вкусный сыр, ликер «Старый Таллин». Да чего только не везли из соседней республики — все казалось вкуснее, красивее и добротнее. Но с тех пор, как к названию Таллин прибавилось еще одно «н», возможность приятных поездок отпала. Или стала не по карману.

Лишь Савве эти места ни о чем не напоминали, и поэтому он, посмотрев недолго в мутноватое окно, задремал. Остальные что-то негромко обсуждали, вспоминали забавные истории, но он продолжал спать.

Его разбудили в Иван-Городе.

— Савва Тимофеевич, прибыли, — сказал Дмитрий. Савва мгновенно поднял голову, оглянулся, улыбнулся и сказал:

— Я готов. Встречаемся на той стороне. Там после моста начинается крутой подъем. Как только он кончится, будет перекресток. На этом перекрестке нас уже ждут. Я тоже подойду к вам там.

— Вы что же, бывали здесь? — удивился Дубинин. — А уверяли, что ничего не помните.

— Нет, мне кажется, я здесь не был. Просто я вижу то, что впереди. Правда, на небольшое расстояние. Дальше все как бы уходит в туман.

— Но мы же не видим этого! У вас что — особое зрение? Глаз-алмаз? Или, правильней, перископ?

— Глаза только мешают, — смущенно объяснил Савва. — Я их даже закрываю. А вижу как-то иначе.

— Интересно! Очень интересно! — проговорил Дубинин. И, когда Савва, выйдя из машины, двинулся вперед, добавил:

— А знаете, я ему верю! Его способности безусловно основаны на чем-то вполне материальном, просто наука до этого пока не добралась.

— Минут через десять и проверим вашу веру, — засмеялась Мила. — Поехали, — сказала она водителю.

Однако Дубинин попросил остановить машину на обочине и достал небольшой бинокль.

— Интересно же понаблюдать, как он это делает!

Савва в это время как раз миновал небольшую очередь и вошел в небольшое помещение, где помещалась российская таможня.

Все по очереди стали наблюдать в бинокль за его действиями. Однако ничего особенного он и не делал.

— Нашу границу он миновал, — честь сообщить об этом досталась Дмитрию, — идет по мосту. Подходит к эстонцам.

Через несколько минут они убедились, что Савва без паспорта и каких-либо виз шагнул на свободную землю демократической Эстонии.

— Поехали! — скомандовал Дубинин. — Черт знает что! Вот если его взять к нам на службу, это будет такое… такая ценность! Да его можно где угодно использовать.

— Вася, не мечтай. Эта птица не по нашей клетке. Для вольного полета. И все-таки, интересно было бы расспросить пограничников, что они чувствовали, когда он шел мимо?

— Боюсь, что в результате мы сами окажемся неизвестно где, — откликнулся Дмитрий, — а нас, как сказал Савва, уже ждут.

— Пусть ждут. Мы не опаздываем, — проговорила Мила.

— Ты чего-то чересчур жестко, Мила, — дружески укорил ее Дубинин. — Тем более, дружба с Андресом тебе тоже пригодится.

Савве и не нужно было производить каких-то особенных действий. Он прошел лишь несколько преображений. Так, минуя жидкий ручеек, состоявший из местных жителей, ежедневно курсирующих туда и обратно, он преобразился в веселого пограничника — и все расступались перед ним, давая дорогу.

Войдя в таможенную зону, он превратился в русскоязычного жителя Нарвы. А вместо паспорта с необходимыми отметками протягивал чистый тетрадный листок. Этот же листок он показал на эстонском посту.

Только и всего.

Спиной он чувствовал за собой наблюдение, и это немного сковывало его, но не настолько, чтобы мешать преображениям.

Поднявшись наверх, он увидел поджидавшую кого-то «вольво» и понял, что в машине находится тот самый Андрес, о котором говорили накануне вечером.