Олигарх 2 (СИ) - Страница 4

Старик Натан регулярно бывал в нашем клубе и несколько вечеров читал лекции Федору, а затем экзаменовал, оценив в итоге его знания на «отлично».

После этого я начал привлекать Федора в качестве помощника на фондовой бирже, а в конце декабря и адмирала.

Окончательное решение о своих дальнейших действиях я принял сразу же после нового года после разговоров c Сергеем Петровичем и Иваном Васильевичем и письма, полученного из Америке.

Недели две самым желанным гостем в лондонских гостиных был наш лейтенант Леонов. Причиной этого было его место службы — русский флагман «Азов». В морских баталиях англичане знали толк и по достоинству оценили его подвиг в сражении. Поэтому всем хотелось заполучить к себе в гости одного из творцов этого подвига.

Уже была известна оценка английского короля, награждение орденом Бани командира «Азова» Лазарева и мичмана Корнилова. Лейтенант Леонов то же получил свою награду, правда не от короля, а от английского общества. Везде, куда его приглашали, он получал ценные подарки или какую-нибудь сумму денег.

Клуб молчунов устроил торжественный прием в честь Павла Александровича и вручил ему свою награду чек на десять тысяч фунтов, собранных по специально организованной подписке.

На этом приеме и началась наша новая компания на бирже ставок.

Наш уважаемый адмирал, он естественно был в числе приглашенных на этот прием, задал лейтенанту Леонову очень интереснейший и провокационный вопрос.

— Господин лейтенант, а как вы думаете, разгром флота убедил султана и он даст свободу несчастной Греции. Или его и дальше придется убеждать?

— Нет господин адмирал, султан еще не даст свободу грекам. Мы спасли их от окончательного разгрома, но этого не достаточно. Армия султана должна быть разгромлена на суше. И это может сделать только одна армия — русская.

И вопрос и ответ естественно были не какой-то импровизацией, а тщательно подготовленными и выверенными ходами дебюта нашей новой большой игры.

Естественно это упало на хорошо подготовленную почву, началась дискуссия и появились первые варианты пари. Но в этот момент Семен Федорович сделал паузу, предложив подумать и вернуться к заключению пари в первое воскресение нового 1828-ого года.

Вот после этого мероприятия у меня и состоялся очень интересный разговор с Иваном Васильевичем. Я не помнил когда и как началась эта заваруха в Греции и задал чисто автоматически этот вопрос в пространство, так как в этот момент рядом со мной кроме него ни кого не было.

И вдруг бывший капитан прочел мне целую лекцию о том как началась Греческая революция, то бишь Война за независимость, притом с такими подробностями о походе Александра Ипсиланти, что у меня сразу же появилась мысль об его личном участии в этом деле.

Заметив моё изумление, Иван Васильевич неожиданно для меня стушевался, а затем с дрожью в голосе попросил:

— Ваша светлость, я зря начал этот разговор, мне тяжело вспоминать те события, да и не могу я более говорить что либо. Прошу вас, давайте прекратим его, — но это предложение меня совершенно не устраивало и я решил кое-что уточнить.

— Полагаю, что вы были знакомы с генералом, каким-то образом участвовали в его предприятии и дали слово чести молчать об этом?

— Я не сомневаюсь в вашей порядочности, ваша светлость, но нарушить данное слово смерти подобно.

— А перед тем как пойти служить мне вы, Иван Васильевич, я полагаю, тоже дали такое же слово?— Я не был уверен в своих словах, но постарался произнести это как можно увереннее и категоричнее. И попал в точку.

Иван Васильевич сделал резкий короткий поклон головой.

— Да, ваша светлость. И готов служить вам до гробовой доски не щадя живота своего.

Итог нашего разговора был для меня обескураживающим, интересно бы знать кому и почему отставной капитан дал такое слово. Но задавать этот вопрос было бы слишком.

В первых числах января мы с Сергеем Петровичем закончили составление плана нашей новой компании на бирже ставок. Временной промежуток был очень приличный: два с половиной года, с 15-ого января 1828-ого года по 1-ое июля 30-ого.

Номинации, выражаясь привычным для 21-ого века термином, в которых я решил сыграть были такие.

Очередная русско-турецкая война, да или нет. Начало войны, первая половина 1828-ого года или позже. Победа России и мирный договор не позднее конца 1829-ого года. Согласие Турции на автономию Греции. Провозглашение независимости Греции великими державами не позднее первой половины 1830-ого года.

Точных дат этих событий я не помнил, но во временных промежутках был уверен. Если конечно события будут развиваться по знакомому мне сценарию. Пока ни каких отклонений от известной мне истории не было, но рано или поздно они произойдут. В этом я был уверен на все сто.

Что бы изменить ход истории мне надо сделать что-то очень серьёзное. Всякие пресловутые эффекты бабочек полнейшая чушь, в этом я был уверен на все сто. Инерцию исторических процессов и их объективность ни кто не может отменить. Так же как и роль личности в истории, но личность может только ускорить или замедлить исторический процесс.

Я как раз хотел изменить ход истории так как считал, что катастрофа 17-ого года произошла не в результате неизбежного объективного хода российской истории, а в результате бездарного управления императоров Павловичей и особенно грубейших ошибок Александра Второго: капитуляции в Крымской войне и чудовищно безграмотно проведенных реформах.

Это можно сказать было лирическое отступление в моих размышлениях, когда я расставлял ориентиры в наших номинациях новой компании на бирже ставок.

Риск разориться на самом деле был минимальный, вернее его не было совсем. В предыдущей компании мои суммарные вложения были полмиллиона фунтов, а чистый выигрыш был в десять раз больше. Здесь я запланировал вложить в это дело суммарно миллион.

Если события пойдут все-таки по другому пути, то я максимум потеряю эти деньги и всё. Это будет конечно неприятно, но не смертельно. Предполагаемый выигрыш должен быть не меньше десяти миллионов. И это без учета регулярных доходов с клуба и спекуляций на бирже. И там и там месячный доход к концу 27-ого года составлял по сто тысяч фунтов. Новая компания была рассчитана на два с половиной года, получается регулярных доходов с клуба и бирже должно быть не меньше шести миллионов.

Конечно до бесконечности паразитировать на информации старика Натана невозможно, да и стремно. Идя на бирже максимально вплотную к Ротшильдам, я шел четко по их следу и ни разу не забегал вперед, хотя пару раз соблазн был. Но вызывать могущественных банкиров какие-либо подозрения своей биржевой игрой мне совершенно не хотелось, как и наносить им даже минимальный ущерб.

Поэтому после будущих очередной французской революции и появление Бельгии, на чем я в очередной раз крупно сыграю, в моих планах было сделать в Лондоне какую-нибудь например брокерскую контору и тихо мирно поигрывать на фондовой бирже с минимальным использованием информации от Ротшильдов.

Когда мы заканчивали работу я заметил, что Сергей Петрович что-то хочет спросить у меня, но почему-то не решается.

— Сергей Петрович, мне кажется, что у вас есть какой-то вопрос ко мне, но вы почему-то не решаетесь его задать.

— Вы правы, Алексей Андреевич. Меня очень надо знать когда мы вернемся в Россию?

— Надеюсь что в ближайший месяц-два. А теперь, сударь, скажите честно, с чем связан ваш вопрос. Ваш ответ для меня очень важен, — Сергей Петрович ответил не сразу. Несколько секунд он задумчиво смотрел на окно, за стеклами которого необычайно ярко сияло зимнее солнце.

— Кроме племянника, сына моего старшего брата, у меня больше никого нет. Брат в чине полковника участвовал в Итальянском походе фельдмаршала Суворова. В битве у Нови он был ранен и оставлен до выздоровления в Италии. Брат влюбился в молодую итальянку и возвращаясь в Россию, позвал с собой. Во возвращению он вышел в отставку, обвенчался с этой особой и у них родился мальчик. Брат боготворил Суворова и сына назвал Александром, — Сергей Петрович горестно улыбнулся.