Омегаверс Пусть в унисон звучат сердца (СИ) - Страница 10

Рейган безжалостно опекал растущего сына не только по причине родительского инстинкта. Риан был одним из доказательств его правоты, и вождь повстанцев не мог позволить, чтобы его кровиночка погиб по глупости. Единственным, кому он всё же доверил тайну рождения сына, стал Римус. Остальные так и считали, что Рейган где-то нашёл осиротевшего малыша и забрал к себе. И вот Риан вступил в новый этап своей жизни - начал созревать. Теперь к перечню грозящих ему опасностей прибавилась ещё одна - стать жертвой какой-нибудь озабоченной сволочи. И Рейган поклялся себе, что его сын никогда не переживёт того, что когда-то пережил он сам и множество других их соратников-омег. Своего первого сексуального партнёра Риан выберет сам, сохранив себя чистым и нетронутым для того, кому отдаст своё сердце.

ГИЛЛИАН

Гиллиан дочитал сборник и откинулся на спину, мысленно проговаривая про себя наиболее запомнившиеся строчки. Получая в подарок на Новый Год от отца новую книгу, он и подумать тогда не мог, что найдёт в ней такие красивые и волнительные стихи! Особенно его поразила баллада о двух воинах, один из которых был альфой, а второй - омегой.

Чем старше становился Гиллиан, тем большим презрением он проникался к своему кругу. Среди однокашников он так и не нашёл настоящих друзей - так, пара приятелей... Ему было гораздо интереснее с обслугой, к которой он украдкой бегал на вечерний чай, не забыв прихватить с собой что-нибудь вкусное или просто интересное. Его всегда встречали с улыбками, обнимали так же тепло и ласково, как Силас, сажали на самое лучшее место, даже купили отдельную чашку - с изображением солнца в старом стиле. Все их омеги - от уборщика Терри до прачки Уилла - были очень заботливыми по отношению к необычному ученику. Именно Уилл всерьёз заинтересовал Гиллиана поэзией, когда прочёл наизусть стихи о сборе урожая. Гиллиану ужасно понравилось, как читал эти стихи омега, ловил каждое слово, и перед ним как будто вставало всё то, о чём говорил Уилл, вплоть до ощущений и запахов. Гиллиан раньше и не предполагал, что ему так понравятся хоть какие-то стихи. С того чаепития он ушёл под таким впечатлением, что, засыпая, попытался сочинить что-то сам, но так ничего и не придумал.

Гиллиан начал искать по книжным магазинам сборники поэзии, а самые интересные приносил своим друзьям-омегам, и они разбирали их за чаем. Он делился с ними всем - новыми знаниями, деньгами, иногда что-то покупал и привозил... Омеги буквально души в нём не чаяли и старались что-то сделать в ответ.

С учёбой никаких проблем не было, а по физическому развитию Гиллиан и вовсе был одним из первых. После той драки с Гомесом были и другие. Драки среди юных альф, испокон веков прозванных "волчатами", вообще были самым заурядным явлением. Боевые инстинкты с возрастом только усиливались, любая пустячная ссора грозила самым настоящим побоищем, и руководство школы, как могло, вводило их в более-менее приемлемые рамки, запрещая драки в жилых корпусах и школьном здании. Школьный врач почти каждый день принимал пациентов с ободранными локтями и коленками, расквашенными носами, покусанными руками, а закупки школьной формы не росли только потому, что по правилам было положено перед дракой раздеваться. Клычки у юных учеников пока были небольшие и не такие острые, как у старших, но даже ими они умудрялись кусать друг друга до крови. Старшеклассники выясняли отношения уже иначе - не только грубой физической силой, но и за счёт того, что называли особой силой альфы - силой духа. Самых сильных назначали старостами и наделяли особыми полномочиями. Достаточно было старосте рявкнуть как следует, как драчуны сами разбегались, подчиняясь этой самой силе. Это было похоже на то, словно на тебя давят, вызывая неосознанный страх и желание склонить голову, подчиниться. К десяти-двенадцати годам ученики начинали сбиваться в стаи, во главе которых вставали самые сильные и наглые, и разыгрывались почти нешуточные групповые побоища. Особенным почётом считалось попасть под крыло к старосте и вступить в его стаю.

Дрался Гиллиан часто и постепенно понял, что побеждает в драках не только за счёт грубой силы. Он всё чаще видел в глазах своих противников отголосок страха. С каждым классом желающих подраться с ним было всё меньше, а позже он сам начал растаскивать мелких драчунов. Иногда было достаточно просто рявкнуть как следует, как старосте, и они разбегались кто куда. Гиллиан понял, что он ещё и сильнее, как альфа - не каждый старшеклассник мог выдержать его гневный взгляд. Даже учителя-альфы всё чаще старались не отчитывать его, когда сам Гиллиан буквально кипел от злости. Осознав свою силу полностью, Гиллиан в очередной раз пообещал себе, что не будет применять её к омегам. Гораздо приятнее было чувствовать их доброту и заботу, которую они дарили сами. Сам он не состоял ни в одной стае, хотя его к себе звали даже старшеклассники.

Силас так и забирал его из школы и отвозил обратно. Однажды Гиллиан спросил своего гувернёра, почему его до сих пор не уволили. Силас долго мялся, а потом ответил:

- Я... я так хорошо о тебе забочусь, что меня решили оставить в доме до тех пор, пока ты не женишься.

- Но ведь я почти всегда в школе. Что ты делаешь, когда меня нет?

- Помогаю наводить порядок и готовить. Дом же большой...

Гиллиан чувствовал, что Силас недоговаривает, но дальше спрашивать не стал. Наверно, отец использует его так же, как их старшие постоянно используют обслугу в школе - Гиллиан периодически становился свидетелем таких случек, а потом, как мог, утешал друзей. Понятно, почему Силас не хочет говорить об этом.

Влад Барри был доволен своим единственным сыном, часто хвалил, видя табель успеваемости и похвальные листы, привозимые из школы, но иногда за ужином как-то странно поглядывал, словно оценивал по каким-то своим критериям. Гиллиану это совсем не нравилось.

- Гиллиан, ты доволен тем, как о тебе заботится Силас? - спросил он, когда Гиллиан приехал домой на новогодние каникулы.

- Да, я вполне доволен. Он хорошо справляется со своими обязанностями. А почему ты спрашиваешь?

- Да так... просто интересно.

- Больше в тот вечер о Силасе не было сказано ни слова.

После ужина Гиллиан дождался отбоя и, когда Силас украдкой проскользнул к нему в комнату, с видом заправского фокусника вытащил из своей сумки яркий свитер и длинный шарф.

- Смотри, что мне наши омеги подарили!

- Ой, красота какая! - восхитился Силас. - Это они сами связали?

- Ага. Тебе нравится?

- Очень!

Подарок и впрямь был хорош - омеги умудрились связать так, что цвета радуги плавно переходили друг в друга, а поверх них вился витиеватый чёрный орнамент. Когда Гиллиан увидел эту красоту, то долго благодарил, от души расцеловав всех. Он тоже купил каждому по небольшому, но полезному подарку. Расставание на новогодние каникулы было весёлым и душевным.

- Они все такие хорошие и добрые... а с ними обращаются как с мусором, - пожаловался Гиллиан своей няньке. - Неужели это плохо - просто хорошо с вами обращаться?

- А... разве ты ещё не знаешь... как мы детей рожаем? - Силас опасливо поднял глаза от свитера.

- Знаю. Терри, наш уборщик, мне уже объяснил. И что с того? Так уж вы устроены и ничего с этим не сделаешь. Ведь Природа очень хорошо всё сделала, чтобы пищеварительный процесс не мешал зачатию и рождению детей.

Силас улыбнулся сквозь слёзы.

- И ты нас... не презираешь за это?

- Нет. Я же люблю вас всех. Вы мои друзья. Настоящие, а не те кретины из нашей школы, с которыми иной раз и поговорить-то не о чем - одни гадости и драки на уме! Я, конечно, делаю вид, что мне интересно, а на самом деле...

- И всё-таки будь осторожен, хорошо?

- Я всегда осторожен. Кстати, я и тебе подарок купил! - Гиллиан зарылся в свою сумку и протянул красивый альбом для фотографий. - Сложи в него все наши фотографии и пусть у тебя будут. Пока я буду в школе, ты всегда сможешь посмотреть и вспомнить обо мне.