Они были первыми - Страница 8
Еще одна черта в характере Феликса Эдмундовича — полное отсутствие самодовольства. Не показная скромность, а искреннее чувство неудовлетворенности самим собой. Весьма характерны в этом смысле такие строчки:
«Я вижу, что для того чтобы быть комиссаром путей сообщения, недостаточно хороших намерений. Лишь сейчас, зимой, я ясно понимаю, что летом нужно было готовиться к зиме. А летом я был еще желторотым, а мои помощники не умели предвидеть».
Это пишет о себе народный комиссар путей сообщения и председатель ВЧК, пишет на пороге осуществления грандиозной и небывалой по тем временам реформы — перехода транспорта на хозрасчет.
Владимир Ильич в затруднительных случаях говорил:
— Ну, надо, значит, поручить Дзержинскому — он сделает.
И не было дела, которое Дзержинский бы не выполнил с тем характерным для него блеском, с той энергией, умной стремительностью и талантливостью, которыми любовались все его друзья.
За несколько часов до смерти, на пленуме Центрального Комитета партии Дзержинский сказал:
«…Вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя никогда. И поэтому вы здесь все меня любите, потому что вы мне верите. Я никогда не кривлю своей душой…»
Он действительно не щадил себя никогда, и ему, разумеется, верили. Ф. Г. Матросов, создатель знаменитого тормоза, воплотил в жизнь свое изобретение благодаря Дзержинскому, равно как и создатели тепловоза профессора Шелест и Гаккель. В эти же дни Дзержинский занимался организацией школ для детей железнодорожников, устанавливал пустяковые, буквально копеечные, надбавки на железнодорожные билеты с тем, чтобы дети железнодорожников безотлагательно получили сносные условия для учения.
В траурные дни, последовавшие за кончиной Ленина, партия поставила Дзержинского на труднейший пост Председателя Высшего Совета Народного Хозяйства. В то же время Дзержинский продолжал возглавлять коллегию ОГПУ. Это было чрезвычайно тяжелое время. Многие фабрики и заводы стояли, на других оборудование было крайне изношено и требовало либо замены новым, либо капитального ремонта. Многие квалифицированные рабочие погибли на фронтах. На их место пришли из деревень десятки тысяч новичков, не привыкших ни к машинам, ни к дисциплине. Не хватало сырья, не хватало топлива. Только начала осуществляться ленинская денежная реформа.
Вспоминая ту пору, Софья Сигизмундовна пишет:
«Опять Феликсу нужно было заново учиться. Накануне ухода в ВСНХ, прощаясь с товарищами по трехлетней работе на транспорте, Дзержинский сказал, что для руководства ВСНХ он так же не подготовлен, как это было тогда, когда его назначили народным комиссаром путей сообщения…»
И он снова начал учиться. Через двенадцать дней после назначения, выступая перед работниками государственной промышленности и торговли, Дзержинский сказал:
«Я сейчас должен учиться делу и должен учиться этому у вас».
Через месяц он написал начальнику «Грознефти»:
«Пока я должен учиться — поэтому у меня просьба к вам, помнить об этом и помочь мне в этом. Смотреть глазами своего аппарата — это гибель для руководителя».
Прошло совсем немного времени, и Дзержинский — в полном курсе всей сложнейшей деятельности ВСНХ.
Началась организация новой системы работы. Началось дело.
— Доклады, доклады, отчеты, отчеты, цифры, цифры, бесконечный ряд цифр, — с гневом и возмущением говорил Феликс Эдмундович. — Нет при этой системе времени изучить вопрос. Пишутся горы бумаги, читать их некому и нет физической возможности.
Председатель коллегии ОГПУ с трибуны зала заседания ВСНХ говорил о доверии.
— Нельзя управлять промышленностью, — говорил он, — иначе как доверяя тем, кому ты сам поручаешь данное дело, уча их и учась от них.
Наряду с этим Дзержинский считал необходимым ввести личную ответственность каждого работника за выполняемую работу. Он требовал, чтобы представляемые ему доклады подписывались теми, кто лично их составлял.
Вот строчки из выступления Феликса Эдмундовича:
«Возьмите доклады, которые мною формально подписываются. Казалось бы, не может быть на свете более умного и всезнающего человека, чем Дзержинский. Он пишет доклады о спичках, о золоте, о недрах, он пишет абсолютно обо всем, нет такого вопроса, по которому бы Дзержинский не писал, и доклада, под которым бы не подписывался. А это ведь и есть выражение нашей бюрократической, никуда не годной системы, ибо тот, кто фактически работает… скрыт».
Трудно найти выступления Феликса Эдмундовича, в которых бы он не требовал правды, правды и еще раз правды.
За полгода до смерти он сказал:
— Мы ошибок не должны бояться, но под одним условием — если у нас нет комчванства, «шапками закидаем» и прочего, если мы знаем самих себя, знаем свои силы, знаем свои ошибки и не боимся их открывать.
Из другого его выступления:
«Не надо бояться критики, не надо затушевывать недостатки, наоборот, надо облегчить их выявление и не видеть во всем дискредитирования. Дискредитирован может быть только тот, кто скрывает свои недостатки, кто со злом не желает бороться, то есть тот, кто должен быть дискредитирован».
Трудясь ежедневно не менее чем по восемнадцать часов, Феликс Эдмундович удивительно умел смотреть в будущее. По его инициативе в аппарате ВСНХ всегда работали не меньше пятидесяти вузовцев. По инициативе Дзержинского студентам-практикантам рекомендовалось посещать заседания президиума ВСНХ и его главных управлений.
И сейчас нельзя не поразиться мудрости этого решения — таким путем будущие советские технические специалисты учились искусству управлять у самого Дзержинского и его сподвижников.
Разве можно эту жизнь разделить на периоды — подполье, тюрьмы, революция, ВЧК, НКПС, ВСНХ? Разве не было в Дзержинском — профессиональном революционере и замечательном конспираторе — тех черт характера, которые дали впоследствии возможность Владимиру Ильичу Ленину увидеть именно в нем, в Дзержинском, председателя ВЧК? Разве не Дзержинский и в подполье, и в кандалах каторжника разоблачал провокаторов? И разве, когда бушевали «вихри враждебные» и Дзержинский отдавал решительно все свои силы тяжело больного человека борьбе с контрреволюцией, — разве в ту пору партия не видела в нем созидателя, организатора, строителя?
Он умер председателем ВСНХ и председателем ОГПУ. Он охранял государство, и он создавал государство.
Он умер, отдав решительно все силы революции. Едва поднявшись после жесточайшего сердечного приступа, который застиг его на работе, он пошел к себе домой один, отказавшись от провожатых, чтобы не обеспокоить Софью Сигизмундовну. Пожав руку жене, Феликс Эдмундович прошел в спальню. Софья Сигизмундовна обогнала его, чтобы приготовить ему постель, но он остановил ее теми двумя словами, которые произносил всю жизнь, всегда:
— Я сам.
Он всегда все делал сам.
Это были его последние слова.
Чекисты. Л., Лениздат, 1967, стр. 5—29.
В. Бонч-Бруевич
КАК ОРГАНИЗОВАЛАСЬ ВЧК
Октябрьская революция, свергнувшая дряблое Временное правительство, победила. В красной столице был установлен строгий революционный порядок. Кадеты, остатки «октябристов», монархисты, партии, считавшие себя социалистическими: трудовики, правые эсеры, меньшевики и множество других мелких разновидностей, были воистину подавлены. Прошло некоторое время. Канули в вечность назначенные сроки «падения большевиков». Новая власть и не собиралась уходить, а постепенно крепко забирала бразды правления.
Мы основательно устраивались в Смольном.
— Что это вы так хлопочете? — неоднократно язвительно спрашивали меня посещавшие нас различные оппозиционеры. — Разве вы думаете, ваша власть пришла надолго?