Он все видит! - Страница 5

– Ариша, это ровным счетом ничего не доказывает.

– Согласен. Тогда я тоже не придал этому особого значения и вернулся в дом. Минут через тридцать мы снова вышли на балкон, но уже вместе со Злобиным, и вот тут я увидел свет в окне соседнего дома. Оно было занавешено прозрачным тюлем, сквозь который достаточно хорошо можно было разглядеть все, происходившее внутри…

– Только не говори, что ты видел, как Татьяна Владимировна подменила таблетки!

– Нет, конечно. Я просто видел ее в комнате. Она там что-то искала, вероятно, нашла и заменила лекарство какой-то отравой.

– С воображением у тебя все в порядке, – сказала я, разочарованная дедовым рассказом. – Ты просто притянул факты за уши.

– Ничего я не притянул. Полетт, понимаешь, это была Дашина комната! Я видел позже, что она зашла туда, в халате и с полотенцем, обернутым вокруг головы.

– А потом ты подсмотрел, как Даша скинула халатик? – я погрозила Арише пальцем. – Поменьше надо в чужие окна заглядывать!

– Полетт, ну как тебе не стыдно! Я же специально туда не заглядывал. Все вышло само собой. Между прочим, Даша, едва зайдя в свою спальню, сразу задернула шторы. И вообще, тогда я ни в чем не усмотрел никакого криминала. Все это всплыло в моей памяти сегодня, когда Дашенька рассказала мне про свои подмененные витамины.

– Ладно, допустим, с этим все более или менее складывается. Но как ты вообще столкнулся с Дашей и расположил ее к откровенному разговору?

– Я решил зайти к Злобину. Когда свернул на Кленовую улицу, то увидел, что из дома Ковалевых выбежала молодая женщина. Мне показалось, что она плакала. Дениса дома не оказалось, и я пошел прогуляться по аллейке. Вот там, на скамеечке, и сидела Даша. Я подсел к ней и спросил, не могу ли чем-то ей помочь. Она сначала все отмалчивалась, а потом начала рассказывать мне про извергов, с которыми она живет под одной крышей. Когда она дошла до подмены витаминов, я уточнил, когда именно все это произошло. По срокам все сошлось! Я подсмотрел все в тот день! Так вот, я выслушал эту страдалицу и понял, что ни одному ведомству до нее не будет никакого дела. Но даже если бы у Даши в милиции приняли заявление, это не тот материал, который долго жуют в суде и так далее. Только ты, Полетт, сможешь ей помочь! Если все пустить на самотек, то она и ее еще не родившийся крошка будут все больше и больше увязать в этом кошмаре, и в итоге нутро этого удава поглотит их обоих целиком!

– Да, ей не позавидуешь. Да и мне тоже. Задачка-то мне предстоит не из легких!

– Полетт, не волнуйся, я тебе помогу. Уже помогаю! Как ты думаешь, чем я занимался, пока вы с Дашей беседовали? – спросил Ариша. Я пожала плечами. – Обзванивал своих знакомых, пытался найти какие-то их точки соприкосновения с Ковалевыми.

– Ну и как, нашел?

– Нашел. Оказывается, один мой старинный приятель когда-то работал под началом Виктора Ковалева, еще в комитете по нефтесбыту.

– И что он тебе интересного рассказал?

– Как Даша заявила, что Ковалев – бабник, так оно и есть. Подробности, извини, пересказывать не буду…

– Да уж, избавь меня, пожалуйста, от этих деталей!

– Полетт, я вот о чем подумал, – Ариша придал своему лицу глубокомысленное выражение, – а не пойти ли нам по проторенной дорожке?

– Что ты имеешь в виду?

– Помнишь, ты Ксюшеньке помогала, когда босс-любовник ее в СИЗО запихнул, потому что она ему наскучила?

– Помню, конечно, только сейчас мы имеем совсем другой случай. Даша уже не работает в фирме своего свекра, и из СИЗО ее тоже вытаскивать не надо…

– Да ей дома сейчас не лучше, чем в казенном доме! Там у нее уже имеются два неиссякаемых источника повышенной нервозности – свекровь, со своими упреками, и свекор, с его сексуальными притязаниями… Они дошли до такой ненависти к Даше, до такого цинизма, что в них без остатка растворились и любовь к сыну, и память о нем. Я не понимаю, как такое возможно! Проучить их надо бы.

– Проучить – это дело второе. Главное – сохранить ребенка.

– Да, Полетт, ты права. Не знаю, зачем я полез к тебе со своими предложениями? У тебя самой всегда найдется пара-тройка идей в запасе. Меня же все время тянет повторять выигрышные партии и комбинации. Этим грешит любой хороший карточный игрок… Скажи, Полетт, мне еще не поздно меняться? В смысле характера?

– Нет, в самый раз, – невольно улыбнулась я.

– Тогда я пойду и попробую придумать что-нибудь новенькое, – сказал дедуля и запел какой-то веселенький мотивчик.

Ну и Ариша! Еще несколько часов тому назад он сам нуждался в чьей-то психологической помощи, но вот – получил от меня укол по самолюбию, мгновенно излечился и принялся спасать других. Что ж, у каждого есть свой личный способ побеждать внутреннюю инерцию. Дед перестал хандрить, и теперь его вдохновлял энтузиазм, замешенный совсем на других эмоциях. Я же не могла сделать жалость двигателем своего внутреннего сгорания. Мне требовалось посмотреть на ситуацию холодным отстраненным взором. Информации накопилось в моей голове порядочно. Хотелось бы понять, все ли сведения отвечают истине.

Я поднялась к себе, взяла саксофон и немного поимпровизировала. Под музыку мне всегда хорошо думается… Факты всплывали в моей голове в произвольном порядке, некоторые – и не по одному разу, и под самыми разными углами. Вот и теперь, после нескольких сыгранных пьесок, я оценила все обстоятельства с иной позиции. Мне казалось абсолютно неважным, по любви ли вышла Даша замуж или нет, Роман ли отец ее будущего ребенка, или же кто-то другой. Пусть ее тайна останется покрыта мраком и ее коротким браком с Ромой. Важно совсем другое – рождение ни в чем не повинного малыша оказалось под угрозой.

На следующий день Ариша проснулся раньше меня. Я еще лежала в постели, а дедуля уже бодренько разговаривал по телефону. Куда только подевалась его хандра? Растворилась вчера, потонув в заботах о нашей беременной соседке. Что ж, это не самый плохой выход из того состояния, в котором пребывал дед всю последнюю неделю.

Ариша у меня один, других родственников нет. Мама и папа трагически погибли прямо на моих глазах. В машину, в которой они тихонько выезжали со двора, на бешеной скорости врезался автомобиль с пьяным прокурором города за рулем. Это событие черной чертой поделило мою жизнь надвое. Четырнадцать счастливых лет я прожила с мамой и папой, а потом все рухнуло в одну минуту. Я потеряла не только родителей, но и веру в справедливость. Прокурор Синдяков умудрился свалить всю вину на моего отца и выставил нашей семье счет за причиненный ему моральный и материальный ущерб. Ариша продал городскую квартиру, и мы переехали с ним в коттеджный поселок. Я много лет не обращала внимания на то, как за окном меняются времена года. В школу и в институт ходила по инерции, затем, без особого энтузиазма, работала на кирпичном заводе юрисконсультом.

Жизнь моя могла бы и дальше течь в таком же монотонном однообразии, если бы не одно дорожно-транспортное происшествие, свидетелем которого я вновь стала. Скрежет металла, окровавленные тела на асфальте – все это заставило меня очнуться от спячки. Конечно, родителей вернуть было никак нельзя, но оставалась возможность наказать преступника. Синдяков уже вышел на пенсию и, по злой насмешке судьбы, купил дом в нашем же коттеджном поселке. Я поняла, что не смогу жить дальше, если не покараю убийцу своих родителей. Поделилась своими планами с Аришей, и он меня поддержал. Более того, дед признался, что он четырнадцать лет ждал, когда я дозрею до этого.

Встав на тропу мести, я мечтала дорожным катком проехать по тучному телу бывшего прокурора города, чтобы он, корчась от боли, вспомнил о моих родителях и раскаялся в содеянном. Но реальность внесла свои коррективы в мои умозрительные планы. Пристально наблюдая за жизнью Синдякова и двух его сыновей, я увидела, как порочна эта семейка. Мне не составило особого труда сделать их пороки орудием своего мщения. Спустя четырнадцать лет справедливость восторжествовала. Но это был лишь один частный случай.