Ольга Жеребцова - Страница 1
Марк Алданов
ОЛЬГА ЖЕРЕБЦОВА
I
«Я вообще не любил важных людей, особенно женщин, да еще к тому же семидесятилетних; но отец мой спрашивал второй раз, был ли я у Ольги Александровны Жеребцовой? И я наконец решился проглотить эту пилюлю. Официант провел меня в довольно сумрачную гостиную, плохо убранную, как-то почерневшую, полинявшую... Минут через пять вошла твердым шагом высокая старуха со строгим лицом, носившим следы большой красоты; в ее осанке, поступи и жестах выражались упрямая воля, резкий характер и резкий ум».
Читатели, вероятно, помнят эту страницу из «Былого и дум». К Жеребцовой Герцен обратился в 1840 году за защитой в связи с высылкой его из Петербурга. На внучке важной сановной старухи был женат всемогущий в то время Орлов. Ольга Александровна сделала что могла; Герцена тем не менее выслали. Несколькими годами позднее он, по ее протекции, получил заграничный паспорт.
У этой старой женщины было большое прошлое, связанное и с русской историей. Тем не менее биография Жеребцовой еще не написана — и многое в ее жизни покрыто тайной. Герцен знал кое-что из ее прошлого. К сожалению, он очень кратко рассказывает о Жеребцовой. «Если она делила сатурналии Екатерины и оргии Георга IV, — говорит несколько загадочно Герцен, — то она же делила опасности заговорщиков при Павле».
*
Ольга Александровна была родная сестра князя Платона Зубова, последнего фаворита императрицы Екатерины.
История возвышения Зубовых достаточно известна. Они принадлежали к небогатому старинному дворянскому роду. Были среди них даровитые люди. Вся семья отличалась необыкновенной красотой. Младший из братьев, Валерьян, был еще красивее Платона. О красоте Ольги Александровны по Европе ходили легенды. Сложная интрига, на помощь которой пришел случай, выдвинула двадцатидвухлетнего поручика. Престарелая государыня влюбилась в него без памяти.
В то время борьба династий уже кончилась в России, а борьба партий (в нынешнем смысле слова) еще не начиналась. Политические страсти, неизбежные во всяком обществе, в конце царствования Екатерины II выливались главным образом в борьбу кандидатов на «первый пост в империи». После кончины князя Потемкина никто не имел успеха в борьбе с Платоном Зубовым. Впрочем, одна попытка его свержения (малоизвестная и в подробностях не исследованная) была сделана иностранцем. Кончилась она трагически.
В ту пору гремел в великосветских кругах Европы незаконный сын герцога Саксонского, носивший имя шевалье де Сакса. Он был знаменит своим образом жизни, успехами у женщин, огромной физической силой и особенно поединками, успех в которых создал ему репутацию короля дуэлистов. Революция разорила шевалье де Сакса. Ему пришла мысль: отправиться искать счастья в Петербург. Мысль, впрочем, была весьма банальная: в течение XVIII века путешествие в Россию было почти обязательно для европейских авантюристов высокого полета. Все знаменитые проходимцы веселого столетия — д'Эон, Калиостро, граф Сен-Жермен, Казанова — побывали в России, и о поездке каждого из них плодовитый писатель мог бы написать роман. Разумеется, ездили не одни только авантюристы. Шевалье де Сакс проходимцем не был: приличия тогда были другие и подходить к ним с современным мерилом не следует. Мысль свою шевалье привел в исполнение: в 1794 году он благополучно прибыл в Петербург, получил аудиенцию у государыни и ей понравился. О нем заговорили. Ему неожиданно была назначена приличная денежная субсидия.
По-видимому, прием этот произвел неблагоприятное впечатление на Платона Александровича. По крайней мере, сам шевалье де Сакс именно ревностью и интригами Зубова объяснял то, что с ним произошло в Петербурге. Способ действий в подобных случаях был в ту пору во всей Европе испытанный: надо было так или иначе удалить опасного соперника. Может быть, де Сакс и ошибался, приписывая все дело фавориту императрицы. Во всяком случае, верно то, что шевалье был выслан из России в результате скандала. Героем этого дела был очень молодой человек — князь Николай Щербатов.
Случилось так, что юноша этот, встретив на Екатерингофском гулянье ехавшего верхом шевалье де Сакса, спросил его: «Как поживаете?» Шевалье ответил находчиво: «На своем коне». Каламбур, собственно, не заключал в себе ничего обидного. Но, очевидно, юного князя убедили в том, что ему нанесено смертельное оскорбление и что древнее имя Щербатовых покроется несмываемым бесчестием, если он оставит это дело без последствий. Юноша был потрясен: предпочитая смерть позору, он вечером, по окончании спектакля во французском театре, приблизился к шевалье де Саксу и назвал его крепким словом. Произошло некоторое подобие той сцены у Вальтера Скотта, когда на турнире в Ашби де ла Зуш молодой Айвенго ударом копья в щит вызывает на смертный бой непобедимого храмовника Бриана де Буагильбера. Разъяренный шевалье ударил юношу, Щербатов в ответ изо всей силы хватил де Сакса по голове специально на этот случай припасенной толстой палкой. В ту же секунду вмешалась полиция и арестовала обоих участников дела. Скандал вышел необычайный: о происшествии надлежащим образом доложили государыне, которая терпеть не могла скандалов. Щербатова отправили в деревню к родителям для домашнего внушения, а шевалье де Сакс был немедленно выслан из России. Из заграницы он послал Платону Зубову вызов с приглашением прибыть для дуэли за границу. Зубов отнесся к приглашению вполне равнодушно. Не получив ответа, шевалье напечатал в иностранных газетах свой вызов, составленный в самых оскорбительных выражениях. Это тоже не произвело никакого впечатления на Платона Александровича.
Трагическую развязку дело получило лишь через несколько лет. Пришли иные времена. Князь Платон Зубов отправился путешествовать за границу. Быть может, он к тому времени давно забыл о де Саксе. Но оскорбленный шевалье о нем помнил и, узнав о поездке князя, поскакал в Вену ему навстречу. Зубов принял вызов.
Очевидец, секретарь русского посольства в Вене, в юмористической форме (вероятно, сгущая краски) описывает то, что затем последовало:
«В то время как шли переговоры касательно этого поединка, Зубов не раз приходил ко мне в комнату, занимаемую мною в посольстве. Тогда убедился я, как мало было твердости духа в этом баловне счастья. Правда, он шел на поединок, но он не мог иначе поступить после полученных им от шевалье публичных оскорблений, и на поединок этот он шел, как слабая женщина, приговоренная к мучительной операции... Зубов дрался крайне смешно: прежде чем взяться за шпагу, он стал на колени, долго молился, потом, наступая на шевалье, он наткнулся рукой на его шпагу и, чувствуя, что получил царапину, объявил, что далее не может драться. Шевалье, нанеся ему удар, воскликнул: вы мне надоели».
Однако торжество де Сакса было непродолжительным. Вслед за Зубовым в Австрии появился князь Николай Щербатов, который достиг совершеннолетия. Он в свою очередь потребовал удовлетворения у шевалье и поставил чрезвычайно тяжкие условия поединка: было решено стреляться, а затем, в случае промаха, продолжать бой на шпагах. Щербатова друзья, вероятно, уже мысленно хоронили. Дуэль состоялась в Петерсвальде, и результат ее произвел сенсацию в светских кругах и в летописях поединков: первым же выстрелом молодого русского князя знаменитый дуэлист был убит наповал. Каламбур, сказанный им за несколько лет до того на Екатерингофском гулянье, стоил ему жизни.
Это, повторяю, случилось много позже кончины государыни, когда для Зубовых настали худые времена. Пока императрица жила, князь Платон Александрович был самодержавным властелином России. Бесчисленные показания очевидцев свидетельствуют о культе, окружавшем последнего фаворита императрицы. Один из современников, притом далеко не худший, сравнивал русского Платона с древнегреческим и во всех отношениях отдавал предпочтение русскому. Другие придворные говорили и делали еще не то.