Он видит, как они летят (СИ) - Страница 9

А Тор так и стоит, пытаясь осознать происходящее и хоть немного свыкнуться с новой ролью.

***

Ночью заснуть так и не удается. А ведь Бог Грома никогда в жизни не мучился бессонницей, исключая ночь после первого военного похода. Но тогда причина была серьезной – первая жизнь, которую Тор отнял. Боевое крещение, как добродушно сказал Один, кладя руку на плечо.

А ведь Локи в тот день тоже убил.

Тор хорошо помнил его счастливое, измазанное кровью лицо. И спал маг тогда как ребенок, отвернувшись к стенке шатра.

Но вот похвалы от отца младший так и не дождался. Бог Грома видел немой вопрос в зеленых глазах брата. Видел, как тот смотрел на Одина, надеясь, наверное, хотя бы на мимолетный одобряющий взгляд.

Тогда Тору было плевать. Сначала он был занят обменом впечатлениями с друзьями, потом пьянкой у костра, а потом мыслями, которые не мог заглушить даже алкоголь.

Но теперь, вспоминая те события, Тор все больше задумывался над тем, что именно тогда произошло. Может, именно с того момента они с братом начали действительно отдаляться друг от друга?

Все больше тренировок, на которые Локи не приходил, предпочитая бороться с собственными тенями, как звал двойников Тор. Все больше по-настоящему злых слов, брошенных походя. Все меньше вечеров, когда они просто могли уйти далеко в поля или просто поговорить о всякой всячине, забравшись в какой-нибудь угол.

Они взрослели очень разными. И больше уже не понимали друг друга, как раньше.

Локи с головой ушел в магию, оттачивая свои навыки в ней. Он ночами сидел в библиотеке, штудируя пыльные фолианты. Или метался меж мишеней, оставляя в центре каждой тонкие блестящие лезвия.

Он пропускал общие обеды, предпочитая есть в одиночестве за очередной книгой. Один не раз выговаривал ему, ругая за асоциальный образ жизни. Но Локи только дерзко вскидывал голову и молчал, зля отца еще сильней.

Тор часто становился свидетелем таких скандалов. Однажды Локи так довел отца своим гордым молчанием, что Один приказал высечь младшего принца. А Тору велел отвести брата в острог и проследить, чтобы тот не избежал наказания.

Подобное наказание было позорным даже для простолюдина, не то что для высокопоставленного лица. Но Локи даже не возразил. Он одарил Одина и Тора злой язвительной улыбкой и сам пошел к выходу.

Богу Грома осталось только плестись следом, словно побитому псу.

Локи сам снял рубашку, сам протянул руки, чтобы их закрепили в колодке. И когда плеть опустилась на худую спину мага, тот только вздрогнул, закусывая губу. А на светлой коже тут же вспух, наливаясь кровью, широкий яркий след.

Младшего иссекли так, что на спине не осталось живого места. Но он только хохотал под конец, когда любой бы уже орал от боли.

Смех был жутким. Совершенно безумным. И Тору тогда действительно было страшно.

Едва удары прекратились, а молчаливый воин снял колодки, маг трясущимися руками подцепил рубаху, надел. И, бросив на Бога Грома непонятный быстрый взгляд, пошатываясь, пошел к лестнице.

А Тор все смотрел на его спину, на проступающие на черной ткани темные полосы и не мог понять, зачем Всеотцу нужна была эта кошмарная экзекуция.

Только за то, что его младший сын не отвечал на вопросы?

Воспоминание странное. Тор не знает, к чему он вспомнил этот случай. Ассоциативная цепочка размышлений, наверное.

И на все теперь иной взгляд.

На часах половина шестого. И Тор решает, что хорошо бы начать собираться.

Холодный душ помогает скинуть с себя мутную полудрему, наполненную волнующими сознание мыслями. Громовержец наскоро проходится по телу намыленной рукой, моет волосы. Все для брезгливого младшего брата.

Мысль заставляет улыбнуться.

Еще минута – и Тор, зачем-то обмотавшись полотенцем, выходит в комнату.

Рядом с кроватью на стуле лежит форма. Черная майка, штаны и куртка цвета хаки. Масса карманов, молний, креплений... Больше похоже на полевую форму. Но в условиях военного времени это, пожалуй, уместно.

Под стулом – ботинки. Светлые, приятные на ощупь. Такие носят морские пехотинцы. Тор удивленно пожимает плечами. Прежде он ничего не знал об особенностях обмундирования мидгардских военных. Это знание пришло ниоткуда. Как и появившаяся непонятным образом форма.

Плевать.

Бог Грома быстро натягивает одежду, зашнуровывает ботинки, собирает в пучок все еще влажные волосы, чтобы не мешались. И только теперь понимает, что не имеет даже близкого представления о месте, где Локи собирает эти свои «летучки».

В коридоре пусто. Как, впрочем, и всегда. Лампы горят тускло, приглушенно. Ночное освещение все еще не сменили на дневное.

– Еще пять минут, и ты опоздаешь, – Локи материализуется рядом и теперь братья идут шаг в шаг.

– Если бы ты мне сказал куда идти, я бы уже был на месте, – Бог Грома окидывает взглядом младшего, одетого в точности так же, как и он сам. С одним отличием: на бедре у мага закреплена кобура с мидгардским оружием. Кажется, люди называют такую конструкцию пистолетом.

– Пытаюсь соответствовать, – Локи замечает взгляд Бога Грома и усмехается. – К тому же иногда интересно поиграть по правилам. Держи, – и маг протягивает Тору тяжелый вороненый ствол. – Девятизарядный Хеклер-и-Кох. Хорошее оружие. Потом поиграемся у стенда. Пристреляешь.

Тор обхватывает холодную пока рукоять пистолета, случайно касаясь пальцами ладони брата.

И все вдруг становится простым и понятным. Они с Локи снова вместе. Будут пристреливать какие-то мидгардские игрушки на непонятном стенде. Неважно. Главное – брат сейчас так болезненно похож на прежнего себя.

– Потом разглядывать будешь, – Локи легко ударяет Бога Грома по предплечью. – Идем. Не нужно опаздывать.

То, что Локи назвал летучкой – больше напоминает полноценный военный совет. Лица за длинным столом в основном молодые. У большинства – переливающиеся мутно-голубым огнем глаза.

Едва Локи входит в помещение, все присутствующие встают, почтительно склоняя головы.

– Доброе утро, – маг проговаривает это с едва заметной улыбкой. – Это, – он кивает на Бога Грома, – мой брат Тор.

Военные так же почтительно кивают. Только уже Тору.

Громовержец неловко улыбается в ответ, не зная, как себя вести.