Он, она и три кота (СИ) - Страница 39

Тишина. Я снова заговорила:

— Даже коты забывают бывших хозяев. Даже коты. У них семь жизней, а у нас… Одна. Давай не будем портить ее друг другу. После шести счастливых месяцев. Савка, это глупо…

— Ты просто никогда не любила… — выплюнул он в телефон, и моя рука дернулась.

— Ты тоже не любил. Но полюбишь.

Господи, как у психологов хватает сил повторять прописные истины из часа в час, изо дня в день…

— Савва, ну это же… Судьба! Вспомни, я же поймала букет невесты… И… Ну, хватит… Шесть месяцев… Не перечеркивай приятные воспоминания, пожалуйста… Ты ведь такой замечательный. Боже, она где-то живет, эта счастливая девушка, которая встретит тебя… Живет и ждет. Иди, ищи ее… Только не садись больше в такси ко взрослым женщинам. Они… Они делают иногда ужасные глупости… Савва, ну не молчи… Я тоже могу молчать, но ты сам попросил позвонить.

— Можно мне подняться? Я сижу внизу.

Вот, здравствуйте…

— Нет, Савка! Даже не думай! — сердце безумно колотилось. Уже в горле, не давая вздохнуть. — Все! Между нами все кончено. Хочешь, забирай Люция, и точка.

— Так я поднимусь?

И он явно поднялся — со скамейки, наверное, на которой сидел. Или с парапета… Сумасшедший!

— Нет. Сейчас Лешка приедет, — врала я, как сумасшедшая. — Хватит мне с ним перемывать тебе кости. Все. Я встречалась с тобой, пока была в разводе. Теперь я замужем, и мужу не изменяю…

Где-то там на улице внизу раздался смешок, который вошел мне в сердце острым ножом.

— Я за котом. Ты же сама сказала…

— Я пошутила, — испугалась я уже совсем не на шутку.

— А я нет. Я хочу забрать Люция.

— У меня нет лишней переноски.

— Я куплю. У вас тут зоомагазин через дорогу.

— Савка, прекрати!

— Я так решил. Нечего предлагать было!

— Ты сейчас снова мне назло это делаешь? Кот — это совсем как человек. Это тоже больно.

— Нет, я хочу его забрать. Чтобы ему с собакой не жить.

С сучкой, хотел сказать, да?

— Савва, подумай еще раз.

— Я так решил.

Я села на стул — и заодно в лужу. Взглянула на Люция, сидевшего на соседнем стуле: явно подслушивал разговор, но по выражению безэмоциональной морды нельзя было понять его отношение ко всему происходящему:

— Не переживай, — сказала я ему. Себе подобного я не могла сказать. — Он принесет тебя обратно. Это повод припереться ко мне еще раз, чтобы убедиться, что ничего не поменялось. Ты мне поможешь, Люций? Ты же белый и пушистый! Ты просто обязан быть добрым ко мне. Если не ты, то кто?

Кот даже головой не повел. Изваяние: пушистая подушка с глазами-пуговицами, вот он кто!

— Мама, ты что, с дуба рухнула? — заорала на меня через минуту из телефона дочь. — Ты зачем Сашке кота отдала?

— Он за ним приехал. Сказал, ты попросила забрать, — лгала я напропалую.

— Мам, зачем ты врешь? Он сказал, что ты ему кота навязала!

— Ну, да… Навязала… Только не я ему, а ты — мне. А я чистенько избавилась. Пусть там поживет. Вряд ли он с Шариком уживется. Ты не понимаешь, что ли? Это сделано во благо кота.

— Мама, ты пьяная, что ли?

— Давно я такой трезвой не была! — огрызнулась я в ответ и сжала кулак. — Пожалуйста, не надо на меня вешать ни своих котов, ни своих мужиков — разбирайся с ними вне моей квартиры. Ты сейчас к Саше поедешь? Или нам с папой ждать тебя к ужину?

— Вы с папой два дурака. И отлично подходите друг другу!

— А я нисколько не сомневаюсь в этом. Нисколько. Он меня любит. А я тебе нужна только в качестве кухарки и лоток за твоим котом убрать. А я на это не подписывалась.

— Не надо меня ждать!

— Вот и отлично. Мы с твоим папой хоть выпьем по-взрослому…

Она отключила телефон, не продолжив моей фразы. Нет, у меня действительно будет взрослый вечер. Иначе я не усну после этих всех треволнений!

10.8 "Можно выйти?"

— Можно зайти? — спросил Савка, протягивая мне через порог новую переноску.

— Только без глупостей, — отступила я вглубь квартиры.

Он понял, что я имела в виду — поняла я это по его наглой усмешке. Что ж… Я полгода его терпела: сейчас соберу оставшееся терпение. Его хватит на полминуты и все, свобода от деточки!

Савка вошёл и встал напротив зеркала, но на себя со стороны не смотрел. Это я предпочла общаться с его отражением, не вынеся пронизывающего взгляда злых глаз. Он не ко мне пришел, но белобрысый засранец, видимо, обиделся и спрятался, а Барсик довольный развалился на диване, приняв, непонятно чью сторону.

— Люций! — позвала я его зычно, надеясь не покидать темной прихожей.

Очень боялась, что пылаю, точно в лихорадке. Да, я лихорадочно соображала, куда белобрысый черт мог спрятаться. На переноске остался ценник, но я не могла решить, что лучше для нас троих: снять бирку или вернуть покупку в магазин?

Савка сделал шаг от двери: помочь с поисками, да? Нет…

— Я тебя предупредила!

Мой позвоночник впился в резной уголок на пересечении коридора и прихожей, а голая икра почувствовала холод декоративного камня, предназначенного для кошачьих коготков. Сейчас мне хотелось испробовать свои на приближающемуся к моему лице. Но я все же толкнула его в грудь кулаками, и он успел лишь обжечь мне губы, не прикусив.

— Ты не знаешь, что такое я злая…

Теперь я даже могла погрозить ему пальцем: нос был слишком близко, как и он сам — до одури пахло его туалетной водой: никогда не научится выливать на себя вместо литра хотя бы половину… После него не проветришь квартиру. И себя уж точно! В таких случаях любовнику дарят туалетную воду мужа, чтобы уж наверняка! Но он больше мне не любовник, больше не…

— Даже не думай, понял?

Я прекрасно понимала, что справиться с ним не смогу. Рука не поднимется бить, а орать я уж точно не буду. Но второй подворотни мое несчастное сознание не выдержит. Мы простились — точка!

— А о чем ты сейчас подумала?

О том, что руки у тебя слишком длинные: сейчас подперли стену у моих ушей, превратив их в две морские раковины.

— Ни о чем… — проговорила я, стараясь ни о чем таком не думать.

Тело нагло воевало с разумом: уходя, уходи, это точно. И еще точно, что это у нас в голове, и когда это там, то мозги скукоживаются до размеров жеваной-пережеванной жвачки, и мы становимся такими же безмозглыми курицами, как и мужики… Этого молодого петушка надо гнать взашей и как можно быстрее, а то заклюет: выдернет из земли все рациональные зерна, и они не дадут всходов, и я никогда не дождусь плодов моей новой жизни… А дождусь хорошей затрещины от Лешки: у него давно терпение не железное. Нет, было железное, но сейчас врата в ад заржавели и скрипят… не всегда по делу. Но тут я получу за дело, точно… За мокрое… Засранец чувствует мое желание, потому и не отступает.

— Последний раз? — шепчет, перекладывая звуки каплей за каплей на мои пересохшие губы.

— С тобой каждый раз у меня был последним… Все, Савва, уходи… Пожалуйста…

Но он уже уткнулся мне в шею — проклятый вампиреныш, высасывает из меня каплю за каплей и сейчас высосет все здравомыслие. Вот бы сейчас сюда баллончик со слезоточивым газом. Но, кажется, он действует только на меня: глаза уже на мокром месте… Подлец! Да что я за квашня такая… Раскисла как девка. Растаяла, точно дура от влюбленного вранья. А ведь мне даже не врали… Меня использовали, как и прежде, как и все шесть месяцев. Поднять коленку и дать по яйцам — кажется, ничего другого мне и не остается. Но он поймал мою коленку и удержал на весу, а я пошатнулась, цапля одноногая, и свалилась ему на грудь. Не выбраться — круг его рук сомкнулся на спине — хорошо вырез маленький и ткань плотная, не добраться до застежки бюстгальтера, как ни старайся!

— Пусти! Слышишь?

Он ничего не слышал, и сделал все, чтобы я больше не говорила. Прикуси наконец язык. Я сейчас покажу тебе как… Вот так! Поняла? Умница…

Но умницей я пробыла всего минуту, которая потребовалась мне, чтобы бросить подачку инстинкту и включить разум на полную мощность. Да, потребовалось подкрутить мотор вручную, шло со скрипом, с мозолями… Было больно, безумно больно отрывать от себя это горячее тело, на котором, кажется, уже начала тлеть одежда. Ожоги с тела не сходят — я знаю…