Они были первыми - Страница 16

…Прошло время. Стало известно о движении генерала Пепеляева на Якутск. Бандиты активизировались, они со всех сторон обложили город. Главные опорные пункты их находились в Негедяе, в десяти верстах от Верхоянска, второй в Батале, в четырех верстах. Они решили взять нас измором, так как ни дров, ни продовольствия в городе не было. И пришлось на дрова разбирать дома, скот почти весь забили на мясо.

Восемь месяцев, день за днем, дрались наши бойцы с превосходящим в несколько раз противником. Сколько было боев и стычек за это время?! К концу осады начался голод. Ели убитых лошадей, но это не поколебало мужества красных бойцов, показывавших образцы дисциплинированности, высокого понимания своего долга перед народом.

Не раз совершали вылазки в глубокий тыл противника, с боями добывая табак, чай и продовольствие. Особенно активно участвовал в рискованных операциях уполномоченный ОГПУ Михаил Лаврентьевич Новгородов, которого знали и боялись враги. Это был смелый и мужественный чекист. Однажды под огнем противника он доставил в город трупы убитых в бою в м. Силян красноармейцев Мальчехова и Холмогорова. В другой раз Новгородов спрятал в мешок из-под табака две гранаты и положил эту хитрую штуку на видном месте. Разведка противника, обнаружив невесть откуда взявшийся мешок, стала рассматривать содержимое, но так как кольца у гранат были удалены, рычаги отскочили, гранаты взорвались и несколько беляков были убиты. Бандиты всполошились и, желая отомстить, додумались до хитроумной затеи. За одну ночь на всех тропинках вокруг города они расставили около сотни самострелов, с помощью которых охотники обычно промышляют лосей и оленей. Но Новгородов и тут помог нам: за несколько часов все самострелы были обезврежены, а стрелы собраны — могли пригодиться.

Вылазки в глубокий тыл противника стали для нас повседневным делом. И все-таки до бесконечности так продолжаться не могло. Надо было кого-то отправить в Якутск, чтобы сообщить о положении в районе.

Предстояло проделать путь в тысячу верст, пробираясь по местам, где на каждом шагу могла поджидать вражеская засада. Выполнить эту задачу опять-таки вызвался Новгородов. С большой неохотой отпускали мы его. В конце февраля он предпринял попытку прорваться в Якутск, но в Бустахском наслеге был схвачен и в м. Ат-Баса в тридцати километрах от Верхоянска в марте 1923 года расстрелян. Погиб замечательный человек…

По мере приближения весны положение под Верхоянском стало меняться. Неудачи Пепеляева, несмотря на все старания скрыть их, становились известными населению. У бандитов началось дезертирство, перебежки в город. И белый отряд постепенно «растаял». Но главари, главным образом офицерье, скрылись в сторону Абыя, Момы и Аллаихи. Наступившая распутица, а затем и летнее бездорожье не дали возможности нам преследовать их. За все время осады красный отряд потерял тринадцать лучших своих бойцов, которые захоронены в братской могиле.

Летом 1923 года восстановилась связь с Якутском. Но борьба за Советскую власть на Севере на этом для меня не кончилась. К маю 1925 года Верхоянск снова оказался в кольце бандитов.

6 мая из Якутска выступает особый отряд ОГПУ под командованием Павлова, я был заместителем у него. Не успели мы покрыть треть пути, как началась оттепель. Дальше продвигались по черной земле. Жалко людей, оленей. Но бойцы горят одним желанием: только вперед! Более четырехсот верст прошел отряд пешим порядком, без хорошей пищи. Причем почти всю дорогу пришлось идти по воде, смешанной с талым снегом. А обувь у бойцов вся разбитая. Словом, трудности, даже для местных людей, привыкших к ним, были огромными.

В одном месте путь преградила речка Тирях. Двигаться нельзя, но и тут нашли выход из положения. Два отделения, которыми командовали Бычков и Казаков, запрудили ее лесом и возвели мост. Груз и нарты перетащили, оленей доставили вплавь.

Преодолев весенний разлив горных рек, мы оказались в другом крайне трудном положении: в отряде не осталось ни куска хлеба, соли и других продуктов. Почти полмесяца отряд шел впроголодь, питаясь только куропатками. Помню, как по моему приказу лучшие стрелки отряда во главе с Казаковым каждый день получали патроны, и скалы Верхоянского хребта в долине речки Сартан оглашались выстрелами, к очередному привалу мы добывали сто — сто двадцать куропаток.

Но вот прошли тундру и не стало куропаток. Питаемся совами, пришлось убить несколько собак…

Позднее нас выручили охотники. Они вышли навстречу нам и привезли на нартах продукты.

Вступаем в Верхоянск, радость жителей осажденного города неописуема. У нас один вопрос: — Где же бандиты? Оказалось, что они окопались в пятидесяти километрах от города…

С ночи до полудня идет бой. Не выдержав натиска, противник бежал в сторону Оймякона…

1930 г.

Новая жизнь упорно пробивалась сквозь отсталость и бескультурье, сквозь буреломную тайгу, через засады бандитов…

Разбросаны улусы по тайге… Банды всех оттенков, вооруженные японскими пулеметами, американскими винчестерами, рыская по лесам, грабили фактории Якутторга.

Но не только грабеж сплачивал преступников: вместе с дармовым золотишком терлись по карманам свеженькие листовки. Они призывали свергнуть Советскую власть. На самозваных съездах представители «освободительного войска» распинались в любви к «Тунгусскому государству», а тунгусы угоняли оленей подальше от своих «представителей».

Летом 1927 года в Среднеколымске расклеивались прокламации против коммунистов… Вооруженная группа появилась на реке Амге… Шайка Рахматуллина, которого в уголовном мире за громадный рост и атлетическое телосложение прозвали Большойко, грабил крестьян на Лене…

11 ноября белобандитский отряд Кириллина занял центр Западно-Кангаласского улуса — село Покровское…

В конце декабря начальник Управления пограничной и внутренней охраны страны вызвал меня, старшего инспектора войск этой охраны.

— Вам, члену партии, надо выехать в начале января в Якутию, — сказал Зиновий Борисович Кацнельсон, пододвигая ко мне объемистую стопку донесений, переписки, справочников. — Во Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете готовится поездка в Якутию. Вы и еще несколько сотрудников нашего управления будете ее охранять, выполнять спецзадание. В вашем распоряжении будет народ молодой, горячий, еще не обстрелянный. — Зиновий Борисович медленно обвел карандашом то место на карте, где была обозначена Якутия.

— Оденешься потеплей…

«Вот как бросает судьба, — подумал я. — Пять лет на Северном Кавказе в специальных войсках ОГПУ, борьба с бандами, засады, облавы, а теперь…»

— Там может быть и пожарче, чем на Кавказе, — угадав мои мысли, произнес начальник управления. Он выдвинул ящик стола и достал солдатские варежки с отдельно связанным указательным пальцем.

«С умом вязали, — сообразил я, — чтоб стрелять удобней».

— Держи, — сказал Кацнельсон, — пригодятся.

— Зиновий Борисович, у меня скоро зачеты, экзамены в университете.

— Знаю, дорогой, знаю. Такая наша судьба. — Он подошел к окну и задумчиво посмотрел на первые снежинки, закрученные ветром.

— Мне пришлось быть в ссылке в тех местах, — тихо сказал он. — Когда в Якутию привезли ссыльных большевиков Ярославского, Петровского, Орджоникидзе, — началась у нас настоящая жизнь. — Он стал загибать пальцы: — Два марксистских кружка, споры с меньшевиками, побеги… — И уже другим, деловым тоном добавил:

— В работе вашей комиссии будут большие трудности. Колоссальные пространства, бездорожье. Рабочих мало, а деревня отстала на целые века. Но надо, понимаешь? Надо ехать. Говорю тебе об этом я, а посылает тебя партия. Да, а в университет я позвоню, попрошу не исключать из списков…

На складе я получил целый мешок теплых вещей. Помню, мне было неловко тащить мимо управления узел с полушубком, валенками, сапогами. Я знал, что даже самое высокое начальство умещало весь свой гардероб на плечах.