Опаленные мечты (ЛП) - Страница 20

Рокко сидит на корточках по другую сторону невысокой бетонной стены, по бокам от него два человека из его охраны. Чуть правее на полу раскинулся еще один охранник. Ему пуля попала в бедро, но он жив.

— По машинам! — кричит Рокко.

Я быстро встаю и целюсь в сторону группы наших противников, прикрывая людей Рокко, пока они садятся в машины. Сменив магазин, смотрю поверх спортивной машины. Двое из сербской группировки целы и невредимы и пытаются помочь раненым забраться во внедорожники. Я убедился, что ни один из моих выстрелов не был смертельным. Время от времени между нашими парнями случаются небольшие потасовки, так уж устроен нелегальный бизнес. Пока никто не погибнет, сделки продолжаются.

Рокко встает и стреляет в спину одному из людей Попова. Драго отталкивает раненого на заднее сиденье машины и поворачивается к Рокко, целясь ему в голову. Я стреляю, попадая сербу в плечо. Пистолет падает из его руки на пол.

Когда Драго садится в машину, Рокко в знак благодарности за спасение его жизни кивает мне головой. Этот идиот даже не подозревает, что с того момента, как я узнал, что он убил мою жену, на его жалком существовании был поставлен крест. И я единственный, кто его прикончит.

Я ненавижу визиты к отцу Рокко. Не только потому что он женоненавистник, но и потому что мой муж испытывает крайне болезненную тягу к хвастовству перед своим отцом. Мы были у Элио Пизано три раза, и с каждым разом впечатления все хуже и хуже. А если учесть, что сегодня в ресторане будут присутствовать еще и деловые партнеры, то это событие станет незабываемым.

Я заканчиваю поправлять прическу и смотрю на себя в высокое зеркало. В облегающем красном платье с нелепо низким вырезом, которое я купила для этого мероприятия, чувствую себя шлюхой. До замужества с Рокко предпочитала повседневную одежду: джинсы и топы, иногда простые платья. Больше всего любила комфорт и пастельные тона. Я распускала волосы и никогда не красилась, за исключением особых случаев. Рокко настаивает на чопорной и правильной прическе — тугой, гладкий пучок и полный макияж, потому что, по его мнению, так я выгляжу старше и стильнее. Однажды он застал меня без макияжа, когда вернулся рано с работы. Мне пришлось накладывать двойной слой консилера и тонального крема в течение следующей недели, чтобы скрыть синяк на щеке.

Бросив последний взгляд в зеркало, дабы убедиться, что все так, как должно быть, я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз.

Рокко стоит у подножия лестницы и разговаривает с кем-то по телефону. Услышав меня, он поднимает голову и кивает. Видимо, наряд одобрен, потому что он отворачивается и продолжает разговор в тишине. Спускаясь по лестнице, гляжу на Алессандро, который стоит у входной двери, и чуть не спотыкаюсь от его пристального взгляда. Нравится ли ему то, что он видит?

С тех пор как моя жизнь развалилась, как карточный домик, чувствую себя по уши в дерьме. Я — груша для битья извращенца, который заставляет меня одеваться, как девушка по вызову, чтобы его друзья при виде меня пускали слюнки, а он потом «наказывал» меня за это. Но реакция моего телохранителя по сравнению с реакцией Рокко заметно отличается. На лице мужа отразилось удовлетворение, когда он увидел меня буквально полуголой. Откровенный наряд означает, что на меня будет глазеть больше мужчин. Выражение лица Алессандро однако совершенно пустое, но во взгляде этих холодных глаз читается презрение.

Мне хочется смеяться и плакать одновременно. В течение нескольких месяцев не замечала жарких взглядов, которые бросали на меня другие мужчины, потому что расплачиваться за них буду я. И вот теперь, когда втайне жажду, чтобы телохранитель посмотрел на меня с полными вожделения глазами, вместо этого получаю презрение. Что ж, за эти дни я привыкла и к этому. Хотя на мой взгляд, это выглядит более остро. Прервав наши взгляды, я иду к входной двери, глядя прямо перед собой.

Рокко подходит к своему блестящему новому кабриолету, припаркованному на подъездной дорожке, и открывает для меня пассажирскую дверь. Муж пребывал в исключительно хорошем настроении, когда пригнал машину из дилерского центра, и даже слова не сказал, когда я упомянула, что по субботам у меня спа-день. С приближением конца года работы прибавилось, и Хейзел откликнулась на мое предложение приезжать дважды в неделю.

Сглотнув желчь, которая поднимается каждый раз, когда мне приходится прикасаться к мужу, я беру его протянутую руку и скольжу внутрь машины. Рокко обходит капот и садится за руль, болтая о лошадиных силах и скорости, которую может развить новая машина.

— Этот сукин сын Козимо умрет от зависти, когда увидит эту крошку. — Он смеется, чистя щеткой белую кожаную обивку. — Я слышал, как он говорил Пьетро, что присматривался именно к этой модели, но не хотел тратить сто тысяч. Ты знаешь, что он до сих пор ездит на этой «консервной банке», которую купил четыре года назад? — На его лице появляется гримаса отвращения. — У некоторых людей нет самоуважения.

Иногда он напоминает мне избалованного ребенка, закатывающего истерику, если у кого-то появляется более блестящая игрушка, чем у него. Так получилось, что Козимо — особенно больная тема для Рокко. Независимо от того, замечает это другой капо или нет, Рокко ведет тотальную дуэль со старшим. Он старается превзойти его на каждом шагу. Что бы ни получил Козимо, Рокко должен превзойти его. Что бы ни хотел Козимо, Рокко должен обладать первым. Думаю, все дело в том, что дон, похоже, больше прислушивается к советам Козимо, а Рокко не может с этим справиться.

Заведя мотор и подъехав к воротам, Рокко продолжает нести чушь. Я делаю вид, что слушаю его бред, а сама смотрю в боковое зеркало. Внедорожник Алессандро едет вплотную за нами. Я не вижу его угрюмого лица в отражении зеркала, но практически чувствую его взгляд на своем затылке. Он ничего не сказал, когда вез меня в оздоровительный центр сегодня утром, хотя мы оба знали, что я еду туда не для того, чтобы делать массаж лица. А когда мы потом зашли к моей маме, то, уверена, он заметил, как я сунула за диван сумочку, которую купила для миссис Нателло. Он ни слова не произнес. Почему он ничего не рассказал Рокко?

Я вспоминаю тяжелый взгляд Алессандро, когда он спросил, не обидел ли меня Рокко. Желваки на его челюсти ходили ходуном, когда он расспрашивал меня о вещах, которые я покупаю. В его голосе слышалась резкость, когда он заверял меня в том, что молчит о моем пребывании в спа-салоне. Может быть, он ненавидит моего мужа больше, чем меня.

Прошлой ночью он снова приснился мне. Мы ехали в лифте, лицом друг к другу, а над нами горело дюжина зажигалок «Зиппо», отбрасывая желтоватый свет на лицо Алессандро. Я не боялась замкнутого пространства, как это было бы в жизни. Как будто одно присутствие Алессандро прогоняло страх и тревогу. Он сделал шаг ко мне, схватился за мое платье. В тесной кабине раздался звук рвущейся ткани, и он одним движением сорвал платье с моего тела. Я стояла обнаженной.

Он смотрел мне в глаза, пока расстегивал молнию и освобождал член, затем подхватил меня под попку и приподнял, прижав спиной к холодной стене лифта. От его грубых ладоней, ласкающих мою гладкую кожу, холод исчез. Его прикосновения казались такими реальными. Как и невероятное блаженство, когда он одним стремительным движением вогнал в меня член. Пламя, висевшее над нами, мерцало в ритме толчков Алессандро, делая эту сцену еще более сюрреалистичной.

Как и в предыдущем сне, он, не щадя, меня трахал, казалось, часами, не произнося за все время ни одного слова. Это было жестко. Дико. Неистово. И я наслаждалась каждой секундой. Я была свободна, а когда проснулась, то настолько промокла от возбуждения, что пришлось сменить белье.

— Веди себя хорошо, красавица, — говорит Рокко, возвращая меня на землю.

Я перевожу взгляд на лобовое стекло и вижу очертания большого белого дома, виднеющегося над забором, который тянулся вдоль улицы. Мы уже практически на месте. Я делаю глубокий вдох, пытаясь мысленно подготовиться к тому, что должно произойти.