Оковы счастья (Оправданный риск) - Страница 25

Бледные лучи осеннего солнца едва пробивались сквозь зашторенные окна гостевой комнаты пентхауса Аманды в Нью-Йорке, выходящие на Центральный Парк. Обычно солнечная комната была погружена в полумрак.

Аманда, стоя в дверях, наблюдала за сестрой. Карин с Эми на руках сидела в кресле и кормила ее грудью, вернее, пыталась накормить и, похоже, безуспешно. Аманда ласково прикоснулась к своему округлившемуся животу и с деланной улыбкой решительно вошла в комнату, включив свет.

– Ты сидишь, как в темнице, – весело произнесла она. Подойдя к окну, она раздвинула голубые бархатные портьеры. – Если так пойдет и дальше, придется здесь установить лампы дневного освещения.

Она подошла к Карин, но та была всецело поглощена Эми. Малышка нервничала, то и дело выплевывая сосок материнской груди, и Карин с отчаянием думала, что матерью она тоже оказалась никудышней. Аманда еще с минуту понаблюдала, затем не выдержала.

– Карин!

– Что?

– Дорогая, не лучше ли дать малышке бутылочку?

– Она уже пила из бутылочки утром.

– Ничего страшного. Сама видишь, что у тебя возникли… затруднения.

– Никаких затруднений. Сейчас все получится.

– Ты уже вполне можешь кормить Эми из бутылочки все время. В книге говорится…

– Я знаю, что говорится в книге. Это моя книга, помнишь?

– Да, но…

Карин посмотрела на сестру пустым взглядом. Спокойно, велела себе Аманда, надо быть дипломатом. Нужно быть терпеливой и все время улыбаться.

– Я верю, что ты лучше меня знаешь, что написано в книге. Но вдруг ты что-то забыла или не так поняла…

– Ради Бога, Аманда! Ты прочитала одну книгу по воспитанию детей, твой малыш еще не родился, а ты возомнила себя экспертом?

– Я – твоя сестра, – Аманда с трудом сдерживалась, – и я люблю тебя. И племянницу свою я тоже люблю.

Карин застегнула блузку и поднялась с кресла.

– Ладно, пошли на кухню и подогреем бутылочку.

Увидев, что сестра ее всерьез расстроена, Аманда помрачнела.

– Прости меня.

– За что? – Но улыбка Карин была слишком широкой, чтобы быть искренней. – Не стоит так меня щадить только из-за того, что я ушла от Рэйфа. Любовь не имела к нашему браку никакого отношения. Он женился на мне только из-за Эми.

– Ублюдок, – сказала Аманда и взяла Эми из рук сестры. – Ну вот, малышка, сейчас тетя накормит тебя ужином, вкусным и теплым.

– Не называй его так! – резко вспылила Карин.

– Как? Ублюдком? Ради всего святого, как я еще должна называть мужчину…

– Это ужасное слово.

– Это он ужасный человек…

– Разве я говорила, что он плохой человек?

– Если он такой святой, почему тогда ты решила развестись с ним?

– Я никогда не говорила, что он святой. Он… просто мужчина. Он такой, какой есть.

В комнату вошла няня.

– Извините. Я не помешала вам? Может быть, я отнесу девочку наверх?

Карин кивнула. Эми так и уснула с соской во рту. Осторожно взяв дочь из рук сестры, Карин поцеловала ее в макушку и передала няне.

– Она немного капризничала. Если она…

– Если она проснется, – вежливо перебила няня, – я немедленно вас позову.

– Спасибо, Тереса.

Дождавшись пока няня унесет ребенка, Аманда улыбнулась сестре.

– У тебя хорошая няня.

– Да.

– И очень ответственная.

– Да.

– Хочешь кофе?

– Да.

Аманда занялась приготовлением кофе, а Карин достала из холодильника кувшин со сливками, а из шкафчика – сахар. Спустя минуту сестры уже сидели за столом друг напротив друга и пили кофе.

– Отличный кофе.

– Это мой единственный кулинарный талант, – усмехнулась Аманда. – Наша кухарка спокойна, уходя на выходной, потому что знает, что я не сунусь в ее владения.

– У вас та же самая кухарка?

– Конечно. Она уже очень давно работает у Ника.

– Помнишь те печенья, которые ты пыталась испечь, когда мы были детьми?

– Помню. Как и то, что ты всегда мастерски увиливала от разговора. Особенно, если была огорчена или расстроена.

Карин отставила свою чашу и сложила руки на столе.

– Я не расстроена.

– Ты ушла от мужа.

– Я ушла от человека, за которого не должна была выходить замуж.

– Да?

– Да.

Аманда вздохнула.

– А я помню, – заметила Карин, – что ты всегда так выразительно вздыхала, когда совала свой нос в чужие дела.

– Но ведь мой вопрос вполне естественен!

– Я не считаю его таковым. Впрочем, можешь задавать любые вопросы, но вот отвечу ли я?

Аманда откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Ты говоришь, что не должна была выходить за Рэйфа…

– Не должна.

– Тогда почему вышла?

Карин засмеялась. Она встала, подошла к плите и налила себе еще кофе. Затем обернулась и посмотрела на сестру, но Аманда отрицательно покачала головой.

– Маленькому принцу вредно много кофеина. Карин улыбнулась.

– А вдруг там принцесса? – Она знала, что сестра решила не выяснять заранее пол ребенка.

– Точно принц. Только мальчишка может вести себя так, будто он играет в моем животе в футбол. Но я хотела сказать, что ты не выглядела, как женщина, вступающая в нежеланный брак.

– Просто я хорошо сыграла свою роль, но в конце концов поняла, что не могу позволить Рэйфу окончательно разрушить мою жизнь.

– Ты плачешь?

– Нет. – Слезы градом катились по лицу Карин. – С чего мне плакать? – Она уронила лицо в ладони и зарыдала.

– Кэрри. – Аманда обошла стол и обняла сестру за плечи. – Расскажи мне, что случилось, пожалуйста. Как скоро после свадьбы ты поняла, что совершила ошибку?

– В тот момент, когда сказала «да».

– Но я же много раз говорила с тобой по телефону. Поначалу твой голос звучал подавленно, но я решила, что у тебя послеродовая депрессия. Я даже хотела приехать, но спустя месяц…

– Шесть недель, – прорыдала Карин и выдернула несколько бумажных салфеток из коробки. – Шесть недель и одну ночь…

Она покраснела, Аманда, глядя на нее, покраснела тоже.

– Ладно, – сказала она и откашлялась. – Через шесть недель и одну ночь твой голос зазвучал… Может я, конечно, спятила, но он был очень счастливым.

– Я хорошая актриса.

– Ты отвратительная актриса, как и я. Поэтому в школьных спектаклях именно Сэм всегда доставалась роль Золушки, а нам – роли злобных сестер.

– Да, – сказала Карин с улыбкой. – Там мы могли меньше напортить.

– Именно. – Аманда выразительно посмотрела на мокрый комок бумаги в руках сестры, в который превратились бумажные салфетки. Взяв его двумя пальцами и бросив в мусорное ведро, она отмотала большой кусок бумажного полотенца и протянула Карин. – Сморкайся.

Карин послушно выполнила указание, затем промокнула глаза и вздохнула.

– Ладно. Я и была счастлива в то время.

– И?

– А потом перестала и уехала.

Аманда снова села на стул и взяла руку сестры.

– Значит, ты была счастлива, потом перестала, собрала вещи и уехала, так?

– Примерно. – Карин снова стала всхлипывать. – Он не любит меня. – И зарыдала так горько, как будто ее сердце разрывалось на части.

– А когда просил выйти за него замуж, любил? – осторожно спросила Аманда.

– Он не просил, он шантажировал меня. Иначе я бы никогда не согласилась.

– Ага…

– Что «ага»?

– Я была права. Я еще тогда сказала Нику, что вся эта история кажется мне подозрительной. Мама представила вашу историю как мелодраму со счастливым концом – страстный бразилец и прекрасная американка встретились в «Эспаде», провели ночь любви, затем их роман продолжился в Нью-Йорке…

– Все не так. Ночь любви в «Эспаде» была, а все остальное Рэйф придумал специально для мамы.

Аманда протянула руку и заботливо заправила выбившуюся у Карин прядь за ухо.

– Нечто подобное я предполагала, но думала, что это ты сочинила сценарий, чтобы успокоить маму. Мы же с тобой перезванивались, встречались, обедали вместе, и ты никогда не упоминала ни одного мужчины, тем более Рэйфа Альвареса.