Она уходит со мной-2 - Страница 7
Вытерев слёзы, отвернулась к окну. На плечи мне легли руки. Я дёрнулась, но Герман властно развернул меня к себе. Отвела глаза, не желая встречаться взглядами.
– Уезжай, – глядя в стену. А в глазах против воли слёзы.
Не ответив, он дотронулся до моего виска кончиками пальцев. Опустил руку ниже и невесомо провёл по припухшей щеке. Я нервно выдохнула. Герман провёл снова. Не удержавшись, всё-таки посмотрела на него. В его чёрных глазах сверкали недобрые огоньки. Пальцы оказались на моих губах.
– Он получит своё, – губы его едва шевелились. И опять по щеке. – Этот недомерок пожалеет, что у нас в стране отменена смертная казнь.
К кому были обращены его слова, не знаю. Ощущение у меня сложилось, что не ко мне. И от того, как они прозвучали, вдоль позвоночника прошёл холодок. Скатившаяся по щеке слеза упала Герману на руку.
Теперь мы в упор смотрели друг на друга и молчали.
– Где Платон?
– Зачем он тебе?
На скулах Германа выступили желваки, жилы на шее натянулись. По-хозяйски он обвёл комнату взглядом. Остановился на мне.
– Зачем тебе мой брат?
– Мы уезжаем из этого города.
Я ушам своим не поверила. Только вчера этот мужчина был прошлым, которое я должна была каким-то немыслимым образом стереть, о котором должна была забыть. А сейчас он стоит в метре и говорит, что мы должны уехать!
Вскинув голову, выдавила сквозь слёзы усмешку.
– Уезжаем? – сорвавшаяся слезинка покатилась вниз. Я вытерла её. – Зачем ты вернулся? За документами? Так для этого не нужно ничего придумывать, Герман! Если тебе нужны…
– Документы мне нужны, – жёстко оборвал он. – И ты отдашь их мне. Но не сейчас. И вернулся я не за документами. Вернулся за тобой.
– А ты уверен, что мне это нужно?! Что мне это ещё нужно?! Ты…
– Это нужно мне, – пронзив взглядом. Подошёл, приподнял голову за подбородок. – Нужно это тебе или нет – меня не интересует. Ты уезжаешь со мной, Вероника. И это не обсуждается.
Глава 4
Дмитрий
Получить ответ, где Платон, оказалось несложно. Вероника кричала, начинала плакать и снова кричала, что я могу убираться к чертям собачьим, что на хрен ей не сдался и что виноват кругом, куда ни плюнь.
Да, может, и виноват. Но какая разница, если по факту вернулся только чтобы взять её с собой? Весь грёбаный месяц вдалбливал себе в голову, что она не для меня, что лучше оставить как есть. Но никакие уверения не мешали мне с мазохистским удовольствием наблюдать за ней через экран мобильного.
– Чёрт! – задумавшись, затормозил перед пешеходным переходом.
Вообще свет светофора разрешал проехать, но старая перечница с клюкой неспешно двигалась ровно посреди дороги. Зыркнула на меня, прошамкала что-то нечленораздельное и поплелась дальше.
Стиснув зубы, шумно выпустил воздух через нос.
Примерно неделю назад я окончательно понял, что так продолжаться не может. Девчонка накрепко засела в мозгах. И дело было не в сексе. Старательная элитная шлюха с высветленными волосами по самую жопу и озёрами невинных сучьих глаз отсасывала так, что бурлила кровь. Только, когда она закончила, ничего не изменилось. Выставил её за дверь, а сам, как извращенец, включил видео и, делая затяжку за затяжкой, наблюдал за расхаживающей по дому в моём свитере Вероникой.
Но прежде, чем рвануть за ней, нужно было решить кое-что из текучки. Голодная до крови свора наступала на пятки. Моя смерть с самого начала была сомнительной, но она дала мне отсрочку. Уже рассчитавший, как выстроить следующие дни, чтобы сгонять в эту дыру и параллельно порешать нужные вопросы, я включил камеру и… Блядь! Вероника, совершенно голая, лежала привязанная к спинке постели и вертелась, пытаясь освободиться.
Нервы обожгло, желание схватить пистолет и прикончить того, кто посмел притронуться к моей девочке было таким, что попадись мне недоносок под руку, остался бы без члена в ту же секунду. Уже через час у дома, где была снята квартира, прослужившая мне пару месяцев пристанищем, дежурили менты. Всё оказалось круче, чем я думал. Друг в органах чётко объяснил перспективы. Делом о местном насильнике убийце уже давно занималось столичное следствие. И тут на тебе совпадение…
В городок я гнал, как безумный. Выжимал педаль и курил одну за одной. Мотор ревел, а мне казалось, что внедорожник тащится, как полудохлая улитка с раздолбанным панцирем. Обочина сливалась в сплошную линию, мимо мелькали столбы и огни придорожных забегаловок, а в мозгах билось только одно – убью. Уничтожу любого, посмевшего тронуть. Эта девчонка моя. Моя, чёрт возьми!
Сверившись с навигатором, свернул на раздолбанную просёлочную дорогу. Судя по карте, до места оставалось минут десять, не больше. Из-под колёс брызнула грязная вода. Лужа оказалась глубже, чем казалась.
– Да что это за дыра, – едва не матюгнулся. Вынул сигарету и прикурил.
Лёгкие наполнил едкий дым. Дурацкая привычка, доставшаяся мне в наследство от бывшей жены. Сука. Сама-то она к сигаретам не прикасалась никогда. А вот я…
– Сука, – уже вслух, вспомнив, как она, напуганная, смотрела на меня своими огромными глазищами. И я, сдвинутый на ней, готов был прикончить вначале её, потом самого себя.
Понимание, что эта стерва стонет и кончает под другим мужиком, было сродни удавке на шее. Только ведь я знал… Всегда, чёрт её дери, знал, что она не моя. Кретин! Перекроить можно всё, что угодно, только не бабу, для которой ты всего лишь замена и сытое будущее.
«До конца маршрута осталось двести метров», – оповестил навигатор голосом услужливой электронной подлизы.
Сбоку мелькнуло несколько старых, перекошенных домиков. После них – парочка приличных, и снова – низкие, одноэтажные, но уже ухоженные. На одном из участков резвились две девочки. Против воли засмотрелся на них. Да кончится это когда-нибудь или нет?! Проклятье! Если Крис думала, что это так просто: растить ребёнка с пониманием, что ты не отец – она ошибалась. Если думала, что так просто: растить ребёнка, а потом в момент забыть, как это, отказаться от него – она дура.
– Не дура, – прошипел сквозь зубы, заставив себя проехать дальше. Вышедшая на крыльцо женщина проводила машину взглядом.
Если бы не подъехал к нужному дому, закурил бы снова. Но всё тот же навигатор сказал, что цель достигнута. Я и сам знал, что достигнута. Во дворе развешивала бельё мамаша пацанёнка, получившего в свой день рождения самокат. Что приеду, предупредил я её заранее. Увидев машину, она оставила выстиранные тряпки в покое и громко позвала мальчишек. Те не заставили себя ждать. Только вышел из машины, Платон кинулся мне навстречу.
– Дядя Герман! – завопил он. Босой, в коротких шортах, он подбежал к калитке. Потянулся, чтобы открыть.
– Платон, подожди, – бросилась за ним мать второго пацанёнка.
Платон её даже не услышал. Справился он с калиткой в долю секунды.
– Дядя Герман! – выскочил на улицу. Я и сообразить ничего не успел, как он оказался рядом.
– А Вероника сказала, что ты не приедешь! – выпалил он. В руке его был зажат ломоть ржаного хлеба, уголок губ чем-то перемазан. Растрёпанный, он смотрел на меня со свойственной только детям искренностью. От этого взгляда у меня стянуло нутро.
– Вероника ошиблась, – присел перед ним. Усмехнулся. – Как твои дела, разбойник?
– Хорошо. А почему ты уехал? Я ждал тебя, а ты даже не звонил. И Вероника…
– Так было нужно, – проговорил, рассматривая его.
Что-то подсказывало, что творю самую настоящую дичь. Но прошедший месяц ясно дал понять: не заберу их обоих – до конца дней жалеть буду. А хрен знает, когда эти дни кончатся. Ладно, если через пару лет, а если тянуть жвачку придётся ещё несколько десятков? Нет уж, увольте.
– Это у тебя обед? – кивнул на его руку.
– Добрый день, – не к месту встряла Люба. – Сейчас я соберу Платошкины вещи. Не думала, что Вы так быстро.
Я кивнул ей. Платон разжал пальцы и продемонстрировал мне перепачканную маслом с солью ладонь.