Октябрь - Страница 8
Солдаты и рабочие требовали уважительного обращения к себе, на «вы», а не на «ты», которое власти обычно использовали при общении с ними.
В этой непростой и многогранной политической культуре гордость и стыд угнетенных классов были неразделимы. С одной стороны, рабочий Путиловского завода мог в ярости распекать своего сына, когда тот «позволил» избить себя офицерам за добрые слова в адрес большевиков. «Рабочий не должен терпеть оплеух от буржуазии, – кричал он. – Надо было ответить: «Ты ударил меня? Так вот тебе за это!» С другой стороны, один из рабочих активистов, Шаповалов, признавался, что испытывал отвращение к своим собственным попыткам пригнуться, чтобы не встретиться взглядом со своим хозяином. «Во мне словно жило два человека: тот, кто ради борьбы за лучшее будущее для рабочих не боялся сидеть в [тюрьме] Петропавловской крепости и быть сосланным в сибирскую ссылку, и другой, кто еще не полностью освободился от чувства зависимости и даже страха».
Борясь с подобными «рабскими чувствами», Шаповалов испытывал безумную гордость: «Я стал ненавидеть капитализм и своего хозяина… еще больше».
В марте 1906 года состоялось первое заседание с такой неохотой обещанной царем Государственной думы. К этому времени, однако, царское правительство почувствовало себя достаточно сильным, чтобы подрезать пока еще неокрепшие крылья парламента. После того как партия кадетов, социал-демократы (то есть марксисты) и народники в лице социалистов-революционеров, имевшие большинство в парламенте, совместно приняли программу аграрной реформы (а это было неприемлемо для режима), 21 июля 1906 года Государственная дума была распущена.
Нападения радикальных элементов на государственных чиновников продолжились, но теперь на них следовала незамедлительная жесткая реакция властей. Крестьян судили военно-полевые суды, чтобы приговоры были смертными. Царь заменил на посту премьер-министра способного графа Витте безжалостным Столыпиным, который без колебаний казнил противников режима. В июне 1907 года Столыпин в категоричной форме досрочно распустил Вторую Государственную думу, арестовал депутатов социал-демократической фракции и добился изменения избирательного закона, значительно сузив круг избирателей и одновременно предоставив избирательные льготы состоятельным лицам, а также сократив представительство в парламенте национальных меньшинств. Именно по этой новой системе в 1907 году будет избираться Третья Государственная дума, а в 1912 году – Четвертая.
Пытаясь внести какие-либо изменения в систему сельского хозяйства, царский режим принял решение покончить с «миром», крестьянской общиной, и создать слой мелких землевладельцев. Столыпин предоставил крестьянам право приобретать собственные земельные участки. Прогресс в этом направлении шел достаточно медленно; тем не менее к 1914 году (то есть спустя три года после убийства самого Столыпина) около 40 процентов крестьян вышли из «мира». Однако только некоторые из них смогли стать мелкими землевладельцами. Самые бедные были вынуждены продать свои крошечные наделы и превратиться в сельскохозяйственных рабочих или же уехать в город. Столыпин жестоко подавлял крестьянские выступления, что заставило эсеров несколько переориентироваться в своей деятельности на работу в городах.
Однако и там возможности для революционеров постоянно сокращались. В 1907–1908 годах по всей стране прошла новая волна репрессий. Стачечное движение пошло на убыль. Революционеры были вынуждены эмигрировать, влача за границей жалкое существование и чувствуя себя побежденными. К 1910 году численность РСДРП сократилась со 100 000 до нескольких тысяч человек. Ленин, проживая сначала в Женеве, а затем в Париже, пытался сохранять какой-то оптимизм, стремясь интерпретировать любые незначительные события (экономический спад, активизацию радикальной прессы) как «переломный момент». Но даже в его душе нарастало уныние. «Наша вторая эмиграция, – вспоминала Надежда Крупская, – была куда тяжелее первой».
В рядах большевиков находилась масса информаторов. Количество преданных делу революционеров резко падало. Они бедствовали. Борцы с царским режимом были вынуждены искать любую работу, чтобы выжить. Надежда Крупская вспоминала: «Один товарищ пытался стать полировщиком». «Пытался»… Звучит горько. Среди диаспоры левых были распространены настроения отчаяния, психические заболевания, самоубийства. В Париже в 1910 году большевик Пригара, оголодавший, сошедший с ума ветеран Московского восстания, сражавшийся на баррикадах, посетил Ленина и Крупскую. Его глаза были словно остекленевшими, голос звенел. Он «принялся взволнованно и бессвязно рассказывать о колесницах, наполненных початками кукурузы, и красивых девушках, стоявших в этих колесницах». Как будто ему привиделся крестьянский рай. Вскоре Пригара ушел к своему граду Китежу. Товарищи не смогли спасти его: он привязал камни к своим ногам и к шее и утонул в Сене.
Российская империя вступила в двадцатый век великой, заспанной, полной противоречий державой. Она простиралась от Арктики до Черного моря, от Польши до Тихого океана. Ее население насчитывало 126 миллионов славян, тюрок и бесчисленное множество других национальностей, загнанных в империю различными способами. В городах действовали современные промышленные предприятия, оборудованные за счет импорта из Европы, при этом четыре пятых населения составляли крестьяне, привязанные к земле унизительными, почти феодальными методами. Работы таких художников-провидцев, как Велимир Хлебников (самопровозглашенный «Король времени»), Наталья Гончарова, Владимир Маяковский, Ольга Розанова, странная красавица русского авангарда, едва освещали край, где большинство было безграмотным. В стране жило множество иудаистов, мусульман, спиритуалистов, буддистов и вольнодумцев, а в сердце империи Православная церковь несла в народ свою мрачную и изощренную мораль, против которой восставали и различные секты, и национальные меньшинства, и сексуальные отщепенцы, и радикалы.
В произведениях «1905 год» и «Итоги и перспективы», написанных Львом Троцким вскоре после неудавшейся революции, а также на протяжении всей своей жизни он разрабатывал особую концепцию, согласно которой история представляет собой «сближение различных этапов пути, сочетание отдельных стадий, амальгаму архаичных форм с наиболее современными». По его утверждению, капитализм является международной системой, а история, эта взаимосвязь культур и государств, никогда не прибирает за собой.
Троцкий пришел к следующему заключению: «Отсталая страна ассимилирует материальные и идейные завоевания передовых стран. Но это не значит, что она рабски следует за ними, воспроизводя все этапы их прошлого… Вынужденная тянуться за передовыми странами, отстала страна… усваивает готовое раньше положенных сроков, перепрыгивая через ряд промежуточных этапов… [хотя при этом она] нередко снижает заимствуемые ею извне готовые достижения путем приспособления их к своей более примитивной культуре… Из универсального закона неравномерности вытекает другой закон, который… можно назвать законом комбинированного развития».
Теория «неравномерного и комбинированного развития» предполагала возможность скачка, пропуска различных исторических этапов; то есть допускалось, что самодержавный режим может быть низложен без посредника в виде буржуазного правления. Перефразируя термин, позаимствованный у Карла Маркса и Фридриха Энгельса, Лев Троцкий взывает к «перманентной революции». Он не был единственным из левых, кто использовал этот термин (в частности, он опирался на работы весьма неординарного белорусского марксиста Александра Гельфанда, Парвуса, а также работы других марксистских теоретиков, разрабатывавших аналогичные концепции), однако стал самым известным; кроме того, он осуществил важную разработку соответствующей концепции.