Он приехал в день поминовения - Страница 46

- Это вы, Жиль?.. Туда не пошли?.. Так я и думала. Я тоже считаю, что так лучше... Можно я буду звонить вам время от времени, узнавать, что нового?.. Как она?

- Хорошо. Пауза.

- До скорого, Жиль!

- До скорого, тетя!

Потом настал черед Бабена. Он звонил из раздевалки для адвокатов, прикрыв трубку рукой. Говорил тихо. Слова приходилось угадывать.

- Все в порядке... Только что вызывали Юара... Да, как мы и предвидели.

Это означало, что на суде капитан Юар выразил удивление, почему его словам придали такую важность. Да, он помнит, конечно, что с какого-то бидона был сорван колпачок. Но был ли это бидон с крысиным ядом?.. Комиссар так настаивал, что он, Юар, сказал "да" - только бы поскорее отделаться... В тот день он купил несколько бидонов лака для лодки своей дочери. Возможно... Это же было так давно!

Полдень.

- Это вы, хозяин? Они хотят все закончить сегодня же. Заседание возобновится уже в час дня. Публика в зале недовольна. Не стоит ли...

К особняку подкатила машина Плантеля Судовладелец, шагая через несколько ступенек, поднялся по лестнице. Не постучав, как свой человек в доме, распахнул дверь, плюхнулся в единственное кресло, утер лоб.

- Ну и жара! А ведь у меня еще самое лучшее место-позади судей. Мне удалось перемолвиться с Пену-Рато. Он считает, что все идет отлично. Если этот идиот кладовщик не забудет, что ему вдолбили...

- Как тетка?

- В лучшей форме, чем когда бы то ни было. Иногда кажется, что судят не ее - она сама Два раза перебивала председательствующего... Ну, я пошел. Времени в обрез, перекушу и...

В дверях Плантель задержался. Неожиданно утратил самоуверенность.

- Значит, как договорились-вечером, если, конечно...

Утвердительный кивок.

- Алло! Хозяин? Снова Ренке.

- Час от часу чище! Пену-Рато свирепствует. Если так пойдет дальше, на скамье подсудимых окажется полиция. Комиссар вне себя. Он был вызван уже дважды и давал показания таким тоном, что суду пришлось призвать его к порядку...

- Что вам, Марта?

В комнату, постучавшись, вошла прислуга.

- Мадам спрашивает, можете ли вы...

- Скажите мадам, что я прошу меня не беспокоить.

Наконец речь защитника.

- Алло!.. У Дворца правосудия собралось человек двести, не меньше. Шесть вечера.

- Присяжные удалились на совещание... Семь часов.

- Присяжные все еще совещаются. По-моему, это добрый знак. Председательствующий произнес небольшую речь, в которой подчеркнул, что в случае сомнения долг каждого из них...

Когда Жиль в последний раз снял трубку, он был уже на пределе.

- Да, слушаю.

- Жерардина Элуа оправдана. На улице настоящая манифестация. Половина собравшихся была на ее стороне...

Жиль оставался один еще десять минут. Он провел их за дядиным бюро, укладывая в кожаный портфель дела в желтых полукартонных папках.

Снова телефон.

- Да, тетя... Оправдана...

- Вы довольны, Жиль?

Он молча кивнул, забыв, что говорит по телефону.

- Алло! Почему не отвечаете?.. Если бы вы знали, как мне вас недостает!..

- Войдите.

В дверях появился Плантель. Жиль еще держал трубку.

- Доброй ночи, тетя!.. Да, как-нибудь на днях... Заметив легкую улыбку на губах судовладельца, Жиль пожал плечами, взял портфель и бросил:

- Идемте.

Они ехали через непривычно оживленный город, и люди провожали глазами их машину. Вошли они к мэтру Эрвино не через контору, а через парадную.

В полутемной гостиной их уже ожидали нотариус, сенатор и Бабен.

- Подайте портвейн, Жозеф, и можете идти.

Жиль заметил, что, несмотря на лето, в камине горел огонь, как и в тот раз, когда он впервые попал сюда.

- Благодарю вас всех, господа,-сказал Жиль, кладя портфель на столик.

- Я полагаю, месье Мовуазен, что мы выполнили взятые на себя обязательства по отношению к...

Жиль посмотрел на нотариуса так, что тот осекся.

Затем Жиль раскрыл портфель, вытащил документы.

- Вы имели в виду вот это, месье Плантель?.. А вы это, месье Бабен? А вы это, месье Эрвино?..

Жиль понимал, что камин растоплен только ради этой церемонии. Он равнодушно бросил туда бумаги, и они тут же вспыхнули.

Эрвино направился к столику, на котором стоял портвейн и рюмки.

- Надеюсь, вы не откажетесь... Но Жиль снова посмотрел на него, взял опустевший портфель и проронил:

- До свиданья!

Когда он вернулся на набережную Урсулинок, его поразила царившая в доме тишина. Гостиная была пуста. Жиль приоткрыл дверь в кухню.

- Мадам легла,- сообщила Марта.

Нахмурившись, Жиль прошел в спальню, где горел только ночник, кровать была не постелена. Алиса лежала одетая, с покрасневшими глазами.

Жиль, стоя, смотрел на жену, слегка встревоженный этой неожиданной картиной.

- Жиль?.. Я не знаю, ты, может быть, рассердишься. Но я не виновата, клянусь тебе. Мама велела не беспокоить тебя, пока все это не кончится. Сядь поближе. Возьми мою руку. По-моему...

Жиль неловко присел на край постели и взял Алису за руку, как врач, щупающий больному пульс.

- По-моему... По-моему, у меня будет ребенок, Жиль.

Она не решалась взглянуть на него, испуганная тишиной, внезапно воцарившейся в спальне.

Жиль заметил, что она слегка пошевелилась и следит за ним сквозь приспущенные веки.

- Ты молчишь?

- А что мне говорить?

И так как на ресницах Алисы повисли слезинки, Жиль нагнулся и поцеловал ее.

Эпилог

Вечер в Фонтене

Машина преодолела последний подъем, и Жиль увидел огни Фонтене, звездочками мигавшие в вечернем тумане. Теперь он разбирался в их мнимом хаосе не хуже, чем иной в движении небесных тел. Прямая, озаренная яркими фонарями магистраль, вдоль которой плывет молочное облачко паровозного пара, - это улица Республики; а там, где световой ореол города позволяет различить очертания крыш, шеренгой выстроились немногочисленные крупнее магазины.

Сейчас Жиль минует мост, проедет мимо иссера-белого собора на площади Вьет, спустится по населенной ремесленниками улочке и возьмется за медный дверной молоток, вернее, даже не успеет взяться. Прохожие на улице Кордуан попадаются редко, поэтому Жиль оставлял машину на площади Вьет.

Это было его время - час вечерних сумерек, когда тени кажутся особенно расплывчатыми, как бы напитанными тайной.

Не в этот ли час он высадился в Ла-Рошели накануне Дня поминовения и не в этот ли час Алиса - влажные губы, размытые полутьмой черты, льнущее к нему тело - встречалась с ним в аллеях парка?

Эта мысль поразила его, когда он проезжал скупее всего освещенную часть улицы Республики. У зверей есть такое время суток, когда они живут наиболее полной жизнью. Разве не так же у людей?

В какие бы давние годы ни уносили Жиля воспоминания, все улицы неизменно виделись ему в сумерках. Может быть, потому, что его родители вечно скитались. Светлые утренние часы были не для них. В это время они, наглухо зашторив окна, спали тяжелым сном в номере какой-нибудь гостиницы, и неистовый уличный шум, прорываясь сквозь завесу сна, лишь изредка пробуждал в них обрывки сознания.

Вставали Мовуазены поздно - часа в два, порой и позже. Ели тоже не как все люди, за семейным столом, а перебивались всухомятку провизией, купленной накануне в первой попавшейся лавочке, и на камине или ночном столике у них всегда валялись крошки хлеба и огрызки колбасы.

Жизнь начиналась тогда, когда для остальных день близился к концу. А в этот час все города - на одно лицо, и тени, скользящие мимо витрин, всюду кажутся одинаковыми.

Наконец, после представления, когда горожане уже спят, почти вся труппа - японские акробаты и танцевальная пара, дрессировщица голубей и воздушные гимнасты - опять встречались, по соседству с театром или цирком, в каком-нибудь ресторанчике, содержатель которого - бывший артист.

Еда там подавалась самая разная - венгерский гуляш, латышские блины, польский копченый гусь, балтийская рыба; разговоры шли о лондонском Палладиуме, брюссельском Зеркальном дворце...